Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в восемнадцатилетнем ресурсе (1980-1997 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

34

 

ОСОБЕННОСТИ ТЕМПЕРАМЕНТА ДЕТЕЙ ПЕРВЫХ ЛЕТ ЖИЗНИ, ПЕРЕНЕСШИХ РАННЮЮ ЗРИТЕЛЬНУЮ ДЕПРИВАЦИЮ

 

М.М. ЦЕТЛИН, Т.Д. СТРОГАНОВА

 

В последнее время большое внимание уделяется проблеме раннего опыта ребенка как возможной детерминанте индивидуальных особенностей темперамента. Одним из наиболее обоснованных экспериментальных подходов к выяснению роли раннего опыта является модель ранней депривации [9]. Однако имеющиеся литературные данные ограничиваются выяснением влияния ранней социальной депривации на формирование темперамента [2], [19].

Целью нашей работы стало изучение долговременных эффектов ранней сенсорной депривации. Исследовались характеристики темперамента детей, перенесших в первые месяцы жизни

 

35

 

глубокую депривацию паттерного (предметного) зрения вследствие врожденной билатеральной катаракты (ВБК).

Представляется, что в исследовании роли раннего опыта модель ранней сенсорной депривации обладает рядом преимуществ. Во-первых, в случае ранней зрительной депривации (РЗД) значительно легче, чем в случае резкого обеднения ранней социальной среды, контролировать однотипность факторов депривации и ее уровень. Степень снижения притока зрительной информации соответствует показателям остроты зрения ребенка. Однако зрительная депривация неизбежно сопровождается определенной степенью социальной депривации, поскольку младенец не может воспринимать видоспецифические сигналы (лицо взрослого, контакт глаза в глаза), являющиеся ключевыми для формирования раннего коммуникативного поведения [6], [16]. Однако в данной ситуации степень обеднения социальной среды определяется преимущественно остротой зрения, и дети с одинаковым снижением ее испытывают примерно равный дефицит социального опыта. Во-вторых, в отличие от размытости временных границ в случае социальной депривации, период РЗД четко измеряем. Его начало приходится на момент рождения, а окончание — на момент операции по удалению катаракты и постановки корректировочных линз [14].

По представлениям М. Познера [17], темперамент является совокупностью основных паттернов регуляции и включает в себя три уровня. Первый — физиологический — включает неспецифические нейронные системы, контролирующие уровень активации мозга, которые могут обслуживать интрапсихическую регуляцию. Ко второму — интрапсихическому — уровню М. Познер относит индивидуальные особенности протекания общих психических процессов: памяти, внимания, эмоциональных и мотивационных процессов. Третий — интерпсихический — уровень составляют особенности взаимодействия организма со средой, проявляющиеся в индивидуальных различиях в поведении при одинаковых внешних условиях.

Нейрофизиологическое исследование детей, перенесших РЗД [7] показало, что у этих детей происходит повышение активации систем, регулирующих общий тонус мозга, сохраняющееся длительное время после окончания периода депривации. Исходя из упомянутых выше представлений о многоуровневой структуре темперамента представляется вполне вероятным, что изменения в функционировании этих мозговых систем могут привести к появлению ряда особенностей темперамента и изменению общей стратегии поведения.

 

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

 

В экспериментальную группу вошло 24 ребенка в возрасте от 6 до 36 мес, родившихся с полной центральной билатеральной катарактой и остротой зрения на уровне светоощущения, оперированных на первом году жизни в Институте глазных болезней им. Краснова (врачи проф. Э.А. Аветисов, Л.А. Ильякова). Поскольку дети с ВБК образуют сравнительно гетерогенную клиническую группу, в выборку вошли только те из них, кто не имел в анамнезе и в текущем неврологическом статусе серьезных неврологических нарушений и у кого катаракта не являлась следствием более широкого патологического, в том числе и генетического, синдрома

36

(типа синдромов Лоу, Бекквита-Видемана и т.д.). Операция по удалению хрусталиков и коррекция зрения с помощью оптических линз у большинства детей проводилась в возрасте 6— 8 мес (средний возраст 7,9 мес); таким образом, длительность периода депривации охватывала первые 8 мес жизни. В результате неврологического и клинического обследования психомоторное развитие детей было оценено как соответствующее возрасту. При офтальмологическом тестировании (в линзах), проведенном в Институте глазных болезней, острота зрения детей после операции была близка к нижней границе возрастной нормы [1].

Особенности темперамента и динамических характеристик поведения детей, перенесших РЗД, определялись с помощью опросника Г.Баллейгиер «День ребенка» [10]. Опросник включает несколько разделов, посвященных ситуациям, привычным для ребенка: сон, еда, мытье и одевание, приучение к горшку, гуляние, занятия, отношения с другими членами семьи. Сведения, полученные в интервью матери, дополняются наблюдениями за ребенком в серии специально организованных ситуаций.

В качестве параметров, измеряющих темперамент, Г. Баллейгиер называет следующие четыре группы шкал.

1. Шкалы, измеряющие уровень напряжения, которое оценивалось как слабое, умеренное или высокое в соответствии с интенсивностью реакции и степенью эмоционального возбуждения (соответствующие шкалы: слабое напряжение (СН), умеренное напряжение (УН) и высокое напряжение (ВН).

2. Шкалы, оценивающие негативные эмоциональные реакции. Было выделено пять шкал в соответствии со специальными условиями, которые вызывали раздражение ребенка: ситуации, обусловленные ежедневным режимом (неприятные ощущения), ситуации взаимодействия с матерью (реакция на мать), уход матери (зависимость от матери), контакты с отцом и старшими детьми (реакция на отца и ребенка), появление незнакомого человека или новой обстановки (страх перед незнакомыми).

3. Шкала контроля, которая оценивала степень моторного и эмоционального контроля. Фактически этот показатель изменяется с возрастом, самые высокие оценки получали дети, чьи поведенческие реакции в определенной ситуации обычно появляются в более старшем возрасте.

4. Шкалы ориентации, описывающие определенные поведенческие предпочтения ребенка: пассивность, неориентированные разрядки (плач, беспокойство и т.д.), ориентация на себя (самостимуляция), ориентация на людей, ориентация на вещи, защитные реакции (стеснительность, бегство и т.д.).

Отношения ребенка к людям в семье измерялись с помощью вопросов к матери, касавшихся специфических детских способов поведения. Были выделены следующие параметры, описываемые одноименными шкалами:

любовь к отцу и любовь к матери;

— имитация отца и имитация матери;

— агрессия по отношению к отцу и агрессия по отношению к матери;

— послушание отцу и послушание матери;

— автономность;

— чистота сфинктера (шкала чистоплотности).

Таким образом, автором теста выделяются 15 шкал, направленных на 

 

37

 

оценку различных характеристик темперамента ребенка, и 10 шкал, оценивающих динамические особенности поведения. Нельзя не обратить внимания на рассогласование между тестом Г. Баллейгиер и другими широко распространенными способами оценки темперамента младенцев [11], [19] в выборе тех характеристик поведения, которые можно рассматривать как параметры темперамента. Тем не менее такие размерности темперамента, как активность и эмоциональность, фактически находят отражение в структуре каждого теста, и поведенческие критерии оценки этих размерностей достаточно сходны у разных авторов [18]. В опроснике Г. Баллейгиер такими шкалами являются шкалы, описывающие настроение и уровень внутреннего напряжения ребенка (всего девять шкал). Во избежание терминологической неопределенности и неоднозначности интерпретации данных при дальнейшем изложении мы будем определять категории темперамента следующим образом. К характеристикам темперамента относятся только те индивидуальные особенности ребенка, которые описываются шкалами, оценивающими настроение и уровень напряжения. Остальные шкалы оценивают динамические характеристики поведения, не являющиеся собственно темпераментальными особенностями. Под общей стратегией поведения, по аналогии с принятыми в исследованиях темперамента определениями типа поведения ребенка («легкий» ребенок, «трудный» ребенок и т.д. [19], [10]), понимается совокупность взаимосвязанных поведенческих особенностей ребенка, обусловленных определенными характеристиками его темперамента.

Для анализа полученных данных индивидуальные оценки детей экспериментальной группы по каждой шкале сравнивались нами с показателями нормативной группы.

В качестве показателей нормативной группы мы использовали приведенные Г. Баллейгиер в таблицах стандартизации показатели среднего значения и стандартных отклонений по каждой переменной для каждого месяца постнатального онтогенеза (от 1 до 36 мес). Индивидуальные оценки детей экспериментальной группы сравнивались с нормативными данными для соответствующего месяца жизни. Оценке по шкале присваивался знак «-» или «+», если она была равна или отклонялась от среднего значения больше, чем на величину одного стандартного отклонения. Оценка индивида по определенной шкале считается высокой при оценке «+» и соответственно низкой при оценке «.

Для общей характеристики особенностей поведения детей экспериментальной группы сопоставлялась частота появления крайних оценок по различным шкалам в экспериментальной группе и нормативной выборке.

Для этого проводилось сравнение вероятности появления крайних оценок (+,-) по каждой шкале в экспериментальной группе (рассчитывался процент детей, имеющих соответствующие оценки) с этим показателем в нормативной выборке. При этом мы исходили из того, что, поскольку распределение оценок по любой шкале в нормативной выборке соответствует нормальному [10], вероятность оценок, отклоняющихся от среднего значения более чем на одно стандартное отклонение, не должна превышать 0,32. В случае более высокой частоты появления высоких/низких оценок по определенной шкале у детей экспериментальной группы можно

 

38

 

считать, что распространенность крайних значений по данному параметру в экспериментальной группе выше, чем в общей популяции.

В дальнейшем все шкалы, по которым процент высоких/низких оценок превышает 32%, мы будем для краткости называть «отклоняющимися». В тех случаях, когда более 32% детей экспериментальной группы демонстрируют высокие показатели, шкала будет определяться как «завышенная», а в случае наличия у более 32% детей низких оценок, шкала будет определяться как «заниженная». Например, определение шкалы агрессии к матери как «завышенной» означает, что высокий уровень агрессивного поведения встречается среди детей экспериментальной группы значительно чаще, чем в норме.

Возникает вопрос, выходит ли уровень демонстрируемого поведения по отклоняющимся шкалам у детей, перенесших РЗД, за границы, характерные для нормативной популяции. Иначе говоря, одинаков ли сам уровень, например, агрессии у детей, заслуживших оценку «высокая агрессивность», если они принадлежат к двум разным популяциям (нормативной и испытавших РЗП). Для ответа на этот вопрос применялась следующая статистика. Первоначально выяснялась принадлежность тестовой оценки (оценки ребенка, перенесшего РЗД) к генеральной совокупности оценок детей нормативной выборки. В статистике за критерий принадлежности индивидуальной тестовой оценки к соответствующей генеральной совокупности берется величина стандартной оценки, или z-оценки [5; 258]. В том случае, когда стандартная оценка превышает значение, равное 1,64, то с вероятностью 95% (учитывая объем нормативной выборки; п=39 [10]) можно утверждать, что тестовая оценка не принадлежит распределению оценок, сформировавших нормативную группу. В этом случае поведение ребенка может быть охарактеризовано как девиантное. Для определения уровня поведения, описываемого отклоняющимися шкалами, подсчитывались индивидуальные стандартные оценки, а для определения меры распространения данного уровня поведения среди детей, перенесших РЗД, — процент случаев превышения индивидуальных стандартных оценок значения 1,64 относительно общего количества случаев высоких/низких оценок в экспериментальной группе по каждой шкале.

При корреляционном анализе вычислялся коэффициент корреляции по Пирсону.

 

РЕЗУЛЬТАТЫ

 

Результаты анализа указывают на наличие двух групп динамических характеристик поведения и темперамента детей, перенесших РЗД: те, по которым поведение детей не отличается от поведения детей нормативной группы, и те, для которых частота распространения высоких/низких оценок превышала частоту их распространения в нормативной группе (рис. 1). К первой категории относятся шкалы слабого напряжения,  имитации отца, ориентации на людей, умеренного напряжения, контроля, автономности и неориентированных разрядок. По остальным шкалам (18 из 25) больше 32% детей экспериментальной группы имеют оценки, отличающиеся от средних значений нормативной выборки более чем на одно стандартное отклонение, т.е. крайние варианты (повышенная или пониженная интенсивность) соответствующих характеристик поведения

 

39

 

в группе детей, перенесших РЗД, встречаются чаще, чем в нормативной группе.

 

К часто встречающимся характеристикам поведения, отличающимся повышенной интенсивностью, относятся защитные реакции (38%), ориентация на вещи (42%), зависимость от матери (4б%), неприятные ощущения (63%), негативные реакции при взаимодействии с матерью (67%), высокое напряжение (29%). Максимально выделяются шкалы неприятных ощущений, реакций на мать и зависимости от матери. Это означает, что в экспериментальной выборке значительно чаще встречаются дети, для которых характерен постоянный негативный эмоциональный фон, они очень часто плачут, хнычут независимо от ситуации. Одновременно в их поведенческом репертуаре

 

40

 

много реакций ухода и избегания: они отворачиваются, замирают, пугаются, уходят, а иногда и убегают или отказываются от предлагаемой веши или контакта со взрослым. В экспериментальной группе чаще встречаются дети, которые предпочитают взаимодействовать с предметами, а не с людьми, в игровой ситуации, при засыпании (им необходима соска или игрушка), когда плачут или остаются одни.

По шкалам пассивности (42%), самостимуляции (33%), послушания отцу (50%), любви к отцу (65%), агрессии к отцу (39%), у детей экспериментальной группы значительно чаще, чем в нормативной выборке, встречаются низкие оценки. У детей, перенесших РЗД, очевидно, существуют проблемы во взаимоотношениях с отцами. Аналогичное поведение у половины детей по отношению к матери наводит на мысль о том, что, возможно, этим детям в целом трудно выражать свои чувства по отношению к окружающим, хотя у них и существует неплохой контакт (послушание, имитация) с матерями.

В отдельную категорию были вынесены шкалы, в которых частота встречаемости крайних оценок достаточно высока на обоих полюсах: любовь к матери (50%-, 32%+), агрессия к матери (38%-, 29%+), послушание матери (33 %-, 25 % +), имитация матери (25%-, 38%+), зависимость от матери (25%-, 4б%+), реакция на отца (38%-, 30%+), страх (30%-, 37%+), чистоплотность (21%-, 33%+). В целом у подавляющего большинства детей экспериментальной группы (от 58 до 82%) поведение по этим шкалам представлено своими крайними вариантами. Обращает на себя внимание тот факт, что большинство этих шкал описывают коммуникативное поведение.

Возникает вопрос, выходит ли уровень демонстрируемого поведения по отклоняющимся шкалам у детей, перенесших РЗД, за границы, характерные для нормативной популяции. Анализ показал, что из завышенных шкал все, кроме зависимости от матери и чистоплотности, описывают поведение, уровень которого достоверно выходит за пределы, свойственные нормативной группе. Такими шкалами оказались: послушание матери (63%), страх (43%), защитные реакции (67%), имитация матери (44%), ориентация на вещи (50%), неприятные ощущения (60%), реакция на мать (56%), высокое напряжение (56%), агрессия к матери (43%).

Из заниженных шкал уровень поведения, выходящий за границу распределения нормативных оценок, описывает следующие шкалы: любовь к отцу (76%), имитация отца (61%), любовь к матери (45%). Низкий уровень привязанности и имитации во взаимодействии с отцом в сочетании с низким уровнем привязанности к матери указывает на существование серьезных затруднений в формировании привязанности к родителям у этих детей. Обращает на себя внимание тот факт, что низкий уровень привязанности не у всех детей мешает развитию имитирующего поведения, особенно в отношении матери. Общая частота встречаемости детей с высокими и низкими оценками по шкале имитации матери составляет 63% в экспериментальной группе. При этом 94% из них демонстрируют девиантный уровень поведения (44%+и50%-).

Несмотря на явное отличие поведения детей экспериментальной группы от нормативной выборки, по таким шкалам, как контроль, автономность, чистоплотность и ориентация на людей, дети, перенесшие РЗД,

 

41

 

демонстрируют такой же уровень оценок, как и обычные дети. По данным Г.Баллейгиер [10], оценки по этим шкалам высоко коррелируют с оценками психомоторного развития по шкале Бейли. Этот факт позволяет полагать, что по уровню психологической зрелости дети экспериментальной группы соответствуют возрастным стандартам развития, и нет оснований говорить о тотальной задержке их развития.

Проведенный анализ дает возможность выделить определенные особенности в поведении детей, имевших опыт ранней зрительной депривации, отличающие их от детей общей популяции. В этой связи возникают два вопроса: составляют ли данные особенности целостный паттерн, описывающий определенный стиль поведения, и сохраняются ли они по мере удаления в развитии от периода депривации.

Для ответа на эти вопросы проводился корреляционный анализ оценок, полученных по совокупности шкал, а также оценивались коэффициенты корреляции каждой шкалы с возрастом. Поскольку оценки по многим шкалам оказались напрямую связанными с возрастом (см. табл.), корреляционный анализ проводился при контроле возраста (метод частичных корреляций). Структура матрицы корреляций распадается на два блока: первый — «неприятных ощущений» (сюда входят шкалы неприятных ощущений, зависимости от матери, защитных реакций, страха) и второй — «высокого напряжения» (высокое напряжение, неориентированные разрядки, самостимуляция, зависимость от матери и агрессия на мать) (рис. 2).

 

 

Основанием для именно такого разделения блоков послужили следующие особенности взаимосвязей шкал теста. Во-первых, шкалы, входящие в соответствующие блоки, продемонстрировали, с одной стороны, высокие коэффициенты корреляций внутри каждого блока, а с другой — отсутствие корреляций между шкалами, входящими в разные блоки. Во-вторых, каждый из блоков имеет свою особенную структуру корреляционных связей с остальными шкалами опросника, не входящими ни в один из блоков. В-третьих, центральными шкалами блоков являются темпераментальные шкалы, кроме того, оценки по этим шкалам оказались чрезмерно высокими, т.е. особенности, описываемые этим шкалами, носят у большинства детей экспериментальной группы девиантный характер.

Центральная шкала блока «неприятных ощущений» описывает настроение ребенка как негативное в каждодневных ситуациях, составляющих естественный биологический ритм ребенка. Очевидно, что преобладающий эмоциональный фон ребенка не может не отразиться на взаимодействии с матерью (значимые положительные корреляции со шкалами зависимость от матери). Страх и защитные реакции, которые рассматриваются как проявления общей стратегии избегания во взаимодействии с окружающей средой и незнакомыми людьми, оказываются прямо связанными как между собой, так и с характеристиками общего уровня эмоциональной негативности (рис. 2 Б). Обращает на себя внимание, с одной стороны, отсутствие достоверных корреляций с возрастом всех шкал, входящих в данный блок (см. табл.), а с другой — независимость других динамических характеристик поведения, в том числе и особенностей коммуникативного поведения, от общего эмоционального негативного фона.

 

42

 

Таблица

Матрица корреляций индивидуальных оценок с возрастом

 

Шкала

Возраст

Слабое напряжение

-0,65

0,0005

Пассивность

-0,65

0,0006

Самостимуляция

-0,52

0,009

Страх

H3

Защитные реакции

H3

Послушание матери

0,66

0,0004

Послушание отцу

0,49

0,028

Любовь к матери

0,69

0,0004

Имитация матери

0,57

0,0037

Любовь к отцу .

0,53

0,0057

Имитация отца

0,48

0.033

Ориентация на людей

0,66

0,0005

Чистоплотность

0,7

0,00008

Умеренное напряжение

0,54

0,007

Контроль

0,68

0,0002

Автономность

0,9

 0

Ориентация на вещи

H3

Агрессия к матери

0,53

0,02

Агрессия к отцу

H3

Неприятные ощущения

H3

Реакция на мать

H3

Реакция на отца

H3

Неориентированные разрядки

-0,4

0,05

Высокое напряжение

 

H3

Примечание. Первая строка — значение коэффициента корреляции (R>0 - положительная корреляция; R<0 — отрицательная); вторая строка — вероятность ошибки (р); НЗ — коэффициент корреляции не значим (р>0,05)

Центральная шкала блока «высокого напряжения» характеризует выраженность высокоинтенсивных поведенческих реакций как позитивного, так и негативного полюса (бурно радуется, кричит и т.д.). Высокое напряжение в первую очередь прямо взаимосвязано с оценками по ряду шкал, описывающих различные негативные поведенческие реакции, — неориентированные разрядки, зависимость от матери и агрессия к матери (рис. 2 А). С другой стороны, шкалы высокого напряжения и неориентированных разрядок (беспокойство, испуг, хныканье, крик во всех ситуациях) обнаруживают положительные корреляции со шкалой самостимуляции.

 

43

 

В отличие от шкал блока «неприятных ощущений» шкалы блока «высокого напряжения» широко взаимосвязаны с остальными динамическими характеристиками поведения. Шкалы высокого напряжения, неориентированных разрядок и самостимуляции значимо негативно коррелируют с основными шкалами, характеризующими общий уровень психического развития: контроль, автономность, умеренное напряжение, чистоплотность, ориентация на вещи. Шкала высокого напряжения отрицательно коррелирует также со шкалами имитации отца и имитации матери. Кажется противоречивым, что оценки по шкале высокого напряжения положительно коррелирует как с оценками по шкалам неориентированных разрядок и самостимуляции, так и с оценками по шкале агрессии к матери. Можно предположить, что в поведении детей высокое напряжение может сочетаться как с генерализованными разрядками, так и с агрессивными реакциями в зависимости от уровня общего развития. Чем выше уровень психического развития, тем более вероятно, что у ребенка с высоким напряжением оно будет проявляться в виде повышенной частоты возникновения агрессивного поведения по отношению к матери. Статистические закономерности связей центральных шкал блока «высокого напряжения» с возрастом (см. табл.) отражают ту же закономерность: отсутствие значимых корреляций с возрастом по шкале высокого напряжения сочетается со значимыми отрицательными корреляциями с возрастом оценок по шкалам неориентированные разрядки и самостимуляция, с одной стороны, и значимыми положительными корреляциями с возрастом оценок по шкалам агрессии — с другой.

 

44

 

Таким образом, на основании данных корреляционного анализа и результатов сравнения индивидуальных оценок по отдельным шкалам поведения детей экспериментальной группы с диапазоном вариаций оценок в нормальной популяции нами было выделено два неоднородных по структуре блока, которые характеризуют определенные целостные паттерны темпераментальных черт и поведенческих реакций и могут быть рассмотрены как общие стили поведения. Вероятность проявления этих стилей в популяции детей, перенесших РЗД, различна. Отсутствие корреляций между центральными шкалами блоков дает основание утверждать, что эти стили взаимонезависимы и их основные черты могут присутствовать как совместно, так и порознь в поведении ребенка.

Первый из них, широко распространенный в экспериментальной группе (63 %), характеризуется повышенным уровнем негативного эмоционального фона, страхом перед незнакомыми и учащением, по сравнению с нормой, появления защитных реакций. Дети, демонстрирующие этот стиль поведения, отличаются негативным настроением, проявляющимся во всех ситуациях. Можно предположить, что именно этот постоянный негативный фон приводит к тому, что ребенок старается избегать любой новой, непривычной для него ситуации, в первую очередь контактов с незнакомыми людьми. Следует отметить, что повышенная тревога и боязливость, являющиеся референтными чертами этого стиля, не влекут за собой снижения уровня коммуникативного поведения с родителями (значимые негативные корреляции с коммуникативными шкалами отсутствуют). Оказалось, что подобное поведение не зависит от возраста и, следовательно, удаленности от периода депривации.

Другой стиль поведения не столь распространен в экспериментальной группе (29%). Демонстрируя такой стиль поведения, дети чрезмерно интенсивно реагируют на любую ситуацию, несущую для них как положительную, так и отрицательную нагрузку. С одной стороны, они значительно чаще, чем другие дети, проявляют общее двигательное беспокойство, часто кричат и плачут. Эти индивидуальные особенности могут быть расценены как проявление в поведении процессов разрядки (как моторной, так и эмоциональной) высокого внутреннего напряжения. С другой стороны, для детей, демонстрирующих данный стиль, характерно предпочтение самостимуляции, которая может отражать компенсаторную активность, направленную на частичное снижение высокого напряжения. С возрастом уровень высокого напряжения не снижается, но на смену неориентированным разрядкам приходит агрессивное поведение, которое может рассматриваться как еще один способ разрядки высокого уровня напряжения, свойственный более высокому уровню психического развития. В отличие от первого стиля поведения, данный стиль, обусловленный высоким внутренним напряжением, предполагает наличие ряда проблем в коммуникативной сфере поведения; в нем присутствуют особенности, свидетельствующие о нарушении эмоционального контакта с матерью. Такие дети часто настроены агрессивно по отношению к ней, кроме того, они реже имитируют своих родителей. Учитывая первостепенное значение социального взаимодействия для раннего психического развития [8], [16], можно предположить, что свойственный детям, демонстрирующим подобный стиль поведения, относительно сниженный уровень психического развития,

 

45

 

не выходящий, однако, за пределы нижней границы диапазона вариаций нормальной популяции, является следствием нарушенного коммуникативного поведения.

Мы полагаем, что своеобразие отдельных черт, образующих эти стили, причинно обусловлено двумя независимыми факторами: наличием постоянного негативного эмоционального фона и высоким внутренним напряжением. С этих позиций особый интерес представляют данные о высокой негативной статистической взаимосвязи основных шкал блока «высокого напряжения» со шкалой ориентации на вещи (значимые корреляции со шкалами первого блока отсутствуют). Учитывая то, что высокий уровень напряжения (т.е. повышенная импульсивность моторных и эмоциональных реакций) сопряжен с трудностями осуществления тормозного контроля над действием (executive control of action), можно предположить, что следствием преобладания данной черты являются трудности в реализации любой целенаправленной деятельности, в частности, предметно-отнесенных игровых действий и манипулятивной активности. В этом случае следовало бы ожидать, что индивидуальные оценки по шкале ориентации на вещи в экспериментальной группе будут лежать в диапазоне средних оценок нормативной выборки или окажутся заниженными.

Однако в результате анализа индивидуальных оценок выяснилось, что у 42 % детей экспериментальной группы оценки по этому показателю превышают верхнюю границу разброса оценок у детей того же возраста в общей популяции, а у половины из них уровень ориентации на вещи достоверно превышает предельный уровень данной поведенческой черты, характерной для детей нормативной выборки. Этот факт не может объяснить высказанная ранее гипотеза. Можно предположить, что свойственная части детей экспериментальной группы повышенная неспецифическая манипулятивная активность является компенсаторной поведенческой стратегией, направленной на снижение высокого эндогенного напряжения. Эта гипотеза предполагает, что высокое эндогенное напряжение на физиологическом уровне присуще фактически всем детям, перенесшим РЗД, а проявление его в поведении ребенка обусловлено выбором между двумя альтернативными компенсаторными стратегиями. Одной из них является повышенная ориентация на вещи, а другой — неориентированные разрядки и самостимуляция. В первом случае высокий уровень неспецифической активации находит выход в чрезмерно интенсивной поисковой активности в предметно-отнесенной сфере поведения и не проявляется напрямую в повышенной интенсивности поведенческих реакций ребенка (что и объясняет отрицательную корреляционную связь поведенческих критериев высокого напряжения и ориентации на вещи). Другая стратегия сопряжена с непосредственной разрядкой напряжения через неспецифические низкоуровневые формы моторной и эмоциональной активности в крике, плаче, самостимуляции. Реализация первой стратегии не препятствует общему ходу психомоторного развития ребенка и даже, более того, создает для него благоприятные условия [6], [8]. Непосредственные способы разрядки высокого напряжения, напротив, являются непродуктивными в плане развития как коммуникативного поведения [4], так и предметно-манипулятивной сферы.

Выявленные особенности динамических характеристик поведения могут

 

46

 

рассматриваться и как проявления индивидуальных различий темперамента детей, перенесших РЗД. С одной стороны, шкалы неприятных ощущений и высокого напряжения, являющиеся центральными в соответствующих корреляционных блоках, рассматриваются как параметры темперамента. С другой стороны, независимые друг от друга описанные нами стили поведения укладываются в двухфакторную модель темперамента невротизм — интроверсия Г. Айзенка [12].

В этой системе первый стиль поведения может рассматриваться как проявление высокой степени невротизма. Другой стиль поведения, обусловленный высоким внутренним напряжением, по ряду параметров сходен с описанием поведения людей, характеризуемых Г. Айзенком как интроверты [12]. По гипотезе Г. Айзенка, высокие оценки по шкале интроверсии обусловлены повышенным уровнем эндогенного возбуждения.

Таким образом, результаты исследования показывают, что у детей, перенесших РЗД в результате ВБК, наблюдаются устойчивые (по крайней мере в первые три года жизни) изменения ряда темпераментальных черт, которые сопровождаются формированием особых стилей поведения ребенка. .

Мы полагаем, что основным фактором, вызвавшим эти изменения, является именно ограниченное по срокам грубое искажение раннего индивидуального опыта, а не другие возможные факторы, общие для этой группы детей (последствия раннего наркоза, возможные негрубые нарушения пренатального развития, проявляющиеся, в частности, в аномалии оптических сред глаза).

Основание для такого суждения дают результаты исследований влияния ранней депривации на поведение экспериментальных животных [3], [13], в которых депривация создавалась экспериментально и не сопровождалась какими-либо клиническими осложнениями течения пре- и постнатального развития. При этом описание поведенческих эффектов депривации у животных поразительно напоминает те основные направления, по которым происходит модификация динамических характеристик поведения у детей, оперированных по поводу ВБК (рост внутреннего напряжения и эмоциональной негативности). Так, в работе Р. Фанца, отмечается выраженная устойчивая гиперактивность поведения макак по окончании зрительной депривации, вызванной сшиванием век [13]. В исследованиях влияния ранней социальной и частичной сенсорной депривации основными особенностями поведения животных, отмечаемыми авторами [3], [15], становятся повышенная агрессивность и предпочтение стратегии избегания, проявляющейся в стремлении минимизировать возможность получения отрицательного подкрепления даже за счет отказа от положительного .

Таким образом, результаты настоящего исследования позволяют расценивать ранний индивидуальный опыт как одну из детерминант индивидуальных особенностей темперамента ребенка, по крайней мере в случае столь грубого искажения эволюционно ожидаемых условий развития, как при ранней зрительной депривации.

Возникает вопрос, каким образом ограниченное по срокам искажение раннего индивидуального опыта может вызывать устойчивые изменения динамических характеристик поведения ребенка, а также формирование определенных особенностей темперамента,

 

47

 

которые выявляются длительное время спустя окончание периода депривации. По современным представлениям, темперамент связывается с индивидуальными различиями в функционировании неспецифических мозговых систем, регулирующих объем и характер поступающего афферентного притока (систем саморегуляции) [17]. Можно предположить, что у детей с ВБК лишение в первые полгода жизни значительной части внешней стимуляции, важной как в физиологическом (афферентная стимуляция), так и биологическом (видоспецифические сигналы) плане, влияет на формирование этих мозговых систем и соответственно на индивидуальные особенности темперамента. Такое предположение совпадает с результатами нейрофизиологических исследований [3], показавших, что ранняя депривация у животных приводит, в частности, к повышенной возбудимости мозговых структур отрицательного подкрепления. В этом случае необратимые изменения в темпераменте детей, перенесших РЗД, могут указывать на наличие периода ранней сензитивности в развитии систем саморегуляции в первые полгода жизни. Гипотеза о наличии критического (или сензитивного) периода высказывалась М.Познером [17], и результаты данного исследования являются одним из первых ее экспериментальных подтверждений.

 

1. Аветисов Э.С., Ковалевский Е.И., Хвостов А.В. Руководство по детской офтальмологии. М., 1987.

2. Бардышевская М.К. Компенсаторные формы поведения у детей 3—6 лет, воспитывающихся в условиях детского дома: Автореф. канд. дис. М.,1995.

3. Вартанян Г.А., Петров Е.С. Эмоции и поведение. Л., 1989.

4. Грив К. Чрезмерный плач младенцев и взаимодействие матери и младенца: Доклад на первой региональной международной конференции Службы психического здоровья в раннем развитии ребенка. М., 1995.

5. Закс Л. Статистическое оценивание. М., 1976.

6. Лисина Л.И. Проблемы онтогенеза общения. М., 1986.

7. Строганова Т.А., Посикера И.Н., Сергиенко Е.А. Влияние ранней зрительной депривации на формирование системы контроля состояний мозга в раннем онтогенезе // Журн. ВНД. 1995. Т. 45. № 1. С. 66—76.

8. Эльконин Д.Б. Избр. психол. тр. М., 1989.

9. Aslin R.N. Experiential influences and sensitive periods in perceptual development: A unified model // Development of perception: Psychobiological perspectives / Aslin R.N., Alberts J.R., Petersen M.R. (eds.) V. 2. N.Y.: Acad. Press, 1981. P. 322-412.

10. Balleyguier G. caracterе de 1'enfant en function de son mode de garde pendant les premieres annees // Monogr. de Psychol. 1982. N 55.

11. Buss A.H., Plomin R. A temperament theory of personality development. N.Y.: Wiley, 1975.

12. Eysenck H.J., Eysenck M.W. Personality and individual differences: A natural science approach. N.Y.; L.: Plenum Press, 1987.

13. Fann R.I. Ontogeny of pеrception // Behavior of non-human primates: Modern research trends / Schrier A.M., Harlow H.F., Stollnitz F. (eds.) V. 2. N.Y.: Acad. Press, 1965.

14. Maurer D., Lewis T.L., Brent H.P. The effects of deprivation on human visual development: Studies of children treated for cataracts // Applied Devel. Psychol. 1989. V. 3. P. 139—227.

15. Pankseep L., Beatty W.W. Social deprivation and play in rats // Behav. and Neural. Biol. 1980. V. 30. P.197—206.

16. Papousek H., Papousek M., Koester L.S. Sharing emotionality and sharing knowledge // Measuring emotions in infants and children / Izard C.E., Read P. (eds.) V. 2. Cambridge: Camb. Univ. Press, 1985. P. 1—36.

17. Rothbart M., Posner M.I. Temperament and the development of self-regulation // The nеuropsychology of individual differences / Hartlagе L.E., Telzrow C.F. (eds.) N.Y.; L.: Plenum Press, 1985. P. 93—123.

18. Rothbart М.К., Mauro. J.A. Questionnaire approaches to the study of infant temperament // Individual differences in infancy: Reliability, stability, prediction / Colombo J., Fagen J. (eds.) NJ: Lawrence Erlbaum Ass., 1990. P. 411—429.

19. Thomas A., Chess S. Temperament and development. N.Y.: Brunner/Mazel Publ., 1977.

 

Поступила в редакцию 9.VII 1996 г.