Вопросы 
психологии   Содержания номеров журнала за 2022 г.
 Все публикации журнала за 1980 - 1999 гг.
 Архив.Компакт-диски. Сборники статей.
 Психологический словарь

English  
новости  научная жизнь  анонсы  прайс  о журнале  тематическая подборка статей

НЕЙРОНАУКИ — ОСНОВА РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИИ

 

Г.Г. АРАКЕЛОВ

 

Статья посвящена обсуждению проблемы соотношения «мозг и психика». В работе приводятся новые данные нейронаук, позволяющие рассматривать указанную проблему с монистических позиций. Обсуждается концепция распределенных нейронных сетей, позволяющих по-новому взглянуть на механизмы сознания.

Ключевые слова: нейронауки, психология, мозг, психика, сознание.

 

В своей статье [3] Н.И. Чуприкова, рассматривая достижения нейронауки, приходит, по-моему, к единственно правильному выводу, что психика — это результат отражательной и регулирующей поведение деятельности мозга. Современные достижения нейронаук не вызывают сомнений в истинности такого утверждения. Если несколько десятилетий назад психофизиологическая проблема была модна и ее пытались решить с разных позиций, в том числе и с дуалистической, используя многовековой опыт философской мысли, то достижения естественнонаучных дисциплин в последние годы неопровержимо вынуждают нас признать надуманность этой проблемы.

Вообще для психологии характерно существование многих мифов, возникших в давние времена и поддерживаемых в настоящее время нашими философами и методологами наук. Тогда в моде были риторика, религия и умение непротиворечиво объяснить божественную природу человека. Сейчас главенствует эксперимент, фактология, и многие мифы разрушаются или уже разрушены. Поэтому, как нам кажется, психология, хоть она и вышла из недр философии, должна максимально отдаляться от философии (у нее другие задачи) и дрейфовать в сторону конкретных наук. Более того, до тех пор, пока психология не начнет систематически экспериментально исследовать конкретные факты, она не сможет претендовать на то, чтобы называться наукой.

Несмотря на отдельные голоса философов и некоторых философствующих психологов, не знакомых с прогрессом нейронаук, несмотря на «научность» дуалистического подхода в разрешении вопроса о соотношении психики и мозга, подавляющее большинство современных экспериментальных работ убеждают нас в том, что спор адептов дуализма с адептами монизма разрешился в пользу последних.

Вообще-то сам термин «психика» всегда вызывал и вызывает неоднозначную реакцию — от полного его неприятия (например, И.П. Павлов) до желания заменить существительное «психика» на прилагательное «психическое» (например, по мнению Дж. Фишбаха [2], это уменьшает эмоциональную напряженность при восприятии указанного существительного). В то же время почти все исследователи поведенческих реакций и когнитивных процессов, анализируя работу мозга как базового субстрата этих процессов, не используют в своих рассуждениях этот термин. В целом кажется разумным отдать обсуждение психофизиологической проблемы и содержания термина «психика» на откуп философам, благодаря которым он и появился. Тогда психолог не будет ограничен неопределенностью понятия «психика», а будет работать с конкретными психическими явлениями и состояниями, выявлять закономерности их протекания, изучать или хотя бы знать мозговые механизмы их возникновения.

Если же говорить о взаимодействии психологии с другими дисциплинами, то наблюдается следующая тенденция: примерно с 1990-х гг. начался интенсивный процесс интеграции таких, казалось бы, разных дисциплин, как нейропсихология, психофизиология, дифференциальная психология, когнитология с эмбриологий, молекулярной биохимией и нейрогенетикой. По западным публикациям уже трудно определить, кто написал статью, — психолог или молекулярный биолог. Многих психологов уже не удовлетворяет констатация закономерностей внешне наблюдаемого поведения и когнитивных процессов. Они хотят больше знать о мозговых механизмах этих явлений и изучать их, понимая, что именно в таких механизмах кроется причина закономерностей. И вот тут-то еще раз приходится согласиться с Н.И. Чуприковой в том, что методологической целью современной психологии становится не только и не столько изучение внешне наблюдаемой картины поведения (и когнитивных процессов тоже) в известных и контролируемых условиях, но и расширение наших знаний за счет познания механизмов построения внутренней, ненаблюдаемой картины мира в психике субъекта. Например, обнаружение в мозгу явления нейрогенеза, т.е. рождения новых нейронов в мозге взрослых птиц, обезьян и человека, кардинально меняет наши теоретические представления о возможностях восстановления деятельности мозга и нарушенных при этом психических функциях, а также делает возможным создание научно обоснованных практических методов психологической реабилитации больных — с инсультом, спинальных больных и страдающих болезнью Паркинсона и т.д. Знание пластических возможностей мозга взрослого человека позволяет разработать специальные точно направленные психологические программы тренировки мозга по определенным правилам для изменения структурно-функциональной организации больного мозга, что позволяет восстановить утраченную функцию. У детей уже разрабатываются психологические программы обучения чтению, направленные на то, чтобы заново сформировать связи в мозгу детей с дислексией. Все эти программы эффективнее предшествующих, так как базируются на новых объективных данных о путях оптимизации работы мозга взрослого и ребенка.

Процесс интеграции, размывание границ между науками — объективный процесс. А это приводит к объединению объектов исследования многих наук, взаимодополнению методическими приемами, формирует более широкий, цельный взгляд на закономерности и механизмы изучаемых явлений. Цели, задачи и методы исследований становятся общими. Именно так возникли нейронауки, где психология занимает достойное место. В настоящее время на переднем фронте — молекулярная биохимия и генетика. Целями нейронаук становятся исправление молекулярных изъянов в работе нервной системы человека, вызывающих психические дисфункции, и развитие возможностей познания человеческой природы. Нейронауки уже активно вторгаются в изучение природы личности, ее особенностей, наследуемости личностных черт. Нейронауки готовы полностью изменить наши представления о сущности человека. В такого рода исследованиях во весь рост встают проблемы этики, морали, права. Например, уже необходимо думать, где грань между моралью и биологией человека. Все более глубокое понимание природы агрессивности и эмоциональных реакций, их генетической детерминации требует более точного проведения границы между асоциальным поведением и психическими расстройствами, между аффективным поведением и правами человека и т.д. В ответах на эти вопросы психология может и должна занять подобающее место. При этом психология, объединяя свои усилия с нейронауками, ни в коем случае не сводится к последним, а наоборот, обогащаясь, только увеличивает свои возможности в познании человека и его сообществ, истинных причин поступков, мотивов и т.д.

И еще. Проблема индивидуального сознания и особенно определение соответствующего термина тесно связаны с выяснением механизмов этого явления. Определений термина «сознание» достаточно много как с психологической точки зрения, так и с психофизиологической. В большинстве определений сознание так или иначе связывается с существованием и активностью речевых функций, обеспечиваемых в основном левым полушарием мозга. Так, продолжая идеи И.М. Сеченова, Н.И. Чуприкова неоднократно отмечала, что сознание — это свойственный человеку высший расчлененный системно упорядоченный уровень отражения действительности. Высшая форма индивидуального сознания связана с анализом суждений, за словесной формой которых скрываются расчлененные паттерны возбуждений. В такого рода определениях как бы скрытно присутствует принадлежность сознания только человеку; при этом они опираются на узколокализационное понимание работы мозга и его структур.

Несколько иной подход к определению сознания и его механизмов развивается представителями нейронаук. Согласно эволюционной теории мозг развивался в филогенезе путем последовательного прибавления передних отделов, и каждое новое прибавление сопровождалось усложнением поведения и возникновением иерархической системы управления более каудальными, более примитивными структурами мозга. Однако достижения последних десятилетий позволили прийти к выводу, что, например, стремительное развитие новой коры в филогенезе пошло по пути умножения мозговых образований, однотипных в своей основе, а не путем возникновения новых типов нейронов или разных способов внутренней организации мозга.

Микроэлектродные и микроанатомические исследования позволили В. Маунткаслу [4] обосновать концепцию распределенных систем. Основной единицей активности в новой коре является вертикально расположенная группа клеток (миниколонка, модуль) с множеством специфических связей по вертикальной оси и малым их количеством в горизонтальном направлении. Эти модули представляют собой локальные нейронные цепи из сотен или тысяч клеток. Миниколонки, объединяясь между собой, формируют макроколонки. В свою очередь связанные между собой группы модулей разных структур мозга формируют то, что и получило название распределенных систем. Каждая такая система распределена в пространстве мозга по горизонтали и вертикали, а активность ее модулей меняется во времени. Важно, что все положения распределенных систем проверяемы в эксперименте и многое уже подтверждается экспериментально [1].

Распределенную систему характеризует избыточность потенциальных командных точек, а командная функция может в разное время локализоваться в разных точках системы. Известные гностические, командные и другие нейроны системного типа реагирования являются основными элементами таких точек. Из концепции распределенных систем вытекают два важных следствия. Во-первых, сложная функция, управляемая или выполняемая системой, не локализуется ни в одной из ее частей. Функция — это свойство динамической активности внутри системы: она заключена в системе как таковой. Как это меняет наши представления о соотношении структуры и функции! Во-вторых, распределенные системы являются по определению и по полученным экспериментальным данным одновременно системами повторного входа и звеньями, связывающими входные и выходные каналы нервной системы. Это свойство распределенных систем способствует постоянному обновлению создаваемого перцептивного образа самого себя и себя в окружающем мире, формированию Я. Это внутреннее считывание заложенной информации и ее соответствие нервной копии (информационного эквивалента, нервной модели стимула) внешнего континуума рассматривается как объективный механизм сознательного восприятия. Системы повторного входа, обеспечивая встречу уже частично обработанной информации с актуально поступающими сигналами, существуют во всех распределенных системах, что позволяет говорить о них как об узловых механизмах сознания. Такое понимание сознания не препятствует его исследованию по крайней мере у высших животных.

Распределенная система способствует новому осмыслению механизмов сознания; по-видимому, она является основой для тех информационных моделей, о которых рассуждает Н.И. Чуприкова.

Хотелось бы, чтобы развитие нейронаучных исследований послужило толчком для обогащения будущих психологических работ в России.

 

1. Николлс Дж. и др. От нейрона к мозгу. М.: УРСС, 2003.

2. Фишбах Дж. Психика и мозг // В мире науки. М.: Мир, 1992. С. 10–21.

3. Чуприкова Н.И. Психика и предмет психологии в свете достижений современной нейронауки // Вопр. психол. 2004. № 2. С. 104–118.

4. Эделмен Дж., Маунткасл В. Разумный мозг. М.: Мир, 1981.