Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в восемнадцатилетнем ресурсе (1980-1997 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

31

 

ПСИХОЛОГИЯ И ПРАКТИКА

 

НЕКОТОРЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ОБСЛЕДОВАНИЯ ЖЕНЩИН, ОТКАЗАВШИХСЯ ОТ СВОИХ НОВОРОЖДЕННЫХ ДЕТЕЙ

 

В. И. БРУТМАН, М. Г. ПАНКРАТОВА, С. Н. ЕНИКОЛОПОВ

 

Проблема социального сиротства — одна из острейших для России. С каждым годом все увеличивается число детей, оставшихся без попечения родителей. Ухудшается их здоровье, и что самое печальное — постоянно растет число брошенных новорожденных младенцев — наиболее чувствительных к отрыву от биологической матери. По нашим данным, только в Москве за последние 6 лет число детей, оставшихся без попечения родителей и поступивших в городские дома ребенка, увеличилось с 23 до 48%, т. е. в 2,1 раза (при одновременном уменьшении рождаемости в 1,5 раза). Около половины (от 35 до 50%) таких детей — это «отказные» и «подкидыши»[1]. Ежедневно в московских родильных домах в 1991 г. возникало 1—3 ситуации, связанные с отказом от новорожденного. В 1992 г. из одного родильного дома, наименее благополучного по социальному составу контингента, было переведено в больницы на второй этап реабилитации 113 новорожденных, от которых отказались их матери сразу после родов. В 1993 г. число «отказных» младенцев в этом родильном доме возросло уже до 156.

Одним из главных драматических результатов социального сиротства является физическое и психическое неблагополучие детей, рано оставшихся без родителей и содержащихся в домах ребенка.

Наши исследования (архивные материалы родильных домов, полученные методом случайной выборки) показывают, что более 35% (!) нежеланных беременностей не донашивается (4,0% в популяции [4]), отмечаются высокая частота патологии беременности и родов. Так, одно только преждевременное излитие околоплодных вод наблюдается более чем в 60% случаев. Более 50% новорожденных рождается с признаками внутриутробной гипоксии. Почти 45% даже доношенных «отказных детей» появляются на свет с явлениями функциональной и морфологической незрелости. Этот показатель в популяции — не более 10% [1]. Более чем у половины таких «отказных» новорожденных обнаруживаются симптомы нарушения мозгового кровообращения, и они нуждаются в интенсивном лечении сразу после рождения (для сравнения: в популяции число таких младенцев" составляет 14,8% [4]).

К сожалению, проблема отказов от материнства остается по-прежнему малоизученной. На сегодняшний день мы

 

32

 

очень мало знаем о механизмах формирования этого процесса, о комплексе социальных, психологических и патологических факторов, подталкивающих женщин к отказу от новорожденных детей. Многие годы наше государство, вкладывая огромные средства в содержание, лечение, обучение детей-сирот, до конца не осознавало острой необходимости практических шагов по предупреждению социального сиротства.

Наше комплексное исследование посвящено изучению причин отказов от материнства. Его главной задачей является разработка адекватных превентивных и реабилитационных программ для групп риска, с угрозой отказа от ребенка. С этой целью в родильных домах Москвы проводится обследование «отказниц» с изучением социальной ситуации, в которой они находятся, их психологического и психиатрического портретов.

Настоящая публикация основана на результатах изучения некоторых социально-психологических параметров 42 женщин разного возраста. Большую часть составляют молодые девушки — от 15 до 19 лет (60%). Как правило, они не замужем, многие живут с родителями, а некоторые, кроме того, с братьями или сестрами. Понятно, что при таких условиях мнение родителей о судьбе только что родившегося ребенка имеет важнейшее, а часто и решающее значение, которое может проявляться как в тех случаях, когда отношения с родителями «хорошие» (35%), так и тогда, когда — «плохие» (15%). Меньшую часть составляют женщины зрелого возраста, в том числе старшей возрастной группы — свыше 30 лет (15%).

Из данных литературы известно, что большинство матерей, отказывающихся от своих детей, воспитывались в нестабильных семьях и с раннего детства имели негативный опыт межличностных взаимоотношений. Личность многих «женщин, не готовых к эффективному материнству», формировалась в своеобразной субкультуре агрессии [8], часть из них в детстве страдали от унижающего достоинство угнетения и холодного отношения со стороны своих родителей. Был обнаружен статистически достоверный рост серьезных психиатрических и интеллектуальных расстройств у молодых женщин, выросших «в злобной, обижающей, жестокой семье» [11]. С этим связывают также возрастание преступности и агрессивности этих женщин по отношению к своим детям. Такие матери должны рассматриваться как жертвы недостаточной социализации в раннем возрасте, «недостаточной затронутости процессом гуманизации» [17]. Насилие и издевательства над девочкой со стороны матери закладывают у нее искаженный образ материнского поведения и тем самым нарушают готовность женщины к эффективному материнству [11]. Многие из женщин, бросающих своих детей, как бы повторяют приобретенный в детстве дефектный стереотип поведения матери [13].

Наши наблюдения в целом подтверждают эти выводы. Так, будущие «отказницы» чаще всего воспитывались в неполной семье, однако и они часто находились в неблагополучной, психо-травмирующей среде. Только в 1/3 случае женщины характеризовали отношения в родительской семье как хорошие. В большинстве семей дочерей «воспитывали» грубостью, криком, а часто и побоями. Таких семей, по нашим данным, не менее 58%. При этом били детей 1% отцов и, что особенно показательно, 13% матерей.

Хорошо известно, какое важное значение имеет образ собственной матери для формирования психологических установок на материнство у молодых женщин [2]. В этом отношении «отказницы» с детства приобретали негативный опыт. Около трети из тех, кто рос с матерью, отмечали плохие с ней отношения. В 60% случаев матери женщин-"отказниц" категорически отказываются помочь своей дочери в воспитании новорожденного.

Ситуация с отцами еще хуже. Прежде всего, как уже отмечалось, многие росли вообще без отца. Развод родителей

 

33

 

пришлось пережить в детстве (до 12 лет) 18% женщин. В сохранившихся семьях обстановка была далеко не всегда благополучной, и 23% оценивают свои отношения с отцами как плохие, а иногда очень плохие. Злоупотребляли алкоголем 38% отцов (в популяции около 5%), а «случалось выпить лишнего» — 63%.

В целом ряде работ отчетливо продемонстрировано крайне отрицательное влияние низкого материального достатка, культурного уровня воспитывающей семьи на формирование ролевых основ личности девочки, что в итоге негативно сказывается на качестве ее будущего материнства [9], [12].

Результаты наших исследований указывают на то, что большинство будущих «отказниц» (75%) в детстве были, по их словам, «сыты и одеты, хотя не имели ничего сверх этого», но у 6% таких семей едва хватало на еду. Более трети семей были обеспечены ниже среднего уровня. Свои жилищные условия большинство респонденток считают средними. Плохими их назвали 6% опрошенных, хорошими — 11%. При этом 11% женщин жили в коммунальной квартире, 30% не имели своего места (угла, комнаты) для учебы и игры. В половине семей случались драки, скандалы.

Ранее проведенные исследования [10], [15] показали, что помимо экономического положения на качество материнства влияет образованность женщины. Было установлено, что большинство «отказниц» имели низкое общее и профессиональное образование, редко получали престижные должности и соответственно имели низкий социальный статус.

К аналогичным выводам подводит и наше исследование. В силу молодости, но еще более в силу личностных особенностей образование наших респонденток оказалось довольно низким. Около половины их окончили ПТУ, немногим более трети удалось окончить техникум или получить среднее образование. Более того, 11% женщин не смогли «вытянуть» больше 4 классов. Продолжали же учебу только 6% обследованных.

Обращает на себя внимание также крайне неблагополучная ситуация с источниками доходов и соответственно с материальным достатком «отказниц». Только 18% из них до настоящей беременности постоянно работали, остальные не работали по разным причинам (искали работу, ссылались на плохое здоровье и т. д.), а 12% откровенно заявили, что и не собираются работать. Большинство «отказниц» не имели никакой определенной профессии или специальности. Около половины их находились на иждивении родителей, родственников и друзей. Подрабатывали, когда была возможность, и перепродавали вещи и продукты 5%. При этом 45% считали, что хотя они не голодают, но совершенно не имеют денег на одежду; 15% сообщили, что им не хватает денег вообще, и 25% хотели бы иметь дополнительные доходы на развлечения и дорогие вещи; 55% «отказниц» считали свое материальное положение ниже среднего в стране, и никто не оценивал его выше среднего, а средний уровень, как известно, таков, что позволяет не голодать, но ничего сверх этого. В такой ситуации появление ребенка неизбежно приведет к еще большему снижению уровня жизни. Отсюда, естественно, что мотив материальной необеспеченности занимает важное место в ряду других мотивов. На него ссылается 50% опрошенных.

Анализируя актуальную семейную ситуацию женщин, отказывающихся от своих детей, зарубежные исследования обнаружили, что главным фактором, предшествующим отказу от ребенка, являются нестабильность и угрожающий распад собственной семьи «отказницы» и неполная семья [7], [16]. В 1972 г. Бельгийский комитет по социальным проблемам женщин описал три основные категории бросающих матерей: I категория, наиболее классическая, — отец ребенка бросил беременную будущую мать; II — замужняя женщина рожает ребенка от внебрачной связи; III — беременная женщина с низкой социальной и моральной приспособляемостью

 

34

 

и с низкой социальной ответственностью [5].

В наших исследованиях среди «отказниц» большинство никогда не были в браке — 60%, замужем — 10%; 20% живут в незарегистрированном браке и 10% — разведены; 35% живут без родственников, 15% проживают с мужем. Никто не живет с родителями мужа. При этом доля живущих вместе с матерью довольно большая — 45%. В старшей группе женщин имеются дети от мужа, у молодых детей нет.

Прежде чем приступить к анализу мотивов отказа от ребенка, необходимо остановиться на особенностях психологического портрета «отказниц». Еще в 30-е гг. при изучении психологического состояния женщин, отвергающих своих детей, у них были обнаружены эмоциональная и психологическая незрелость, неготовность к браку в силу эмоциональной неустойчивости и эгоцентризма [14]. Это встречается у женщин, которые в детстве сами подвергались психологической депривации и агрессии или которым не удалось разрешить свои детские или пубертатные конфликты. Такие лица бывают сосредоточены лишь на своих проблемах, для них характерно переживание чувства несправедливости и недостатка любви. Иногда у них отмечается чрезмерная зависимость от матери или отца, а у некоторых неясное стремление ко все новым эмоциональным переживаниям. Очень часто это приводит женщин к многочисленным сексуальным связям, которые из-за незрелости личности они не способны продолжить и в которых они не находят эмоционального удовлетворения [3].

С этого времени очень мало нового прибавилось в наших знаниях о психологическом портрете «отказницы». Более поздние исследования также подтвердили наличие у женщин, бросивших своего ребенка, психологической незрелости, эмоциональной неустойчивости и неспособности к позитивной связи с ребенком [6]. Авторы считают, что в такой ситуации сам ребенок как бы демонстрирует матери неприемлемые для нее самой ее собственные черты.

Результаты наших исследований, полученных методом структурированного психологического интервью в сочетании с психологическим тестированием по методам Люшера, Кеттелла, Розенцвейга и рисуночным тестом, показывают, что среди «отказниц» очень часто встречаются эмоционально незрелые личности, которых отличают аффективная несдержанность, низкая толерантность к стрессам, эгоцентризм и независимость. Видимо, поэтому среди мотивов отказа от ребенка значительный вес (42%) имеет мнение родителей: «Я не могу прийти к родителям с ребенком, не имеющим отца».

Личностная незрелость отражается на качестве социализации. Обратимся к ответам «отказниц», характеризующим их ценностные ориентации. Является ли работа для них необходимой частью жизни или только неизбежным злом? Наиболее частым ответом был такой: «Надо работать в меру и зарабатывать столько, чтобы обеспечить себя всем необходимым» (35%). Другая часть опрошенных считает, что надо работать и много зарабатывать, чтобы покупать все, что захочется; 10% хотели бы по возможности вообще не работать, а 5% — иметь такую работу, чтобы она не была очень утомительна, но оплачивалась очень хорошо. И только 0,2% опрошенных женщин считают, что можно не гнаться за большим заработком, если работа соответствует их склонностям и интересам. Независимо от реального значения последнего утверждения оно не полностью согласуется с их же выборами наиболее важных жизненных целей. Иметь интересную работу, позволяющую проявить способности, хотят 20% опрошенных и повысить образование — 10%. Таким образом, значительная часть опрошенных последовательно декларирует одобряемые обществом ценности.

Исследование показало, что такие женщины ощущают чувство пустоты вокруг себя. Их отличает неспособность контролировать свои влечения, импульсы.

 

35

 

Это делает их чрезмерно конформными, обнаруживает у них обостренную потребность в привязанности, «принятии», в позитивном отношении к себе. Видимо, поэтому выявляется следующий парадокс: оставляя своего ребенка, обрекая его на сомнительное существование, большинство «отказниц» демонстрируют тем не менее общепринятые нормы и установки. Наиболее важное место для «отказниц» занимают такие желания, как счастливое супружество, семейная жизнь — 40%, воспитание хороших детей и обеспечение их будущего — 25%. Для себя лично бездетность планируют только 1% опрошенных; 50% собираются иметь одного ребенка, двоих — 10%, а троих — 20%. Меньшее место, хотя и довольно значительное, у группы ценностных ориентации, означающих гедонистское, потребительское отношение к жизни. Так, хотели бы «иметь много денег, чтобы позволить себе все лучшее, что есть в жизни», 15%, «иметь много друзей и знакомых» — 20%, «развлечения, возможность весело проводить время» — 5%.

Незрелость суждений «отказниц» проявляется в особенностях оценки их социальных связей. Так, находясь в сложной социальной ситуации, — без мужа, с низким качеством поддержки собственной нестабильной семьи, в узком круге близких друзей (30% из них не имеют близких друзей, 25% не доверяют своим друзьям настолько, что те ничего не знают о ребенке, 10% друзей относятся к проблеме безразлично, и ни у кого из друзей не появляются намерения помочь в воспитании ребенка), большинство респонденток считает свои отношения с окружающими вполне хорошими (55%), и «в общем удается ладить» — 25%. Проявления антагонизма встречаются значительно реже — «меня часто не понимают» — 15%, «меня часто обижают» — 5%, «мне нет дела до других людей» — 5%.

Психологическое интервью установило, что принятие решения отказаться от новорожденного у этих женщин возникает, как правило, задолго до рождения ребенка. В это время женщины обычно переживают тяжелый психологический кризис, имеющий в разных случаях свое содержание. Однако общим для всех является борьба мотивов — когда инстинктивному стремлению женщины к материнству и давлению общественной морали противостоит недоверие к своим силам и возможностям. Так, обращает на себя внимание тот факт, что недовольны собой 60% опрошенных, не удовлетворены, как складывается жизнь в целом, 75%. Это бывает связано не только с реальными трудностями, но и с мнимыми переживаниями физической или моральной несостоятельности, с ощущением неспособности и нежеланием преодолевать жизненные трудности. Видимо, поэтому наиболее частыми ссылками на непосредственные причины отказа являются материальные условия (нет жилья, денег и т. д.), они составляют 50%. За ними следуют ссылки на молодой возраст и на то, что бросил отец ребенка (по 20%). Определенное значение имеют осуждение родителей (25%) и советы друзей не обременять себя ребенком (10%), «ребенок помешает мне жить так, как я хочу» (15%). К этому прибавляются переживания актуальных личных конфликтов, неудач с прерыванием беременности, тягостное ожидание момента, когда придется объявить об отказе в семье и в родильном доме. Тяжелыми травмами (особенно для юных) становятся психологический прессинг в родительской семье, склоняющей ее к отказу от ребенка, а также унижающее достоинство отношение со стороны профессионально и психологически не подготовленного персонала в родильных домах. Вот тот неполный комплекс факторов, который очень часто становится причиной тяжелых депрессивных состояний и обострении психических заболеваний.

В целом материалы указывают на две группы мотивов отказа от ребенка. Одна из них — это трудная житейская ситуация (отсутствие денег, жилья, неприятие

 

36

 

родителей, категорический отказ мужа от ребенка). Другая более комплексная и сложная, которая включает помимо социальных значительные психологические и психопатологические проблемы. Следует, однако, отметить, что граница между этими двумя группами нерезкая. Во всех случаях крайне необходимым является консультация юриста, помощь социальных служб, психологов, а иногда и психиатров. Если говорить об общегосударственном уровне, то проблема касается не только «отказниц», но и большинства женщин, имеющих маленьких детей, так как в настоящее время они являются незащищенной и в то же время самой нуждающейся в защите группой населения.

И последнее. Так как решение отказаться от своего ребенка обычно возникает задолго до родов, то вся социальная и психологическая ситуация во время беременности способствует тяжелому психологическому травмированию женщины, что является угрозой не только для ее психического здоровья, но, что более драматично, для здоровья будущего ребенка. Отсюда следует необходимость как можно более раннего выявления среди беременных женщин с риском отказа от материнства и оказания им адекватной пренатальной поддержки, включающей комплекс социальных, психологических и медицинских мер.

 

1. Коваленко Ю. Б. Психиатрические аспекты профилактики патологии у детей, родившихся недоношенными // Социальная и клиническая психиатрия. 1992. С. 79—81.

2. Копыл О. А., Баз Л. Л., Баженова О. В. Готовность к материнству, выделение факторов

и условий психологического риска для будущего развития ребенка // Синапс. 1993. № 4. С. 35-42.

3. Лангмайер И., Мотейчик 3. Психическая депривация в детском возрасте. М.: Авиценум, 1984.

4. Население России // Ежегодный демографический доклад / Под ред. А.Г. Вишневского, С.В. Захарова. М., 1993.

5. Bartolemy J. Social aspects of child abandonment // Rev. Med. L. 1972. V. 27. P. 414-418.

6. Bumstein M. H. Child abandonment: Historical and psychological perspectives // Child Psychiatry. Hum. Dev. 1981. Summer, 11(4). P. 213—221.

7. Chamberlen R. W. Beyond individual risk assessment. Washington, 1988.

8. Gelles R. J. Child abuse as psychopathology: A sociological critique and reformulation // Av. J. Orthopsychiatry. 1973. 43(4). P. 611—621.

9. Coldston R. Observations of children who have been physically abused by their parents // Amer. J. Psychiat. 1965. 122(4). P. 440—443.

10. Jones D. P. The untreatable family. Special issue: Child abuse and neglect // Child Abuse Negl. 1987. 11. P. 409-420.

11. Lewis D. J. et al. A follow-up of female delinquents: Maternal contributions to the perpetuation of deviance // J. Amer. Acad. Child Adolesc. Psychiatry. 1991. V. 30(2). P. 197-201.

12. McLoyd V. С., Wilson L. Maternal behavior, social support, and economic conditions as predictors of distress in children // New Dir. Child Devel. 1990. V. 46. P. 49—69.

13. Nash E. S. Aggressive behaviors in young mother // S. Afr. Med. J. 1990. V. 77(3). P. 147—151.

14. Newell F. Psychodynamics of maternal rejection // Amer. J. Orthopsychiatr. 1934. V. 4. P. 387-401.

15. Norr К. F., Roberts J. E. Early maternal attachment behaviors of adolescent and adult mothers // J. North Midwifery. 1991. V. 36(6). P. 334—342.

16. Wasserman S. The abused parent of the abused child // Children. 1967. V. 14. (Sept.— Oct.). P. 175-179.

17. Winter S. The abandoned newborn // Harefuah (Israel). 1987. Apr. 1. V. 112(7). P. 360-362.

 

Поступила в редакцию 11.II 1994 г.

 



[1] Активное участие в сборе и обработке материала принимала аспирантка М. С. Родионова.