135
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
М.Г. ЯРОШЕВСКИЙ
МОСКВА
Л.С. Выготский:
начало пути: Воспоминания С.Ф. Добкина о Льве Выготском: [Публикация, редакция, предисловие и комментарии
И.М. Фейгенберга]; Ранние статьи Л.С. Выготского. Иерусалим: Иерусалимский издательский центр,
1996. 108 с.
Мы мало знаем о духовном
становлении Л.С. Выготского, о трагических изгибах
его жизненного пути. Тем дороже самые малые фрагменты сведений об этом. В
особенности если их запечатлела память тех, кому судьба благоволила дружить с
Л.С. Выготским много лет со времен ранней юности.
В свое время публикатор этих
воспоминаний известный физиолог И.М. Фейгенберг
познакомил меня с их автором - замечательным человеком, близким другом Л.С. Выготского Семеном Филипповичем Добкиным.
Мы беседовали несколько часов. Беседу записали на магнитофон, но с условием,
что мною ничего не будет опубликовано без его согласия. Теперь необходимость в
этом отпала, поскольку то, что некогда было устно рассказано, стало печатным
словом.
Не буду останавливаться на
"еврейской теме", затронутой и в воспоминаниях, и в приложенных к их
тексту статьях молодого Л.С. Выготского,
публиковавшихся еще в дореволюционные годы. Следует лишь подчеркнуть (об этом
говорит основное содержание воспоминаний), что творчество Л.С. Выготского уже сложилось на почве русской культуры, глубоко
уходило в нее корнями, питалось ее соками. И даже не покидавшие его на
протяжении всей жизни раздумья о шекспировском Гамлете становятся понятны в
свете некогда сказанного приятелем Л.С. Выготского А.
Эфросом о том, что "сумрачный британский гений стал исповеданием русской
души".
Уже сам по себе приведенный С.Ф.Добкиным перечень русских поэтов и писателей, которыми
Л.С. Выготский не только зачитывался, но и которых,
обладая блестящей памятью, постоянно и с любовью цитировал, говорит о его
внутреннем родстве с духовным миром его родины - России. Более того, по
убеждению С.Ф. Добкина, у Л.С. Выготского
"занятия психологией начались с Достоевского" (с. 47).
Говоря о первых книгах по психологии, с которыми познакомился молодой Л.С. Выготский, С.Ф. Добкин ограничивается именами У. Джемса и З. Фрейда. Между тем не меньшее значение в научном
136
становлении Л.С. Выготского
имели и книги российских ученых. Так, в хранящейся у меня магнитофонной записи
беседы с автором воспоминаний первым среди психологических сочинений,
прочитанных в юности Л.С. Выготским, назван трактат
А.А. Потебни «Мысль и язык». И в дальнейшем во многих
своих научных работах, начиная с «Педагогической психологии» и завершая
«Мышлением и речью», Л.С. Выготский обращался к этому
украинскому классику, писавшему, как известно, только по-русски.
Прекрасны страницы
воспоминаний С.Ф.Добкина, характеризующие не только
личность его выдающегося друга, но и общую социально-идейную атмосферу, в
которой ему выпало творить. Особенно тяжелым был период конца 20-х — начала
30-х гг., когда над страной сгущались идеологические сумерки. То было время,
когда повсеместно — также и в психологии — начались пресловутые «проработки».
Как пишет С.Ф. Добкин, «любой неуч мог что-нибудь ляпнуть, и это отзывалось таким резонансом, который делал
работу невозможной. Сплошь да рядом у Льва Семеновича бывали огромные, скажем
мягко, неприятности на этой почве. Я бы не побоялся сказать, что иногда все это
носило характер травли. И Лев Семенович переживал это очень болезненно» (с.
78). Дело дошло до того, что однажды он предложил С.A. Добкину
уехать из Москвы на работу в Сухуми, в лабораторию, где находился тогда
известный (ныне разрушенный) обезьяний питомник, поскольку, как он сказал
своему другу, «работать мне стало здесь совершенно невозможно». И только
ухудшение и без того находившегося в критическом состоянии здоровья помешало
этому плану.
Уверен, что отныне ни один
исследователь творчества Л.С. Выготского не оставит
без внимания тонких и честных свидетельств о нем и «сердца горестных замет»,
оставленных С.Ф. Добкиным.