173
КОРОТКО О КНИГАХ
СОВРЕМЕННЫЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ ПО МАТЕМАТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Roskam
E. E. (ed.) Matematical psychology in progress.
Berlin, etc.: Springer-Verlag, 1989. viii +385 p.
Рецензируемая книга представляет собой сборник
работ, составленный по материалам последних конференций Европейской ассоциации
математической психологии. Большинство авторов — специалисты из Голландии и
ФРГ. Особенно широко представлен Институт исследований познания и
информационных технологий при университете г. Неймегена (Голландия).
Книга состоит из трех частей. Первая часть
открывается статьей П. Суппеса, посвященной современным направлениям
исследований по математическим теориям научения. Кратко охарактеризовав
основные подходы (теории бихевиористского типа, модели усвоения языка,
формальные теории научения, перцептроны, конечные автоматы и нейронные сети),
автор подробно останавливается на применении стимульно-реактивного подхода в
области универсальных вычислений. На примере регистровой машины (эквивалентной
машине Тьюринга, но имеющей более простую структуру) формулируется система
аксиом и доказывается теорема о том, что такая машина может асимптотически
«научиться» любой частично рекурсивной функции. В следующей работе П. Ваккера
на простых и наглядных диаграммах сравниваются две модели преобразования объективных
вероятностей в субъективные при
принятии человеком решения в условиях риска. Показано, что модель
«антиципируемой пользы», основанная на оценке данного или большего выигрыша,
предпочтительнее модели «ожидаемой пользы», основанной на независимой оценке
каждого возможного исхода.
Все остальные статьи первой части книги посвящены
проблемам психологических измерений. Е. Роскам обсуждает общие проблемы
применения количественных оценок в психологии. Утверждается, что
психологическое измерение зависит от общетеоретического контекста.
Осмысленность или бессмысленность количественных сопоставлений тех или иных
объектов зависит от того, какое значение вкладывается в соответствующие
174
понятия.
Вслед за Дж. Мишелем (1986) разводятся классическая, операциональная и
репрезентационная теории измерения, причем предпочтение отдается последней. А.
Дидерих и Б. Орт анализируют возможность использования билинейных (т. е.
имеющих вид суммы произведений) моделей для описания двухкритериальной оценки
объекта по набору признаков. Полученные экспериментальные данные
свидетельствуют против универсальности билинейных моделей. Мультипликативность
оказалась зависимой от конкретного признака, а аддитивность не подтвердилась
вообще.
Р. Хюбнер (ФРГ) делает попытку сформулировать
систему аксиом, образующих базис теории измерения таких признаков, которые
меняются во времени. Распространяя аксиоматический подход к измерению на
динамические структуры, автор активно использует положения теории линейных
систем. Следующие две работы — Р. Сака, а также Д. Хейера и Р. Нидери — также посвящены дальнейшему
развитию современной теории измерений. В них анализируются проблемы, связанные
с использованием вероятностных представлений. В первой обсуждаются
характеристики пространства вероятностей, вытекающие из положений теории
измерений, во второй — возможности представления вероятностных структур в виде
особого рода композиции детерминистических структур.
Вторая часть книги объединяет работы в области
математического моделирования процессов выбора, восприятия, познания и
деятельности. Первые две статьи посвящены моделям, описывающим вариативность
времени реакции человека при выполнении хорошо освоенных действий. Сравниваются
три модели, которым соответствуют три типа зависимостей периодов отвлечения
внимания от параметров деятельности испытуемого. Модель Пуассона — Ерланга
предполагает, что периоды отвлечения внимания отвечают распределению Пуассона,
модель торможения — что вероятность отвлечения (т. е. «торможение») находится в
прямой линейной зависимости от общего времени работы испытуемого и в обратной —
от суммарного времени отвлечении, модель IMAX (вариант последней модели)
— что 1) играет роль лишь общее время работы, 2) начальное «торможение» равно
нулю, 3) величина «торможения» ограничена некоторым максимальным значением. В
работе Ж. Ван Брейкелена получены экспериментальные данные об отсутствии
отрицательной автокорреляции времени последовательных ответов при выполнении
теста Бурдона. Это противоречит модели торможения, предполагающей фиксированное
время переработки, но согласуется либо с моделью IMAX с фиксированным временем,
либо с обеими этими моделями (торможения и IMAX), предполагающими вариативность
времени переработки. Р. Янсеном и Е. Роскамом показано, что увеличение времени
реакции в процессе работы сильнее выражено в условии более монотонной
деятельности, что свидетельствует в пользу модели торможения.
В статье К. Мюллер представлена формальная модель,
позволяющая повысить эффективность извлечения знаний (т. е. набора правил) из
экспертов в процессе взаимодействия с копьютером. Новая модель уравнивания
цветов, представляющая собой обобщение модели «поправки на фон», описанной Дж.
Валравеном (1976), предложена Р. Маусфилдом и Р. Нидери. Работа Ж. Бартелеми и Е. Муллет посвящена
моделированию процессов выбора в ситуации многокритериального сравнения. Дана
сводка правил принятия решения, сформулированных в предыдущих исследованиях по
данной проблеме. Предложена собственная модель, основанная на принципах
надежности, экономии и однозначности, а также проведена серия экспериментов, в
которых специалисты по профконсультации попарно сравнивали специально
сконструированные наборы оценок по различным школьным предметам, выбирая более
предпочтительные по заданному критерию. Анализ результатов сравнения и
вербальных отчетов испытуемых свидетельствует в пользу предложенной модели. В
работе А. Смоленаарса описана формальная классификация орфографических ошибок,
а также даны предварительные результаты ее приложения к эмпирическим данным,
полученным в эксперименте с детьми 10-летнего возраста. М. Мюллером предложены
алгоритм и математическая модель работы самообучающейся системы
коннекционистского типа. Результаты имитационного эксперимента с данной моделью
оказались сходными с результатами исследования, проведенного с реальными
испытуемыми.
Третья часть книги озаглавлена «Психометрика и
теория данных». В статье У. Бэтчелдера и А. Ромни описана методика, названная
авторами «анализ культурного консенсуса». Она позволяет интегрировать ответы
группы респондентов с целью выявить, насколько каждый из них знаком с
культурными особенностями, общими для данной выборки. М. Гарсиа-Перец
рассматривает проблему принятия решения о достижении или недостижении
испытуемым заданного уровня экспертизы. Для описания
175
диагностируемого
поведения предлагается модель конечных состояний. Показано, что эта модель
позволяет минимизировать число пунктов в используемых методиках. В работе Л.
ван Маанена. П. Беена и К. Сийтема анализируется Линейная Логическая Модель
Теста (LLM), в соответствии с которой трудность каждого пункта теста представляет
собой взвешенную сумму оценок элементарных когнитивных процессов, протекающих
при решении данного задания. Применение указанной модели базируется на
допущении, что все испытуемые используют одну и ту же стратегию. Однако
показано, что даже в относительно простой ситуации (задача уравнивания весов)
используются как минимум четыре разные стратегии. Делается вывод, что метод ТМ
должен применяться с учетом возможного многообразия стратегий, т. е. только для
однородных групп испытуемых.
В статье Б. Орта формулируются условия существования
качественной J-шкалы, т. е.
объединенной шкалы для набора объектов, построенной на основе индивидуальных
шкал (результатов ранжирования группой испытуемых данного набора объектов в
соответствии с личными предпочтениями). В следующей статье того же автора
предложен метод монотонного сетевого анализа (MONA) для целостного
графического представления данных о субъективном расстоянии между объектами. Р.
ван Блокланд-Вогелесанг описывает несколько процедур для вычисления J-шкалы на
основе индивидуальных шкал. Формулируются критерии «наилучшей» J-шкалы,
предложенный подход иллюстрируется на материале эмпирических данных, взятых из
работы К. Кумбса (1964).
В статье П. Теунса излагается подход к вычислению
количественных критериев для принятия решений на основе данных, получаемых с
помощью опросников. М. Гасснер анализирует возможности пропорционального
представительства группы людей, разделенных перед выборами на категории в
соответствии с двумя критериями одновременно. Формулируются необходимые и
достаточные условия «двумерной пропорциональности». В статье К. Юбо обсуждаются
различные методы достижения пропорционального представительства с точки зрения
стабильности критического процента голосов, необходимого, чтобы занять в
выборном органе заданное число мест.
Разнообразие работ, представленных в рецензируемой
книге, чрезвычайно велико. Поэтому делать общие выводы можно лишь с весьма
значительной долей условности. Тем не менее некоторые тенденции достаточно
очевидны. Так, многие работы следовало бы по жанру отнести не к математической
психологии, а к «психологической математике». Психологические проблемы являются
в них скорее поводом для построения некоторых чисто математических конструкций.
Это вполне оправдано для тех областей психологической практики, где
математическая корректность имеет самостоятельное значение (психологические
измерения, психодиагностика). Однако в тех случаях, когда математическое
моделирование должно служить лишь инструментом более глубокого понимания
механизмов психики, установка на приоритет математических методов и подходов
приводит к вытеснению собственно психологического содержания. Этим,
по-видимому, объясняется некоторая самоизолированность многих работ, их
отстраненность от наиболее актуальных проблем и направлений развития
современной психологической науки.
Следует еще раз подчеркнуть, что эти соображения
относятся далеко не ко всем работам, представленным в данной книге. В
частности, исследования по моделированию поведения человека в условиях выбора
имеют важное значение не только с математической, но и с психологической точки
зрения. Кроме того, возрастающий интерес математических психологов к проблемам
инженерии знаний, структуре переработки информации человеком и когнитивным
стратегиям позволяет оптимистически оценить перспективы развития математической
психологии в самом ближайшем будущем.
В.Н. Каптелинин
Москва
КОГНИТИВНАЯ
ПСИХОТЕРАПИЯ. ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
Perris
C., Blackburn I. M., Perris Н. (eds.) Cognitive psychotherapy. Theory and practice. Berlin, etc.:
Springer-Verlag, 1988. VI+422 p.
В рецензируемом сборнике отражены усилия шведских и
английских исследователей в разработке проблем использования и обобщения
результатов, полученных с помощью когнитивной психотерапии.
Теоретические, методологические и философские основы
когнитивной психотерапии рассматриваются в обзоре К. Перриса. Сравнивая
различные психотерапевтические подходы, автор приходит к выводу о том, что они
различаются не структурой проведения цикла занятий, активностью терапевта
176
и
пр., а целями использования одних и тех же техник, а главное — теоретическими
различиями в интерпретации того, что происходит в ходе терапевтического сеанса
и по его завершении. Надежду на преодоление теоретических разногласий между
различными видами терапий, в частности между когнитивной психотерапией и
психоанализом, автор связывает с развитием интегрирующей парадигмы, толчком для
развития которой служит быстрое развитие когнитивной терапии.
Особое внимание уделяется рассмотрению системы
смысловых (когнитивных) структур человека, развитие которой определяет
восприятие и познание человеком мира и само его существование в этом мире
(статья Л.-Г. Ландха). По мнению автора, понять пациента и его проблемы можно,
только проанализировав его смысловые структуры, особенности их организации и
активизации. Автор подробно рассматривает три «измерения смысла», в терминах
которых можно дать исчерпывающее описание когнитивной структуры человека: 1) extension—понятие,
относящееся к системе категоризации мира (обобщение сходных ситуаций, событий,
объектов, поступков в категории, имеющие сходный смысл для человека); 2) intension
— мнения, представления, убеждения, ожидания, связанные с различными смысловыми
категориями; сюда, в частности, входят мнения человека о самом себе, о других
людях, о взаимоотношениях между людьми и о мире в целом; 3) value —
понятие, связанное с эмоциональным, аффективным отношением к смысловым
категориям, с количественным измерением смысла в соответствии с системой
ценностей. Обсуждаются иерархическое строение этих смысловых структур, принципы
их сознательной и неосознанной активизации и развития, а также принципы
когнитивной терапии каждой из этих структур.
В статье Л. Джойс-Мониза подробно разбирается
значение диалога человека с самим собой. Такой диалог может быть использован в
когнитивной терапии для изменения в смысловых структурах пациента, углубления
познания самого себя, улучшения самоконтроля и самочувствия. Подходящей
процедурой как для изучения этого диалога, так и для максимизации его
конструктивных функций автор считает тренинг драматической экспрессии
(драматическую импровизацию). В статье рассматриваются некоторые направления
осуществления такого тренинга (основные положения, разогревающие процедуры,
техники, темы и фазы импровизации), а также три комплексных уровня
импровизации: 1) процесс свободного ассоциирования; 2) имитация клиентом своего
Я и 3) изображения своего Я так, как это делал бы другой человек. Во
взаимодействии клиента и терапевта (двух партнеров по импровизации на заданную
тему) система значений клиента оценивается, координируется и трансформируется.
Основной целью статьи Г. Лиотти является обеспечение
клиницистов концептуальным руководством для реконструкции раннего
патогенетического опыта.
Две статьи И. М. Блэкбёрна посвящены когнитивным
измерениям при терапии депрессии.
Статьи теоретического раздела содержат в себе
множество клинических примеров, экспериментов, и, что очень важно, предлагают
схемы экспериментов для эмпирической валидизации.
Большая часть книги описывает практическое
применение когнитивной психотерапии. Ее исполнение для индивидуальной терапии
взрослых пациентов с депрессией достаточно разработано в зарубежной
психотерапии и неоднократно освещалось в других сборниках. В данной книге эта
тематика получила дальнейшее развитие и представлена рядом статей: о групповой
когнитивно-поведенческой терапии депрессии, о когнитивной терапии подростков, о
применении психофизиологической информационно-процессуальной модели для
изучения нарушений в когнитивной сфере при депрессии, о роли
когнитивно-уязвимых факторов в развитии депрессии.
В практическом разделе данного сборника основной
акцент делается на использовании когнитивной психотерапии для работы с группами
пациентов, страдающих другими психопатологическими расстройствами: фобиями,
паническими расстройствами и генерализованной тревожностью, шизофреническими,
психотическими или постпсихотическими синдромами, навязчивыми состояниями.
Ф. Фримен рассматривает различные личностные
расстройства в рамках когнитивной теории психотерапии, подробно разбирает
понятие схем—основных организующих факторов личности и правил жизни,
управляющих поведением человека. Целью терапии, по мнению автора, является
определение активных и скрытых (находящихся вне сознания) схем пациента и
работа с ними. В статье разбираются общие пути работы со схемами: схематическое
переструктурирование, модификация и переинтерпретация схем, а также описывается
опыт практической работы автора с «типичными» схемами при различных личностных
177
расстройствах:
паранойе, шизофрении, антисоциальных расстройствах, реакция избегания и пр.
В статье Б.Ф. Шоу и Д. Уилсон-Смита анализируется
программа обучения будущих когнитивных терапевтов в системе
когнитивно-поведенческой терапии.
Составители сборника признают, что в нем был описан
только первый пласт проблем применения когнитивной психотерапии во всех
перечисленных областях, и выражают надежду, что книга может сподвигнуть
исследователей на более глубокие исследования. Думается, сборник привлечет
внимание советских психологов, психотерапевтов и психиатров к этому пока мало
известному в Советском Союзе психотерапевтическому подходу.
О.Г. Кузнецова
В.Б. Березкина-Орлова
Москва
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
ТЕОРИИ С ПОЗИЦИЙ СТРУКТУРАЛИЗМА
Westmeyer
H. (ed.) Psychological theories from a structuralist
point of view. Berlin, etc.: Springer-Verlag, 1989. XII+213p.
Общеметодологический кризис психологии,
проявляющийся как в большом количестве эмпирических исследований с
неоднозначными, а зачастую и противоречивыми результатами, так и в разнообразии
частных объяснительных теорий, которые трудно сопоставить между собой, привел к
развитию многих подходов в попытках его преодоления. Среди них и модный в США
метаанализ, позволяющий сопоставлять эмпирические результаты разных
исследований, и анализ междисциплинарных связей в рамках программы создания
«единой психологии» (Unified Psychology),
и попытки найти «единственно верные» объяснительные принципы. Свое место в этом
ряду занимает и подход структуралистов.
Как направление в философии науки структурализм
продолжает традицию анализа научных теорий с опорой на методы математической
логики и метаматематики (в случае структурализма — теории множеств). Авторы
рецензируемой книги предпринимают попытку применить сходные принципы для
анализа психологических теорий.
Книга открывается введением, в котором Г. Вестмайер
обсуждает задачи и методы структуралистского анализа, а также дает краткий
обзор истории применения этих методов в психологии. Что это за задачи и методы?
Главная цель структуралистов — создание единого
языка для формулирования психологических теорий (метаязыка), который позволит
сопоставлять различные психологические теории и формировать метатеорию. Кроме
того, метаязык призван обеспечить возможность решения таких проблем, как,
например, корректное определение областей применимости и возможностей
эмпирической проверки психологических теорий.
Основные задачи структуралистского подхода состоят,
во-первых, в реконструкции известных психологических теорий, т. е. в «переводе»
их на язык структурализма, и, во-вторых, в конструировании новых
психологических теорий на основе имеющихся в литературе и обыденном сознании
слабоструктурированных представлений, т. е. оформлении последних в виде теории.
Большая часть работ, включенных в сборник, посвящена реконструкции известных и
структуриалистскому конструированию новых психологических теорий.
О потенциале подхода можно судить по перечню
психологических теорий, реконструкции которых проведены в работах сборника:
ранний фрейдизм, теория когнитивного диссонанса Л. Фестингера, теории
полезности, теория мотивации достижения Дж. Аткинсона и X. Хекхаузена, теория
риска Дж. Аткинсона, теория результирующей валентности К. Левина, теория
когнитивной архитектуры Дж. Андерсона, теория ролевых конфликтов. Кроме того,
сконструированы две новые теории: поведенческого взаимодействия и стресса при
прерывании действия.
Естественно, при оценке полезности предлагаемого
авторами подхода к построению метаязыка теоретической психологии центральным
является вопрос об адекватности реконструированных теорий по отношению к
оригинальным. Однозначный ответ на этот вопрос дать непросто. Если для более
формальных теорий типа теории когнитивной архитектуры или теории ролевых
конфликтов адекватность реконструкции оригиналу, очевидно, высока, то для менее
формальных теорий (например, ранний фрейдизм) такое заключение сомнительно.
Здесь, в частности, настораживает следующий момент. Структуралистские
реконструкции теорий, которые интуитивно представляются более сложными и
глубокими (например, раннего фрейдизма и теории когнитивного диссонанса),
оказываются технически значительно проще, чем реконструкции более «примитивных»
теорий (например,
178
теорий
полезности или теории когнитивной архитектуры). Такое положение может
объясняться, по меньшей мере, двумя причинами.
Во-первых, экспликация более глубоких («глубинных»)
теорий в психологической литературе обычно дается менее подробно по сравнению с
изложением более простых, но и более формализованных. Предполагается, что
многие факторы, ответственные за объяснение изучаемого явления, и так известны
на уровне обыденного сознания, и нет смысла эксплицировать их полностью. Однако
неучет этих факторов в рамках формальной реконструкции приводит к ее явному
обеднению. К сожалению, подходы типа предлагаемых авторами, базирующиеся на
методологии моделирования, неизбежно ведут к необходимости отбирать из
множества потенциально значимых факторов только относительно небольшую их
часть, что почти всегда приводит к потерям (нередко — значительным) объяснительной силы модели. Определенное
облегчение здесь могла бы принести декомпозиция системы научного знания на
подсистемы, что и пытаются делать структуралисты посредством аппарата
теорий-элементов, -сетей и -агломератов. Однако вопрос, насколько широки
возможности такой декомпозиции, остается открытым.
Во-вторых, для многих психологических теорий в описаниях отношений между
теоретическими понятиями большую роль играют указатели модальности («часто», «в
какой-то степени» и т. п.). Кроме того, сами психологические понятия, часто
заимствованные из обыденной лексики или слабоформализованных областей
(философии, психиатрии и т. п.), характеризуются известной нечеткостью.
Используемый авторами аппарат оставляет неясным, насколько такая «размытость»
психологических теорий может быть адекватно отражена в рамках
структуралистского подхода. Определенные надежды здесь могли бы быть связаны с
перспективой использования аппарата теории нечетких множеств. Однако сами
авторы эту возможность не обсуждают. В результате представляется сомнительным,
что психотерапевтические «теории», развиваемые в рамках психоанализа,
гуманистической или феноменологической психологии, могут быть реконструированы
структуралистами сколько-нибудь адекватно.
Тем не менее, несмотря на
высказанные замечания, можно только поприветствовать появление книги
структуралистов и пожелать, чтобы она была переведена на русский язык.
А.И. Зеличенко
Москва