116

 

НАРУШЕНИЯ ВОЛЕВОЙ РЕГУЛЯЦИИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ У БОЛЬНЫХ ШИЗОФРЕНИЕЙ И ПСИХОПАТИЧЕСКИХ ЛИЧНОСТЕЙ

 

И. Б. ЗЯБКИНА

 

Высший уровень сознательной регуляции — волевая регуляция деятельности. Современная психология не дает однозначного ответа на вопрос: «Что такое воля?» В то же время знание реальных механизмов волевой регуляции может успешно использоваться в практической психологии: в психотерапевтической и коррекционной работе, при построении реабилитационных программ и формировании компенсаторных механизмов.

Психиатрическая клиника дает богатый материал для исследования механизмов волевой регуляции, но в то же время нуждается в психолого-теоретическом осмыслении этих механизмов. Подход к больному человеку как к личности предполагает мобилизацию его активности и ресурсов.

В данном контексте возникает вопрос о возможной психологической компенсации нарушений волевой регуляции деятельности и каковы те компенсаторные механизмы, которые способствуют ее восстановлению.

В качестве объекта исследования мы избрали два вида патологии: больных шизофренией с простой формой и психопатических личностей. Выбор определялся тем, что у этих больных нарушения воли носят яркий, выраженный и различный по форме проявления характер.

Нарушения волевой регуляции деятельности, проявляющиеся в снижении активности, инициативы, отказе от преодоления жизненных трудностей, а иногда в полной пассивности и бездеятельности, наблюдаются у больных шизофренией. Такие больные формально понимают предъявляемые к ним социальные требования, однако не могут мобилизовать, побудить себя к реализации необходимой деятельности. Снижение «энергетического потенциала», активности, инициативы наиболее типично и выражено проявляется у больных шизофренией с простой формой.

Нарушения волевой регуляции деятельности, проявляющиеся в импульсивном, безудержном, аффективном поведении наблюдаются у психопатических личностей, которые сразу же реагируют на побуждения без учета ситуации в целом и последствий своих

 

117

 

действий. Они не умеют различать, разводить разноуровневые (реальные и идеальные) цели, плохо планируют и прогнозируют свои действия. Импульсивность поведения наиболее ярко проявляется у психопатических личностей возбудимого круга.

Поскольку нас интересовали не только закономерности нарушения волевой регуляции, но и возможности и закономерности ее восстановления, для исследования были отобраны пять групп испытуемых.

1. Больные шизофренией с простой формой (апато-абулическим дефектом):

а) в состоянии социальной дезадаптации (1 группа),

б) в состоянии социально-трудовой адаптации (2 группа).

2. Психопатические личности возбудимого круга:

а) в состоянии декомпенсации (3 группа),

б) в состоянии компенсации (4 группа).

В 5-ю (контрольную) группу вошли здоровые испытуемые соответствующего возраста и образования.

Всего в исследовании приняли участие 106 человек.

Теоретический анализ исследований, посвященных воле, позволил нам сделать предположение о том, что волевая регуляция деятельности опосредствована развернутой внутренней работой с собственными смысловыми структурами. Изучению именно этого опосредствующего звена и было посвящено наше экспериментальное исследование.

Преобразования структуры деятельности и ее смысла в ходе осуществления волевой регуляции изучались с помощью методики «психического насыщения». В нашем случае испытуемому предлагалось продолжить начатое экспериментатором рисование кружочков. После твердого отказа испытуемого от выполнения бессмысленной работы давалась вторая инструкция, в которой испытуемому сообщалось, что проверяется его воля и он по собственному желанию может продолжать или не продолжать начатую работу. В ходе выполнения задания с помощью магнитофона регистрировались все высказывания испытуемого. В процедуру эксперимента входил самоотчет, который включал в себя как произвольное описание испытуемым своих ощущений, мыслей, эмоций, возникающих в ходе выполнения задания, так и ответы на многочисленные вопросы со стороны экспериментатора. Напомним, что методика не содержит ни физических, ни интеллектуальных препятствий, которые могли бы быть причиной прекращения действия. Единственным таким препятствием является бессмысленность работы («феномен насыщения»). Преодоление психического насыщения рассматривалось нами как модель волевого поведения.

Образы сознания опосредствуют любую сознательную деятельность¹ . Очевидно, что и работа с собственной смысловой сферой, осуществляемая в ходе волевой регуляции, опосредствована образами сознания и не может не зависеть от их сохранности и особенностей функционирования. Поэтому мы попытались исследовать особенности в построении и функционировании образов сознания у людей с нарушенной, восстановленной и сохранной волевой регуляцией.

Исследование особенностей и нарушений в построении и функционировании образов сознания осуществлялось с помощью методики «свободного

 

118

 

описания несемантических объектов» [1]. Методика позволяет раскрыть индивидуальный стиль работы с образом, способ «видения» объекта мира. В качестве несемантических объектов испытуемым предлагается набор из 8 контурных изображений, представляющих собой различные трансформации круга. По тому, какой «язык» использует испытуемый для описания несемантического объекта, на какие признаки он при этом опирается, можно увидеть, с чем реально работает человек: с предложенным объектом, со своим отношением к объекту или заменяет объект более привычным, знакомым предметом и описывает его. Соответственно авторы выделяют три типа алфавита описания: геометрический, ассоциативный, миметический.

Очевидно, что с образом наиболее активно работают люди, прибегающие к использованию ассоциативного алфавита. Они отрываются от конкретных признаков объекта и анализируют свое отношение к объекту, как бы рассматривают его со всех возможных сторон, выделяя в нем новые свойства, стороны, функциональные возможности.

Экспериментально показано [2], что люди с преобладанием миметического алфавита описания легче справляются с деятельностью, требующей опоры на значение, удержания значения. Люди с преобладанием ассоциативного алфавита — успешнее в деятельности, требующей смысловой квалификации объектов, опоры на смысл.

Анализ работы испытуемого с образами собственного сознания проводился также через модифицированную обработку результатов, полученных с помощью методик «сравнение понятий» и «пиктограммы». В последнем случае выделялась преимущественная опора на тот или иной компонент образа: его предметное содержание, значение, чувственную ткань, личностный смысл. Действительно, составляя пиктограммы, испытуемый может отразить в рисунке свое отношение, предметное содержание, общепринятое значение и даже чувственное впечатление от предлагаемого для запоминания словосочетания. И сравнивая понятия, испытуемые не всегда опираются на значения понятий, хотя это и предполагается условиями задания. Принцип анализа результатов интеллектуальной деятельности через призму структуры образа изложен в работе Ф. Е. Василюка [4].

Таким образом, экспериментальное исследование проводилось в двух плоскостях: при анализе деятельности в ходе осуществления волевой регуляции и при анализе построения и функционирования образов сознания.

 

АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ

 

Поскольку преодоление «психического насыщения» рассматривалось как модель волевого поведения, о сформированности и сохранности волевой регуляции деятельности можно было судить по устойчивости и длительности выполнения бессмысленного действия.

Действительно, испытуемые с сохранной и восстановленной волевой регуляцией деятельности (группы здоровых испытуемых и больных обеих нозологий с компенсированным дефектом) выполняли задание дольше, чем испытуемые с нарушенной волевой регуляцией. Если после I неопределенной инструкции различие результатов не всегда достигало статистически значимого уровня, то после II инструкции, указывающей на то, что исследование проводится для проверки воли, различия во времени

 

119

 

Таблица 1

Время выполнения задания (средняя величина)

 

 

выполнения задания между здоровыми испытуемыми и испытуемыми с компенсированным дефектом, с одной стороны, и группами больных в состоянии декомпенсации, с другой, статистически достоверны² .

Что же стоит за более устойчивым и длительным выполнением задания?

Анализ результатов показал, что испытуемые, более длительно выполняющие задание, по мере наступления насыщения, в ситуации, когда требовалось преодолеть нежелание продолжать работу, активно перестраивали структуру выполняемой деятельности. Так, они вводили новые, сопроводительные и дополнительные действия: в рисовании кружочков возникали различные вариации, испытуемые считали кружочки в строке, считали строчки, разминали пальцы, смотрели на часы и т. д. Одновременно с выполнением задания пытались выполнять другую деятельность: беседовали с психологом; погружались во внутренние рассуждения на жизненно важную тему; часто ограничивали деятельность с помощью планирования; образовывали новые цели.

Обратим внимание на то, что в группах с сохранной или восстановленной волевой регуляцией испытуемые часто связывали бессмысленную деятельность с реальными значимыми целями (не просто: нарисую страницу, но: нарисую страницу, чтобы доказать свою работоспособность, состоятельность, нормальность, проявить волю и т. п. ).

Мы наблюдали и привнесение, заимствование «чужого» смысла для выполнения бессмысленной деятельности. Испытуемые соотносили выполняемую работу с другой, известкой им, осмысленной деятельностью: вышивание, шитье, вязанье, письмо, игра, работа у конвейера и т. д.

Все эти преобразования в конечном итоге были направлены на изменение своего отношения к выполняемой деятельности, на придание смысла бессмысленной деятельности. И если проделанная работа по преобразованию структуры деятельности не изменяла отношение к заданию, если эта работа не становилась работой со смыслом, то удержать деятельность, преодолеть себя не удавалось.

Часто эта «лишняя» работа делалась осознанно, именно для изменения отношения к заданию. В последующей беседе испытуемые объясняли появление «лишних» действий (нелепого монолога, изменений в рисунке, подсчета кружочков, стряхивания руки) тем, что так было легче, интереснее рисовать.

Можно было наблюдать и прямое обращение испытуемого к собственной смысловой сфере для удержания деятельности: опору на самооценку

 

120

 

(«Сама себя похвалила — легче стало», «Настраивала себя, что у меня есть сила воли»); осознанное привлечение более значимого мотива («Неинтересное преодолевала интересным, тем, что вы скажите потом», «Я подумала о сыне. . . снова начала рисовать с большим энтузиазмом, конечно, для своего любимого, родного, единственного я все сделаю»); самоутешение («Я себя утешал: когда я все это закончу наконец, я никогда не соглашусь больше еще это делать»); прямое обращение к собственным эмоциям («Приструнила свое раздражение», «Настраивала себя на такое настроение, такое веселое, ну про себя как бы песенку напевала»).

Иногда изменение своего отношения к заданию использовалось как отработанный механизм волевой регуляции. Испытуемая Т. И. из группы нормы: «Когда монотонную работу делаешь, значит надо думать о чем-то приятном, легче тогда. Я чаще всего думаю о детях, вспоминаю какие-то эпизоды. Всегда приятно вспоминать».

Подчеркнем, что преодоление субъективно переживаемой трудности требовало от испытуемых определенных усилий. Не случайно испытуемые с сохранной и восстановленной волевой регуляцией в 2 раза чаще переживали чувство волевого усилия и почти в два раза чаще могли описать способы, которые они использовали для преодоления нежелания продолжать работу.

В случае успешного выполнения задания бессмысленному действию не только придавался смысл, но смысл этот вбирал в себя многие отношения. Один и тот же испытуемый мог принять цель, заданную извне (II инструкция), образовать собственные цели, как связанные с выполнением самого задания, так и с более значимыми жизненными отношениями, соотнести выполняемую деятельность с полезной, осмысленной работой и т. д.

Чем успешнее было выполнение деятельности, тем большее количество способов преобразования деятельности использовалось испытуемыми. (Коэффициент ранговой корреляции Спирмена между количеством способов преобразования деятельности и временем выполнения задания после I инструкции R=0,997 при р<0,99; после II инструкции R=0,909 при p<0,99. ) Однако каждое такое преобразование перестраивало смысл выполняемой деятельности, привносило в него отношение.

Включение в смысл новых отношений (особенно значимых) свидетельствует об актуализации дополнительных мотивов, что и придает деятельности дополнительную психическую энергию. Последнее переживалось испытуемыми не только как чувство облегчения, но и как появление новой цели, нового интереса в выполняемом задании.

Смысл волевого действия, включающий в себя отношения различных мотивов к его цели, мы назвали многогранным личностным смыслом.

В том случае, когда волевая регуляция осуществлялась, отношение к деятельности неоднократно менялось, т. е. многогранный смысл волевого действия не был статичен. Испытуемые отмечали смену эмоциональных состояний, появление чувства облегчения и усталости в ходе выполнения задания.

Многогранный смысл волевого действия был внутренне конфликтным. Именно те испытуемые, которые успешно справлялись с заданием, отмечали противоречивое отношение к выполняемой работе. Причины этой конфликтности порождались как течением самой деятельности,

 

121

 

так и внешними событиями. С одной стороны, в результате наступления насыщения, усталости появлялась потребность в прекращении деятельности. Эта потребность вносила новый аспект в отношение к выполняемой деятельности, изменяя смысл деятельности и все более обесценивая первоначальные мотивы, побудившие к выполнению задания. С другой — эксперимент, затягивающийся на неопределенное время, мешал осуществлению событий более значимых для испытуемого, чем участие в психологическом исследовании. Утрата устойчивости смысла переживалась испытуемыми как нежелание, невозможность продолжать начатую деятельность. Для того, чтобы продолжить деятельность и преодолевать себя, испытуемым необходимо было вернуть, восстановить устойчивость многогранного смысла выполняемой деятельности. Последнее осуществлялось через включение в смысл все новых отношений.

Формирование, перестройка многогранного смысла, направленные на сохранение его устойчивости, осуществлялись на всем протяжении выполнения деятельности. Однако эта дополнительная работа по организации собственной деятельности не была равномерной и постоянной. Процесс организации собственной деятельности активизировался в периоды нарастания субъективной сложности выполнения задания и сворачивался после образования новой цели, обеспечивающей продолжение деятельности.

Мотивационные тенденции, направленные на прекращение деятельности, не исчезали, они лишь уравновешивались, подчинялись более сильным мотивам, направленным на продолжение деятельности. Поэтому напряжение, негативное эмоциональное отношение к заданию часто сохранялось на всем протяжении работы. Испытуемая В. Б. из группы нормы: «Скорее больше неудовольствия, но присутствие какого-то удовлетворения потом, проблеск его, в конце концов, вывод напрашивается, что это ничего, терпимо».

Хуже всех с преодолением психического насыщения справлялись психопатические личности в состоянии декомпенсации (табл. 1). В ситуации, требующей волевой регуляции, они практически не перестраивали структуру выполняемой деятельности, не преобразовывали ее смысл. У испытуемых этой группы целеобразование было крайне бедным, отсутствовали попытки осмыслить предложенную работу, отношение к выполняемой деятельности изменялось мало, нарастало лишь нежелание выполнять предложенное задание.

Поскольку активной, целенаправленной работы со смыслом выполняемой деятельности у психопатических личностей не было, смысл не становился многогранным. Однозначный смысл приводил к импульсивному, неволевому поведению, а если мотив, образующий однозначный смысл, обладал большой побудительной силой, то поведение во время эксперимента отличалось неуправляемой активностью, чрезмерной эмоциональностью.

Приведем конкретный пример. Испытуемый В. А. (психопатическая личность возбудимого круга, состояние декомпенсации) рисует две строчки и твердо отказывается от продолжения работы. После предъявления II инструкции следует эмоциональный взрыв: «Это не воля. При чем тут воля! Проверяете мои нервы или что? Ну, я садану эту ручку вообще в стену. Что вы, издеваетесь надо мной, что ли?» После мягкого, но настойчивого

 

122

 

требования продолжать работу испытуемый нарисовал еще две строчки и окончательно отказался выполнять задание.

Ведущим мотивом, определяющим поведение испытуемого в данной ситуации, стал высокозначимый мотив защиты Я. О том, что мотив обладал большой побудительной силой, свидетельствовала бурная эмоциональная реакция. Однако мотив оказался изолированным, не связанным с другими мотивами. На уровне сознания образовался однозначный смысл. Предложение выполнить бессмысленную работу было принято только как оскорбление. Испытуемый не работал с образовавшимся смыслом, не пытался соотнести его с другими жизненными отношениями. Например, выводы судебно-психиатрической экспертизы, в рамках которой проводилось психологическое исследование, были важны для дальнейшей судьбы испытуемого. Он не смог включить в смысл выполняемой деятельности и цель, предложенную психологом: проверить волю. Смысл остался однозначным. Актуализировавшийся мотив так и не был соподчинен с другими жизненными отношениями. В результате действия испытуемого были импульсивны, он не смог овладеть собственным поведением и выполнить задание. И хотя мотив, определяющий поведение, обладал большой побудительной силой и был значимым, поведение не стало волевым.

Социально не адаптированные больные шизофренией справлялись с преодолением психического насыщения еще хуже, чем психопатические личности в состоянии декомпенсации.

В то же время способы преобразования структуры деятельности, осуществление которых ведет к изменению структуры деятельности, но не обязательно к изменению ее смысла (внесение вариаций в рисунок; дополнительные и сопроводительные действия; планирование; целеобразование, ограниченное рамками выполняемого задания, и т. д.), у социально не адаптированных больных шизофренией выражены больше, чем у психопатических личностей в состоянии декомпенсации³ .

Другими словами, социально не адаптированные больные шизофренией, по сравнению с декомпенсированными психопатическими личностями, активнее преобразуют структуру выполняемой деятельности, но эти преобразования практически не изменяют смысл выполняемой деятельности. Изменяя структуру деятельности в ситуации, требующей волевой регуляции, они не работают со своим отношением к выполняемой деятельности, не расширяют ее смысл. Поскольку нет работы со смыслом, он не становится многогранным, в него не включаются новые, более значимые жизненные отношения. В этом случае к деятельности не подключаются более значимые мотивы, имеющие большую побудительную силу, не подключается дополнительная психическая энергия, которая позволила бы удержать выполняемую деятельность, продолжить ее.

Больные обеих нозологий с компенсированными дефектом по характеру преобразования структуры деятельности оказались ближе к группе нормы, чем к больным аналогичной нозологии, не находящимся в состоянии компенсации. Больные, компенсировавшие дефект, как и здоровые испытуемые, в ситуации, требующей волевой регуляции, активно перестраивали структуру деятельности,

 

123

 

что приводило к изменению смысла выполняемого задания. Смысл связывался с реальными жизненными отношениями, становился многогранным. В деятельность включались более значимые мотивы, обладающие большей побудительной силой.

Однако имелись и существенные отличия протекания волевой регуляции у больных с компенсированным дефектом по сравнению со здоровыми испытуемыми.

Во-первых, условия осуществления волевой регуляции у социально адаптированных больных шизофренией и у психопатических личностей в состоянии компенсации были изменены. Дефект не исчезал, и его влияние на протекание психической деятельности оставалось достаточно заметным. В частности, социально адаптированные больные шизофренией отмечали чувство апатии и равнодушия чаще, чем больные с апато-абулическим дефектом. (Эмоциональное снижение отражает ведущее нарушение психической деятельности при шизофрении: снижение потребностно-мотивационной стороны деятельности [5]. )

Психопатические личности в состоянии компенсации более развернуто и успешно, чем психопатические личности в состоянии декомпенсации, преобразовывали структуру деятельности, изменяли ее смысл. Однако преобразования эти были всегда менее выражены, чем у здоровых испытуемых и у социально адаптированных больных шизофренией. (Отсутствие внутренней работы, работы в плане сознания с возникающими эмоциями, желаниями, планами — одно из важнейших проявлений дефекта психопатических личностей [3]. )

Во-вторых, и у социально адаптированных больных шизофренией, и у психопатических личностей в состоянии компенсации наблюдалась выраженная по сравнению с другими группами испытуемых, включая группу здоровых, ориентация на психолога, стремление соответствовать социальным требованиям, быть принятым другим. Она способствует восстановлению активной позиции по отношению к деятельности, дает дополнительную энергию, силы в осуществлении процессов волевой регуляции. Больные, компенсировавшие дефект, активно перестраивали структуру деятельности в случаях, требующих волевой регуляции, трансформировали смысл деятельности.

Потребность соответствовать социальным требованиям является новообразованием на личностно-мотивационном уровне и играет в данном случае компенсаторную роль.

В период восстановления волевой регуляции деятельности выраженная социальная направленность позволяет другому человеку (члену семьи, врачу, психологу) взять на себя функцию регуляции деятельности. Может быть вынесена вовне и функция связывания смысла выполняемой деятельности с более широким смысловым контекстом, с сохранившимися значимыми отношениями больного, с мотивами, обладающими большей побудительной силой.

Исследование особенностей построения образов сознания у наших испытуемых показало, что нарушения в организации собственной деятельности имеют свои истоки, и у социально не адаптированных больных шизофренией наблюдалось незначительное использование ассоциативного и наиболее выраженное использование геометрического алфавита при описании несемантических объектов. При составлении пиктограмм отмечалась существенная опора на предметное содержание образа и значительно меньшая, чем у других испытуемых,

 

124

 

опора на смысл. Более того, испытуемые этой группы чаще, чем испытуемые других групп, оперировали со значением или предметным содержанием, «оторванным» от целостного образа.

Анализ этих данных показывает, что недостаточная опора на собственное отношение и чрезмерная опора на предложенный стимульный материал, на свойства самого объекта говорят об отсутствии активной работы с образами сознания. При построении образа больные шизофренией «привязаны» к свойствам объекта. Объект воспринимается как бы сам по себе, он не включается в мир их потребностей и интересов. Незначительная опора на свое отношение, а также наличие «расщепленных» образов говорят о том, что образы больных шизофренией лишены пристрастности. Это «выхолощенные» образы, либо образы с редуцированным, слабо выраженным смыслом. Как отмечалось выше, социально не адаптированные

 

Таблица 2

Выраженность опоры на различные стороны образа сознания

при составлении пиктограмм (в %) ⁴

 

 

Таблица 3

Выраженность опоры на различные стороны образа сознания при сравнении понятий (в %)

 

 

 

125

 

Таблица 4

Выраженность опоры на разные типы алфавита при описании несемантнческих объектов (в %)

 

 

больные шизофренией, пытаясь перестроить структуру деятельности, не затрагивают ее смысл. Действительно, невозможно преобразовывать смысловую сферу, опираясь на беспристрастный образ.

У психопатических личностей в состоянии декомпенсации при предъявлении нейтральных, эмоционально не значимых стимулов, опора на отношение к объекту была низкой: они мало использовали ассоциативный алфавит описания. При составлении пиктограмм, при предъявлении эмоционально насыщенных понятий опора на свое отношение к понятию достаточно выражена, т. е. опора на смысл у психопатических личностей в состоянии декомпенсации зависит от ситуации (от субъективной значимости объекта, степени эмоциональной напряженности), а не от активности самого испытуемого. Недостаточная активность и целенаправленность в работе с образами сознания проявилась у испытуемых этой группы и при выполнении методики «сравнение понятий». Здесь условия задания требуют целенаправленной работы именно со значениями. Однако, сравнивая понятия, психопатические личности в состоянии декомпенсации меньше, чем здоровые испытуемые, опираются на значение и в большей степени на предметное содержание.

Итак, у психопатических личностей в состоянии декомпенсации отмечается снижение активности и целенаправленности в работе с образами сознания. При этом они могут быть «привязаны» как к свойствам самого объекта, так и к своему отношению к объекту, в том случае, когда объект эмоционально значим. В эмоционально напряженной ситуации они уже на уровне построения образов чрезмерно и неадекватно опираются на смысловую образующую, на свое отношение. В то же время на уровне организации деятельности в целом они не осуществляют преобразование возникшего неадекватного смысла.

И у психопатических личностей в состоянии декомпенсации, и у социально не адаптированных больных шизофренией отмечается снижение активности и целенаправленности в работе с образами сознания. Мы убедились в том, что эта общая для обеих нозологий особенность в построении образов сознания и работе с ними сглаживается в ходе становления компенсаторных механизмов. Испытуемые обеих нозологий в состоянии компенсации по сравнению с больными, не компенсировавшими дефект, работают с образами сознания более активно и целенаправленно. Они больше используют ассоциативный алфавит при описании несемантических объектов, меньше опираются на предметное содержание образа при составлении пиктограмм и сравнении понятий.

 

126

 

Напомним, что активность по преобразованию деятельности при необходимости волевой регуляции у социально не адаптированных испытуемых обеих нозологий была низкой, а у испытуемых с компенсированным дефектом возрастала, приближаясь к результатам группы нормы.

Соотнося эти данные, можно сделать вывод о том, что снижение активности и целенаправленности в работе с собственным сознанием носит глубинный, тотальный характер и наблюдается не только на уровне организации деятельности, но и на уровне построения образа. Важно, что снижение активности по отношению к процессам собственного сознания носит обратимый характер.

В то же время есть изменения в построении образов сознания, присущие испытуемым определенной нозологии и сохраняющиеся в состоянии компенсации. Так, обе группы больных шизофренией в одинаковой степени и больше, чем другие группы испытуемых, опираются на «расщепленные», «разорванные» образы.

Другая особенность, объединяющая социально адаптированных и социально не адаптированных больных шизофренией, — незначительная опора на смысл, на свое отношение при составлении пиктограмм.

Опора на смысл у социально адаптированных больных шизофренией была неустойчивой и зависела от условий организации деятельности. Работая с несемантическими объектами, социально адаптированные больные шизофренией в большей степени, чем социально не адаптированные, используют ассоциативный алфавит. В данном случае инструкция требует описать, т. е. рассмотреть объект с различных точек зрения, что наталкивает на перечисление не только свойств самого объекта, но и отношения к нему. Поскольку социально адаптированные больные шизофренией более активны по отношению к процессам собственного сознания, им доступна более разносторонняя работа с образом.

У психопатических личностей как в состоянии декомпенсации, так и в состоянии компенсации, опора на смысл при составлении пиктограмм удивительно одинакова. При этом психопатические личности обеих групп опираются на смысл при составлении пиктограмм больше, чем все другие группы испытуемых, и хотя различие с группой здоровых испытуемых в данном случае не достигает статистически значимого уровня, можно ожидать, что в ситуации эмоциональной напряженности различие между ними по данному показателю будет увеличиваться [7].

Таким образом, опора на смысловую сторону образа, на свое отношение у психопатических личностей в состоянии компенсации и в состоянии декомпенсации в значимой, эмоционально насыщенной ситуации одинакова и может быть выражена чрезмерно.

Сохранение дефекта у больных, восстановивших волевую регуляцию, преодолевших влияние дефекта на течение деятельности, говорит о том, что нарушения в функционировании образов сознания могут быть компенсированы на более высоком уровне организации деятельности в целом.

 

ВЫВОДЫ

 

1. Осуществление волевой регуляции деятельности опосредствовано работой с собственной смысловой сферой. Эта внутренняя работа в плане сознания направлена на формирование и удержание устойчивости многогранного (включающего в себя многие

 

127

 

отношения) личностного смысла волевого действия.

2. Нарушения волевой регуляции деятельности у больных шизофренией с простой формой обусловлены снижением активности по отношению к процессам собственного сознания, а также тем, что преобразования структуры деятельности, осуществляемые в ходе волевой регуляции, не затрагивают ее смысл. Смысл деятельности не изменяется, в него не включаются новые, более значимые отношения, которые могли бы привлечь дополнительную психическую энергию. Поведение остается пассивным, безынициативным. Последнее имеет свои истоки уже на уровне построения образов сознания, в которых смысл часто редуцирован, «выхолощен».

3. Нарушения волевой регуляции деятельности у психопатических личностей возбудимого круга обусловлены отсутствием активной развернутой работы по преобразованию смысла выполняемой деятельности. В ситуации, требующей волевой регуляции, смысл деятельности не изменяется, в него не включаются новые отношения, он не становится многогранным. Однозначный смысл приводит к импульсивному, неуправляемому поведению. Последнее усугубляется неадекватной степенью выраженности смысла в образах сознания. У психопатических личностей опора на смысл при построении образа ситуативна и в эмоционально напряженной ситуации может быть чрезмерно выражена.

4. Восстановление волевой регуляции деятельности возможно в случае порождения новообразований на личностно-мотивационном уровне. У больных шизофренией с простой формой и у психопатических личностей возбудимого круга таким новообразованием может быть потребность соответствовать социальным требованиям, быть принятым другими.

 

1. Артемьева Е. Ю. Психология (объективной семантики. М. , 1980.

2. Артемьева Е. Ю. Психология субъективной семантики: Автореф. докт. дис. М., 1986.

3. Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988.

4. Василюк Ф. Е. Структура образа (К 90-летию со дня рождения А. Н. Леонтьева) // Вопр. психол. 1993. №5. С. 5 — 19.

5. Критская В. Л., Мелешко Т. К., Поляков Ю. Ф. Патология психической деятельности при шизофрении: мотивация, общение, познание. М., 1991.

6. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

7. Сафуанов Ф. С. Особенности смысловой регуляции восприятия при аномалиях личности // Вести. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1990. №3. С. 62 — 65.

8. Karslen A. Psychische Sattigung // Psychologische Forschung. Bd. 10. h. 1. 1927. S. 192 — 254.

 

Поступила в редакцию 25. XI 1994 г.