16

 

К 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ А.С. ПУШКИНА

 

А.С. ПУШКИН О ДЕТЯХ

 

Н.С. ЛЕЙТЕС

 

Мир детства освещался А.С. Пушкиным лишь как бы попутно. Дети не занимают центрального местам в его произведениях, но их образы возникают в биографиях основных персонажей. Краткие характеристики детей разного возраста и отдельные замечания А.С. Пушкина о ходе возрастного развития дают яркое представление о понимании им ранней и отроческой поры жизни. Здесь психология может почерпнуть немало поучительного.

Для А.С. Пушкина характерен особый интерес к вопросам возрастного созревания, к тому, как изменяется с годами растущий человек. Он отмечал закономерный порядок наступления и смены определенных возрастных стадий.

Еще в лицейские годы он задумывался о взрослении и старении человека и ставил своего рода умственный эксперимент: могло ли это быть как-нибудь иначе? Он сочинял и читал лицеистам начало пропавшей в дальнейшем восточной сказки (в духе философских сказок Вольтера) с совершенно необычным содержанием. Оно известно в изложении П.В. Анненкова (первого публикатора материалов к биографии А.С. Пушкина). Там речь шла о том, что добрая фея пообещала старой супружеской чете, что у них родится сын, который сразу же, в день рождения, достигнет возмужалости, а затем и почестей, богатства, но только с условием: с годами он будет все это терять, сходя к пропущенным состояниям - к юношеской поре, к отрочеству, к раннему детству - до тех пор, пока не окажется в руках своих родителей беспомощным младенцем. Мораль сочинения состояла в том, что нарушение, изменение естественного хода вещей не может быть к лучшему [1; 50].

Убеждение в том, что устройство человеческой жизни, с постепенным созреванием, сменой возрастов, старением, смертью представляет собой извечный порядок, божественный дар и надо стремиться быть с ним в гармонии, очень показательно для пушкинского отношения к миру.

Он неоднократно возвращался к мысли о том, что "Все чередой идет определенной / Всему пора, всему свой миг..." [6, т. 1; 245], что поведение человека должно соответствовать его возрасту: "Смешон и ветреный старик / Смешон и юноша степенный" (там же); "Есть время для любви / Для мудрости - другое" [6, т. 1; 284]. То, что Татьяна влюбилась в Онегина, предстает как наступление природного явления: "Так в землю падшее зерно / Весны огнем оживлено", "Душа ждала... кого-нибудь" [6, т. 5; 58]. Жить в соответствии с возрастом - благо: "Блажен, кто смолоду был молод, / Блажен, кто вовремя созрел..." [6, т. 5; 169] (ироническое продолжение этой строфы из "Евгения Онегина" не умаляет искреннего пафоса данных строк). Все сказанное в полной мере относится и к начальным периодам становления человека.

Во взглядах А.С. Пушкина на детство выступает его гуманистическое, светлое отношение к жизни человеческой вообще. В детях ему открывались такие высшие для него ценности, как гармония и свобода.

 

17

 

А самое раннее детство вызывает у него совершенно особое лирическое чувство.

Об отношении А.С. Пушкина к возрасту младенчества можно судить по таким, например, строкам: "И ласковых имен младенческая нежность" [6, т. 1; 395], "Надеждой сладостной младенчески дыша" [6, т. 2; 156]. Один из пушкинских персонажей, говоря о голосе любимой девушки, прибегал к таким сравнениям: "А речь ее, какие звуки могут / Сравниться с ней - младенца первый лепет, / Журчанье вод или майский шум небес..." [6, т. 5; 574]. Лепет младенца отнесен к числу самых прекрасных звуков на свете.

А.С. Пушкин писал о своем младенчестве: "В младенчестве моем я чувствовать умел, / Все жизнью вкруг меня дышало, / Все резвый ум обворожало..." [6, т. 1; 462]. Этот период жизни воспринимался им как самый счастливый: "Две-три весны, младенцем, может быть, / Я счастлив был, не понимая счастья / Они прошли, но можно ль их забыть?" [6, т. 1; 260].

Такое отношение А.С. Пушкина к поре младенчества и раннего детства стало предметом специального изыскания недавно скончавшегося поэта и пушкиниста В.Д. Берестова. Он рассмотрел многие места пушкинских текстов, дающие представление о детских годах поэта [3]. К ряду таких мест, вслед за В.Д. Берестовым, будем обращаться и мы.

Показав, что А.С. Пушкин детально помнил свое самое раннее детство и очень любил эту пору своей жизни, воспринимал ее как окрашенную ощущением счастья, В.Д. Берестов приводит убедительное объяснение этому. Видимо, дело не только в жизненном тонусе здорового ребенка. Для будущего поэта, да еще такого необычайного дарования, эмоциональное слушание звуков речи, лепет, начало речевого общения были по-особому волнующими, незабываемыми и, судя по сказанному об этом самим А.С. Пушкиным, как-то связанными с пробуждением предпосылок поэтического воображения и поэтических чувств.

По А.С. Пушкину, младенчество - это время блаженства жизни и одновременно ничем не замутненного залога высших возможностей души. В одном из стихотворений выражено почти суеверное отношение к самым маленьким: "Дитя, не смею над тобой / Произносить благословенья. / Ты взором, мирною душой / Небесный ангел утешенья" [6, т. 2; 238]. А.С. Пушкин не раз возвращался к мысли о значении начальной поры жизни, обнаруживая заинтересованное и уважительное отношение к младенцам.

Все же чаще в произведениях А.С. Пушкина предстают дети постарше - те, кто приблизились уже к поре отрочества. Здесь на первый план выступают такие их черты, как активность и жизнерадостность.

"Мальчишек радостный народ" [6, т. 5; 93] - это выражение характеризует (в "Евгении Онегине") не только тех дворовых мальчиков, которые катались на коньках, но и того, кто бегал, "В салазки Жучку посадив, / Себя в коня преобразив, / Шалун уж заморозил пальчик, / Ему и больно и смешно" [6, т. 5; 100]. В том же романе дается сценка, где "ребят дворовая семья" помогла Татьяне пройти в опустевшее имение Онегина: "Сбежались шумно. Не без драки / Мальчишки разогнали псов, / Взяв барышню под свой покров" [6, т. 5; 146-147]. К этому же "радостному" и активному "народу" относятся и образы мальчиков из других произведений: сынок Троекурова Саша и маленький разбойник Митя в "Дубровском", быстрый и словоохотливый Ванька в "Станционном смотрителе". Полнота жизни, энергия действий и чувств отличают пушкинские детские персонажи.

По-видимому, А.С. Пушкину был органически близок мир детского восприятия, воображения, активности. Очень показательны в этом отношении его сказки, которые писались не для детей, но доступны детям и любимы ими. Как отмечал С.Я. Маршак, их словесный строй соответствует потребностям ребенка не останавливаться на описаниях, жадно воспринимать развитие действия. В детстве человек бывает нетерпелив, и А.С. Пушкин как бы рассчитывает на это в своих сказках: действие у него нигде не замедляется, не застаивается. С.Я. Маршак напоминает известные строчки из "Сказки о царе Салтане": "Ветер весело шумит, / Судно весело бежит / Мимо острова Буяна / К царству славного Салтана...",

 

18

 

и замечает: "Вот такой веселый, легкий ветер подгоняет действие во всех сказках Пушкина" [4; 391].

А. Ахматова пишет о пушкинских сказках: "Хотя Пушкин сам меньше всего представлял себя "детским писателем", как теперь принято выражаться (когда Пушкина попросили написать что-нибудь для детей, он пришел в ярость...); хотя его сказки вовсе не созданы для детей и знаменитое вступление к "Руслану" тоже не обращено к детскому воображению, этим произведениям волею судеб предназначено сыграть роль моста между величайшим гением России и детьми" [2; 248].

Заметим, что необычайные лаконизм и динамичность, отчетливая нравственная позиция отличают у А.С. Пушкина не только сказки. Во всей художественной манере его, в самом пушкинском восприятии жизни - вольном и светлом - выступает близость к "детскому началу".

В пушкинских произведениях упоминания о детстве и словесные зарисовки детей не всегда связаны с их привлекательными чертами. Отношению А.С. Пушкина к детям была чужда умильная благостность. Нередко в применении к детям использовались и такие эпитеты, как "злой", "глупый", "бессмысленный": "Еще в ребячестве, бессмысленно лукавом" [6, т. 3; 394], "Злые дети бросали камни вслед ему" [6, т. 4; 393]. В "Борисе Годунове" "мальчишки" обижают юродивого. В "Капитанской дочке" в сцене пыток читаем: "Он оглядывался во все стороны, как зверок, пойманный детьми" [6, т. 6; 455].

Но никогда А.С. Пушкин не морализирует по поводу озорства или недомыслия детей, не смотрит на ранние годы жизни сверху вниз. Он описывает саму возрастную реальность: "зло" у ребенка - это не злодейство, а глупые проявления - это не тупость ума.

Психологически точно отражены А.С. Пушкиным и последующие ступени взросления. В стихотворении "Паж": "Пятнадцать лет мне скоро минет; / Дождусь ли радостного дня? / Как он вперед меня подвинет! / Но и теперь никто не кинет / С презреньем взгляда на меня. / Уж я не мальчик - уж над губой свой ус могу я защипнуть... / Вы слышите мой голос грубый, / Попробуй кто меня толкнуть" [6, т. 3; 187]. Особенности детских возрастов, периоды взросления принимаются как данность, не оцениваются.

Иное дело, когда у взрослого проявляются детские слабости и недостатки. В таких случаях даются резко отрицательные характеристики - ведь нарушен тот предустановленный порядок вещей, о котором речь шла выше: человек должен вовремя взрослеть, подниматься на высоты духовного развития, отличающие его от детских уровней.

А.С. Пушкин, например, писал о взрослых людях: "Я помню их, детей самолюбивых!" [6, т. 1; 378]. Его отзыв о светском обществе: "Среди лукавых, малодушных, / Шальных, балованных детей..." [7; 194]. Речь идет о взрослых, так и не созревших, не ставших нормальными людьми.

Взрослые у А.С. Пушкина нередко предстают как испорченные дети. В начале "Моцарта и Сальери" узнаем о Сальери, каким он был в детстве: "Ребенком будучи, когда высоко / Звучал орган в старинной церкви нашей, / Я слушал и заслушивался - слезы / Невольные и сладкие текли" [6, т. 5; 357]. Так реагировал на музыку музыкально одаренный мальчик Сальери. И взрослый Сальери, слушая реквием уже обреченного Моцарта, тоже плачет: "Эти слезы / Впервые лью: и больно и приятно" [6, т. 5; 367]. Он ошибся или забыл о слезах детства. Да, он по-прежнему необычайно чувствителен к музыке, но его отношение к искусству стало ущербным, преступным. Не потому ли, что он лишал себя человеческих радостей и помешал естественному ходу развития ("Отверг я рано праздные забавы" [6, т. 5; 357])1.

Многие характеристики героев пушкинских произведений включают в себя сведения об их детстве. С обстоятельствами детских лет бывают связаны особенности характера и дальнейшей судьбы этих героев. Таковы сведения о воспитании Онегина, о своеобразии поведения девочки Татьяны, об условиях жизни и воспитания Петруши Гринева.

 

19

 

В "Братьях-разбойниках" именно через описание детства А.С. Пушкин указывает на причины развития озлобленности и склонности к преступлениям. "Нас было двое: брат и я. / Росли мы вместе; нашу младость / Вскормила чуждая семья: / Нам, детям, жизнь была не в радость; / Уже мы знали нужды глас. / Сносили горькое презренье, / И рано волновало нас / Жестокой зависти мученье" [6, т. 4; 168]. К детским годам восходят предпосылки нравственного извращения братьев.

Наиболее полно раскрытый детский образ у А.С. Пушкина - это образ девочки Тани Лариной. В сведениях о ней видны не только возрастные черты - она предстает как личность, индивидуальность с присущими ей особенностями: "...печальна, молчалива... / Она ласкаться не умела / К отцу, ни к матери своей... / И были детские проказы / Ей чужды: страшные рассказы / Зимою в темноте ночей / Пленяли больше сердце ей" [6, т. 5; 47-48]; ее отличают чувствительность к окружающей природе, мечтательность, любовь к чтению; она "от небес одарена / Воображением мятежным, / Умом и волею живой, / И своенравной головой, / И сердцем пламенным и нежным..." [6, т. 5; 66]. Образ Татьяны - на всех возрастных этапах ее развития - одно из самых совершенных творений А.С. Пушкина2. Описание детства - очень важная составляющая этого образа.

Как уже отмечалось, некоторые отрицательные черты у пушкинских персонажей - это зачастую свойства невоспитанных детей. У А.С. Пушкина есть небольшое (незавершенное) произведение под названием "Детская книжка", представляющее собой пародии (в прозе) на некоторых известных журналистов [6, т. 7; 150-151]. Пародии написаны в виде характеристик подростков. В этих иронических зарисовках примечателен не только используемый прием - описание взрослых людей как незрелых, инфантильных. Интересны сами пушкинские "подростки".

Вот первая характеристика - "Ветреный мальчик" (имелся в виду критик и историк Н.А. Полевой). В уничижительной пародии представлены черты незрелого отрока с его "разными увертками", чтобы не учиться, и самонадеянными суждениями. Другая характеристика - "Маленький лжец" (пародия на П.П. Свиньина, издателя "Отечественных записок"). Склонность ко лжи - снова черта нередкая и во многом простительная у еще не созревшего как личность ребенка, но совсем по-другому воспринимаемая, когда речь идет о взрослом, занимающем видное положение человеке (П.П. Свиньин был известен своим хвастовством и тем, что любил объявлять об открытых им "самородках", но при этом часто ошибался). В еще одной зарисовке невоспитанного подростка (пародия на критика Н.И. Надеждина) речь идет о мальчике, который "был ужасный шалун"; когда проходил мимо порядочный человек, он показывал ему язык и бранился такими словами, как, например, "нигилист" (известно, что слово "нигилист" применялось Н.И. Надеждиным в значении "невежда"). Опять - уничижительная пародия, основанная прежде всего на несоответствии черт поведения возрасту.

Таким образом, пародийный эффект в намечавшейся "Детской книжке" достигается благодаря меткости описания черт, характерных для поры отрочества, - здесь обозначены подлинные возрастные особенности. Снова видим, что, по А.С. Пушкину, некоторые взрослые - это как бы остановившиеся в своем созревании или невоспитанные дети.

Интереснейшим примером описания хода развития одаренного ребенка являются заметки А.С. Пушкина к биографии А.А. Дельвига [6, т. 7; 314-316]. В их начальной части А.С. Пушкин пишет: "Способности его развивались медленно. Память у него была тупа, понятия ленивы. На 14-м году он не знал никакого иностранного языка и не оказывал склонности ни к какой науке. В нем заметна была только живость воображения..." Именно на последнем А.С. Пушкин останавливается подробно. Оказывается, А.А. Дельвиг "будучи еще пяти лет от роду", смущал родителей пересказом каких-то чудесных видений. Он рассказывал лицеистам эпизоды военного похода 1807 г., выдавая себя за очевидца тогдашних происшествий. Он

 

20

 

"вспоминал" так правдоподобно, что ему верили, до тех пор, пока он сам не признавался в своем вымысле. При этом "Дельвиг, рассказывающий о таинственных своих видениях и о мнимых опасностях, которым будто бы подвергался.., никогда не лгал в оправдание какой-нибудь вины, для избежания выговора или наказания". И А.С. Пушкин формулирует чисто психологическое суждение: "В детях, одаренных игривостью ума, склонность ко лжи не мешает искренности и прямодушию". В рассматриваемых заметках сообщается далее, что любовь к поэзии пробудилась у А.А. Дельвига рано; уже в первых его стихотворных опытах было заметно "чувство гармонии"; еще когда он был в лицее, его стихи публиковались и высоко оценивались. В этих незаконченных пушкинских заметках к биографии друга показана некоторая парадоксальность хода возрастного развития - противоречия в натуре одаренного ребенка не сглаживаются.

Интерес А.С. Пушкина к годам детства - это интерес к первоосновам человека, к его исходным началам. Он как будто не забывает, что все люди были детьми и несут в себе что-то очень важное от тех лет. Пушкинист В.С. Непомнящий отмечает: "Ни у кого не встречаются столь обильно выражения такого рода: "...цыганов / Смиренной вольности детей"; "Дети мудрой лени"; "О, дети пламенных пустынь"; "Так вот детей земных изгнанье!"; "И меж детей ничтожных мира"; "Чтоб изумлять адамовых детей". Так сплошь и рядом называет он взрослых людей - цыгана, араба, поэта, себя, человека вообще" [5; 49].

Сами же годы детства, по А.С. Пушкину, - это пора беспечной свободы, новизны и яркости впечатлений, радостной полноты жизни. Любовь к первоначальному, молодому и к извечному обновлению бытия - в основе пушкинского отношения ко всему вокруг.

Даже трагизм осознания скоротечности существования, неотвратимости смерти смягчается, просветляется у А.С. Пушкина мыслью о детях, о новой молодой жизни: "И пусть у гробового входа / Младая будет жизнь играть..." [6, т. 3; 136]. Известные строки "Здравствуй, племя младое, незнакомое!" [6, т. 3; 346] обращены к молодой поросли деревьев: поэт сознает, что не он увидит их "могучий, поздний возраст", но не это для него главное; на первый план выступает другое - "Но пусть мой внук / Услышит их приветный шум..." (там же). Мысль о детях, о внуках - не редкость в произведениях А.С. Пушкина, у его героев. Евгений из "Медного всадника", размышляя о своей женитьбе, мечтает как о чем-то естественном и желанном: "И станем жить, и так до гроба / Рука с рукой дойдем мы оба, / И внуки нас похоронят..." [6, т. 4; 386]. А.С. Пушкин не просто смиряется, но и приемлет предусмотренный закон ухода из жизни, смены поколений. Этому посвящено одно из лирических отступлений в "Евгении Онегине", где речь идет о том, что "по тайной воле провиденья" люди "Восходят, зреют и падут, / Другие им вослед идут / ...Так наше ветреное племя / Растет, волнуется, кипит / И к гробу прадедов теснит. / Придет, придет и наше время / И наши внуки в добрый час / Из мира вытеснят и нас" [6, т. 5; 53-54]. Очень показательны слова, относящиеся к тем, кто "вытеснит" и его поколение, - "в добрый час". А.С. Пушкин благословляет вечно обновляющуюся жизнь.

Дети для А.С. Пушкина - не только объект художественных зарисовок, их описания - не только одна из сторон характеристик его героев. В его внимании к детству - его отношение к миру.

 

1. Анненков П.В. Материалы для биографии А.С. Пушкина. М.: Современник, 1984.

2. Ахматова А.А. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Панорама, 1990.

3. Берестов В.Д. Ранняя любовь Пушкина // Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. М.: Изд-во им. Сабашниковых; Вагриус, 1998.

4. Маршак С.Я. Собр. соч.: В 8 т. Т. 6. М.: Худ. лит., 1971.

5. Непомнящий В.С. Поэзия и судьба. Изд. 2-е. М.: Сов. писатель, 1987.

6. Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Изд. 2-е. М.: Изд-во АН СССР, 1956-1958.

7. Пушкин А.С. Примечания к Евгению Онегину // Полн. собр. соч.: В 17 т. Т. 6. М.: Изд-во АН СССР, 1937.

8. Теплов Б.М. Заметки психолога при чтении художественной литературы // Избр. труды: В 2 т. Т. 1. М.: Педагогика, 1985.

 

Поступила в реакцию 4.IV 1999 г.