14 мая 1999 г

123

К 75-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ А.В. ПЕТРОВСКОГО

14 мая 1999 г. исполняется 75 лет со дня рождения А.В. Петровского - доктора психологических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ, академика-секретаря отделения психологии и возрастной физиологии РАО.

Редакция и редколлегия сердечно поздравляют Артура Владимировича и желают ему творческого долголетия и неиссякаемого оптимизма. Ниже публикуется интервью с А.В. Петровским

- Мы находимся на самом пороге третьего тысячелетия, ситуация уникальная, располагающая к рефлексии пройденного пути и размышлениям о предстоящем. Как бы Вы оценили тот путь, который прошла отечественная психология?

Развитие психологии как науки подчинено внутренним закономерностям, определяющим и возникновение, и умирание научных идей; созданию научных школ, выдвигающих на первый план актуальные проблемы становления научного знания; выявлению ведущих фигур, от которых зависит успех в решении тех вопросов, которые нельзя (трудно) было решить ранее. В особом положении была наука в XX столетии, итоги которого мы сейчас подводим. Первая четверть века развития психологии ничем в принципе не отличалась и не имела каких-либо особенностей по сравнению с развитием этой науки в других цивилизованных странах. Отличия, разумеется, были, они связаны с традицией развития естествознания в России, с тем вкладом, который внесли

124

выдающиеся ученые (И.М. Сеченов, Н.Я. Гроот и другие), философы (прежде всего - В.С. Соловьев), а также с тем обстоятельством, что российская научная психология за своей спиной имела таких литературных гигантов, как Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, которые дали великие образцы понимания психологии жизни, времени, эпохи. Исключительную роль сыграло создание Психологического института в 1914 г., первым директором и душой которого был Г.И. Челпанов. Мы только что отметили 85-летие Института; это был праздник для всей психологической науки, для всех психологов, независимо от того, где они живут и работают.

Вместе с тем с середины 20-х гг. психологическая наука вступила на "особый путь" развития и с этого момента - до начала 90-х гг. можно говорить не просто об истории психологии, а о политической истории психологии, которая в своем развитии полностью зависела от политической конъюнктуры, сложившейся в обществе. Та конъюнктура, которая сложилась, начиная с середины 20-х гг., существенно затормозила становление психологической науки, развитие ее основных отраслей, а также возможность осуществить саморефлексию ее теоретических оснований. Одна за другой отсекались прикладные области, которые могли оказать существенное влияние на образование и культуру страны.

С середины 30-х гг. оказалось блокированным развитие педагогической, детской, социальной психологии, психологии труда. С конца 40-х гг. огромный ущерб понесла психологическая наука в связи с попытками заменить ее вульгаризаторскими вариантами физиологии высшей нервной деятельности.

В эти периоды под ударом оказалась деятельность замечательных ученых: Л.С. Выготского, П.П. Блонского, С.Л. Рубинштейна и многих других, включая их учеников и сотрудников. Для спасения какой-либо возможности продолжения исследовательской работы психология в России использовала то, что может быть обозначено как тактика выживания. Задача заключалась в том, чтобы не допустить объявление психологии очередной псевдонаукой, подобно педологии, психотехнике, генетике и др. Возвращение психологии к жизни, постепенное восстановление ее основных направлений развития затянулось на многие годы. "Реанимация" шла долго и трудно, очень велики были потери; и хотя в предыдущий период ее развитие не прекращалось, но было оттеснено на обочину того пути, по которому она могла идти свободно, не допуская отставания от темпов развития мировой науки, для чего она имела еще в начале века все основания.

- Каково современное состояние отечественной психологии, ее главные приоритеты и основные векторы развития в будущем?

- Трудно определить момент перелома, когда от "тактики выживания" российская психология перешла к наступательной тактике, стремясь вновь стать одним из видных отрядов мировой психологической науки, Однако с начала 90-х гг. психология начинает обретать те возможности для достойной роли, которая ей по праву принадлежит в строю гуманитарных наук. Поэтому современный этап развития психологии можно обозначить как восстановление утраченных в прошлом позиций. Позволю себе выделить несколько приоритетов этого развития. Прежде всего совершенно очевидно, что произошла деидеологизация психологической науки. На протяжении многих лет ее философским основанием считался диалектический материализм. Однако при осуществлении конкретных исследований и публикации результатов марксизм использовался главным образом для "цитатного" подкрепления. Примечательно, что когда из публикации изымался обязательный набор цитат, то, как правило, в ее содержании ничего не менялось.

В настоящее время теоретическая работа в психологии приобретает характер саморефлексии, и хотя философия при этом не игнорируется, но ей не отводится роль поводыря для психологов-теоретиков.

Еще один признак - департизация науки. По существу это означает, что от диктата партийных органов, которые определяли, кому быть или не быть директором, главным редактором, председателем психологического общества и т.д., а также - кого направлять, а кого нет на международные съезды и конференции, психология перешла к реальному самоуправлению и в руководящих указаниях не только не нуждается, но ни от кого и не получает их.

Еще одно - реконструкция истории психологической науки. История психологии в многом была написана под прямым влиянием идеологических догм и в соответствии с уже упомянутой тактикой выживания не столько самого автора историко-психологического исследования, сколько психологии как науки. Поэтому сейчас и осуществляется пересмотр историко-психологического материала и утвердившихся подходов. При этом факты, которые были отражены в этих работах, как правило, не нуждаются в пересмотре, а интерпретация их требует

125

к себе критического отношения. Сейчас уже никто не говорит, что критика и самокритика являются движущей силой развития общества и науки, но тем не менее я считаю необходимым сказать (в порядке самокритики), что те интерпретации фактов нашего прошлого были явно ошибочны, и очень многое из того, что было мною написано, должно быть переосмыслено и рассмотрено в новом свете. С одной стороны, я могу сказать, что в начале 60-х гг. я первым начал писать о педологии как о комплексной науке, а не лженауке, и тогда это было серьезным шагом. С другой –сейчас я не могу положительно оценить свою трактовку прихода К.Н. Корнилова, сменившего Г.И. Челпанова на посту директора Психологического института; этот приход в моих работах характеризовался как позитивное явление, как предпосылка успеха развития психологии. Совершенно очевидно (хотя это не оправдание), что если бы хоть одна книга, изданная на протяжении 40 лет, не была бы повязана присягой марксизму-ленинизму, книжные полки в наших библиотеках были бы пусты.

И еще одно. Должен сказать, что я верил тогда в правильность моих оценок; и это для меня было не приспособлением к обстоятельствам, а убежденность, что именно так все должно быть понято и принято. В этой связи приходят на ум строчки Б.Л. Пастернака:

Но старость это Рим, который

Взамен турусов и колес,

Не читки требует с актера,

А полной гибели всерьез...

...во всяком случае - не гибели, но откровенного и не очень приятного признания.

В последних моих книгах по истории и теории психологии, написанных с М.Г. Ярошевским ("История психологии", 1986; "История и теория психологии": В 2 т. 1996; "Теоретические основы психологии", 1998 и др.), я даю вполне объективную оценку того, что происходило в прошлом, и не думаю, что у меня будут когда-нибудь основания ее изменить.

И, наконец, последнее. Психология сейчас всерьез повернулась лицом к практике и сразу же оказалась востребованной наукой. В результате малозаметный (в количественном отношении) отряд психологов не только во много раз увеличился, но и стал играть весьма заметную роль в образовании, здравоохранении, политике и т.д.

- Что, на Ваш взгляд, происходит сегодня наиболее интересного в зарубежной психологии?

- Вопрос наводит на мысль о том, что мы до сих пор разделяем зарубежную и российскую психологию. Мы по-прежнему проводим демаркационную линию: по одну сторону - мы, по другую - зарубежная психология. В действительности же уже в середине 70-х гг. произошло слияние российской и зарубежной психологии в единую мировую психологию. И все то, что характеризует российскую психологию (проблематика, и приоритеты), вряд ли является иным и за рубежами нашей страны. Поэтому, к примеру, проблемы бессознательного, поведения, деятельности, соотношения психических и физиологических процессов обсуждаются на конференциях и совещаниях российскими и зарубежными учеными так, как они обсуждались бы внутри каждой из стран-участниц.

- Впервые Вы заявили о себе, как историк психологии. Помогает ли эта специализация видеть тенденции развития психологической науки?

- История психологии была предметом моих исследований до начала 70-х гг., после этого в течение 15 лет я занимался проблемами социальной психологии и психологии личности. Таким образом, в центре моих исследований оказалась не история психологии, а возможность с ее помощью понять основные закономерности развития личности. Это было обусловлено и внешними причинами. В конце 60-х гг. я стал заведовать кафедрой психологии в Московском педагогическом институте им. В.И. Ленина. Возникла задача сплочения коллектива кафедры вокруг единой исследовательской программы. Превратить историю психологии в такую программу в педагогическом институте было безнадежной задачей. Тогда я принял решение обратиться к проблеме психологии личности как приоритетной для образования. Однако вскоре выяснилось, что психология личности на протяжении 30 лет изучалась исключительно со стороны индивидуальных особенностей, социальный контекст вовсе не учитывался. Стало ясно, что идти к изучению личности можно, только поняв то место, которое она занимает в различных общностях, малых группах. И только когда была реализована исследовательская программа, базирующаяся на теории деятельности, опосредствующей межличностное общение (стратометрическая концепция), я счел возможным обратиться собственно к проблемам личности. Таким образом, началась разработка новой исследовательской программы на основе концепции персонализации при

126

активном участии В.А. Петровского, совместно с которым мы написали первую программную теоретическую статью "Индивид и его потребность быть личностью" (Вопр. философ. 1982. № 3).

- Артур Владимирович, какую роль в Вашей психологической судьбе сыграл журнал "Вопросы психологии"?

- Надо сказать, что я входил в круг тех лиц, кто замысливал журнал и занимался его организацией. В 1954 г. меня пригласил С.Л. Рубинштейн и предложил принять участие в создании журнала, который не издавался с 1932 г. Мы начали работать над подбором статей. Было решено: если наберется материал для двух первых номеров, то журнал будет жить. Обсуждалось много вариантов названий журнала, но остановились на настоящем - "Вопросы психологии". Первым главным редактором стал А.А. Смирнов. Должен сказать, что "Вопросы психологии" - мой профессиональный журнал, который для меня наиболее авторитетен до сих пор, при том что число психологических журналов существенно увеличилось, я предпочитаю печататься в вашем журнале.

- Каковы истоки Вашего оптимизма и энергии?

- Известна двойственность времени: одно - историческое, другое, существующее параллельно с ним - личное, и они могут не совпадать. В историческом времени были более страшные периоды, но лично я переживал другое. В современной сложной ситуации я вижу множество выходов, но на историю я повлиять не могу, а в личном времени - все зависит от меня. Мой оптимизм определяется всегда наличием внутренних сил.

- Может быть, у Вас есть жизненный девиз, который поддерживал Вас в разные непростые периоды Вашей творческой жизни?

- Если бы я попытался сформулировать кредо своей жизни в форме девиза, это звучало бы так: подумай и действуй, но не забывай о совести!