Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в восемнадцатилетнем ресурсе (1980-1997 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

183

 

ИЗ ОПЫТА РАБОТЫ

 

КОМПЬЮТЕРЫ И ОДАРЕННЫЕ ДЕТИ

 

Н.А. САДОВСКАЯ

Новосибирский государственный университет

 

В.Д. ГОРСКИЙ

НИИ трудовой подготовки и профориентации АПН СССР Москва

 

Пожалуй, не найти более яркого примера в истории школы, когда потребность массовой практики школьного образования опередила ее научное обеспечение.

Речь идет о компьютеризации школы как одном из этапов информатизации нашего общества. Информатизированное общество — это общество, в котором каждый и в любое время с помощью ПЭВМ может воспользоваться отечественным и мировым банком данных по любому вопросу. Оперативный доступ каждого к информации — это крупнейшее достижение цивилизованного мира и цель, стоящая перед нашей страной.

Обнажившееся противоречие наиболее болезненно сказывается на той части молодежи, которая не только более восприимчива к новому знанию, но и требовательнее к психолого-педагогическому обеспечению. Важно, что она при этом и обладает большим потенциалом для общества, причем не в отдаленном будущем, а в ближайшей перспективе, быть может, уже сегодня.

Начало компьютерного всеобуча фактически сразу заработало по типу брейнсторминга (мозгового штурма). Как не вспомнить здесь Андрея Петровича Ершова, который на скепсис большинства: «Не рановат ли компьютерный всеобуч при всеобщей неготовности?» — отвечал: «Это — единственный способ сдвинуть с мертвой точки закостенелую систему образования!» Движение вперед произошло рывком, хотя и не с заданным ускорением.

В теоретико-методологическом плане школьная информатика пока на стадии сбора и классификации информации (времен Карла Линнея, если провести параллель с историей развития биологической науки). Следующий этап — переход к «дарвинизму» (эволюционной теории как идейной основе) — требует времени, терпеливой и скрупулезной работы. А эпоха Грегора Менделя в информатике — научное обоснование как переход количества информации в качество знания — еще, по-видимому, далековата.

В результате осознания этого возникает потребность не растерять драгоценный опыт на местах, собрать его, найти средство заинтересовать в отдаче не только педагогов, но и самих учащихся, особенно из числа одаренных и обладающих творческим потенциалом. Следовательно, целесообразно больше вкладывать ресурсов в раннее выявление и ускоренное развитие одаренности детей, чтобы получить и большую отдачу. Едва ли не в большей мере, чем к другим сферам, это относится к области компьютерной деятельности, учитывая и размеры первоначального вложения, и степень социальной значимости.

Не хотелось бы категорически утверждать, что система образования в нынешнем своем состоянии не способна обеспечить социальный заказ общества, в том числе и на экстренное «производство» компьютерно грамотных граждан. Однако, вне сомнения, последняя реформа не дала желаемых результатов. Многие усматривают причину прежде всего в экономической блокаде среднего образования. Но только ли в ней дело?

Думаем, здесь будет уместно сравнение с рядом принципов системы обучения, например, Японии. Исторически она — первая страна введения всеобщего среднего образования, утвердившая в 1947 г. «Основной закон об образовании» (вторая образовательная реформа). В настоящее время по степени развития системы образования она занимает одно из первых мест в капиталистическом мире, значительно опережая Великобританию, Францию, ФРГ и уступая лишь США. Так, уже в 1985 г. системой

 

184

 

просвещения Японии было охвачено около 1/4 населения страны. Толчком к этому явилась трагедия второй мировой войны. Но не только введением всеобуча объясним феномен Японии. Думается, как минимум, еще три обстоятельства сказывается столь же значимо.

Во-первых, японский вариант всеобуча осуществлялся сразу через разнообразие типов учебных заведений и вариантность образовательных программ. Это обеспечило «право всех на получение образования». К сожалению, в отечественном опыте произошла подмена понятия «право» на «обязательность» «всеобщего образования», усиленное к тому же словом «равное»!

Во-вторых, высокий уровень дисциплины учения и культуры труда имеет не только глубокие исторические традиции, но и поддерживается в ребенке естественным стимулом: «Чем лучше будешь учиться, тем выше поднимешься по социальной лестнице». В нашей педагогике и в этом произошла трансформация: взамен внутренней мотивации «знания — капитал» был введен внешний раздражитель — «знания — интерес». Лозунг «Ученье — труд» не перерос себя, не перешел в побудительную силу. Ожидание прежде всего интереса привело к тому, что для многих учащихся сам процесс учения оказывается не более чем прозой и вдохновения не вызывает. Со стороны учителя неспособность, а вернее,  невозможность поддерживать мотивацию к учению через первородный интерес способствовала появлению нового типа — учителя-ментора, пытающегося удерживать обучающий процесс на волевом начале. Явление, увы, крупномасштабное.

В-третьих, имеется опять-таки принципиальное различие в праве учителя на выбор стратегии обучения. Если в зарубежной педагогике — тысячи вариантов программ обучения (не компьютерных!), то в нашей их можно пересчитать по пальцам. Если для зарубежных школ престижно иметь собственные варианты учебников, то у нас до недавнего времени отход от утвержденной программы и единого учебника был чреват для педагога неотвратимым наказанием. То же коснулось поначалу и нового для школьного образования курса информатики. К счастью, абсурдность и нелогичность этого вскоре были осознаны. Учитель-информатик получил сначала негласное, а потом и официальное право на свой почерк, находки и ошибки. Правда, свобода творческого поиска хотя и получена, но пользоваться ею учительство еще не научилось.

Непродуманность введения всеобщего среднего образования сказалась в первую очередь на двух ученических пластах: самых слабых и самых сильных. Из первых штамповались липовые троечники (если исходить из истинного значения «удовлетворительно»), дабы не портилась нервная система учителя. До вторых просто не доходили руки: одаренные дети оказывались зачастую в положении котят, брошенных в воду.

Такое положение хотя и не приводило к массовому «потоплению» носителей интеллектуального потенциала, потому что «плавать» они все-таки научались, однако «заплывами» на дальние дистанции и интеллектуальными рекордами общество наше в последние годы не избаловано. Критерием здесь может быть и падение престижа точных и инженерных наук, и снижение экзаменационных показателей на профильные факультеты, и увлечение молодежи коммерцией не в лучших ее вариантах. Конечно, причины не только эти, но и они — в том числе!

Вне сомнения, народное хозяйство и наука недополучили ощутимо. Попытки компенсировать неполноту воспроизводства интеллектуальной элиты через такие формы, как факультативы, кружки, спецшколы и классы, различные профильные клубы, центры и т. п., не разрешают проблемы в целом. Уже очевидно, что это все полумеры, если исходить из масштабов потребности. Даже опыт Новосибирского госуниверситета по выявлению одаренных детей Сибири и Дальнего Востока, предоставлению им уникальных возможностей творческого роста, по поиску новых организационных форм, например в преобразовании физико-математической школы в спецфакультет НГУ, замыкается на себя. Требуются решения, переносимые на специфику массового образования.

Одно из таких тиражируемых решений усматривается в использовании новых информационных технологий обучения на основе компьютеров, технологий, позволяющих в школах, в рамках единого учебно-воспитательного процесса, без акцента на открытое деление учащихся на «сильных — слабых» выявлять одаренность к деятельности на ЭВМ и обеспечивать творческое развитие детей. Причем каждому — со своим стартом, разбегом и финишем.

Термин «интеллектуальная элита» относительно нов. Он привнесен из зарубежной педагогики, и его по инерции продолжают путать с «социальной элитой». Этим, хотя и с натяжкой, может объясняться эмоциональное отторжение в виде, например, критики спецшкол с программами углубленного изучения отдельных предметов.

 

185

 

Термины «одаренные дети» и «интеллектуальная элита» будут нами использоваться лишь в связи с компьютеризацией школьного образования, в первую очередь — новых информационных технологий (НИТ) воспитания и обучения как средства обеспечения творческого развития личности. Кроме изменения целевой установки и содержания обучения речь идет о создании новой учебной среды, о переходе на иные уровни взаимодействия, о нетиповых критериях оценки деятельности.

Ряд вопросов, касающихся работы с потенциальной интеллектуальной элитой, стоит сейчас наиболее остро: какова природа одаренности детей в области информатики; каким образом можно выявлять этот вид одаренности; что может быть взято за меру ее измерения; какова педагогическая цель в работе с такими детьми; как организовать их деятельность, чтобы интеллектуальный потенциал смог проявиться с максимальной отдачей; есть ли значимое соответствие между одаренностью в области точных наук и информатики; каковы психологические особенности одаренных в области взаимодействия с компьютером детей?

Наконец, настало время сказать и о негативных проявлениях сверхмотивированных к компьютерной деятельности учащихся, а также о настораживающем влиянии компьютеров на психический статус этой категории юношества.

 

*

 

Моделью новой компьютерной среды, с иными содержательными и организационными формами1 и, как результат, с иным уровнем отношений для нас, стала «школа-лаборатория» МП РСФСР, объединившая ряд школ Академгородка, МГУ, ИГПИ и НИИ СОАН СССР. Кроме углубленного изучения английского языка и физико-математических наук заметное влияние оказывает трудовое профессиональное обучение старшеклассников по профилю «Программирование ЭВМ» (специализация «лаборант-программист»). По сути это углубленное изучение информатики и ее применение с элементами внутреннего хозрасчета, что дает возможность соединить обучение с производительным трудом.

Выбор данной специализации происходит исключительно по желанию учащихся, что изначально обеспечивает в таких группах положительную мотивацию («Хочу знать!»). Однако следующей стадии — «Хочу знать, чтобы стать!» — достигает не более половины. Сказывается невозможность обеспечить весь спектр желаний молодежи в трудовом специализированном обучении.

В определенной мере мы компенсируем это иным подходом к содержанию курса (в основе не типовые тренировочные задачи, а индивидуальные и самостоятельно выполняемые задания), к оценке деятельности (по критерию конечного результата), созданием режима наибольшего благоприятствования. Как столь же значимый фактор выделяется параллельная профориентация, также в нетипичном варианте. А именно, в рамках одной данной специализации учащийся пробует себя то как будущий врач (моделируя на ЭВМ процесс постановки диагноза заболевания), то как учитель (разрабатывая обучающие программы), то как шахматист-судья (программируя рейтинги), то как модельер-конструктор (создавая новые модели одежды), то как кулинар (обеспечивая калорийность питания, например, в школьной столовой) и т. д. Здесь поиск себя объединяется с пробой сил. Тем самым мы не замыкаемся на возможности приобретения учащимися профессии типа «системный программист». Важнее создать условия внутреннего роста учащегося — от пробы сил к осознанному выбору будущей профессии.

На повышении интереса учащихся к предмету ощутимо сказалось введение принципа материальной заинтересованности в виде оплаты законченного программного продукта и передача его заказчику или покупателю.

В работе с детьми, одаренными в области работы с компьютером, учитель чаще исполняет роль эксперта, нежели педагога в традиционном понимании. В качестве примера можно привести стиль взаимодействия Андрея Петровича Ершова с учениками, от школьников до аспирантов. Он не объяснял, как и что надо делать, но с ходу диагностировал: «так» или «не так». Потому встречи с ним были всегда короткими, но емкими, его хватало на всех желающих.

Обеспечить внутренний рост детей, одаренных в области компьютерной деятельности,

 

186

 

возможно лишь изменив и цель взаимодействия с ними, и содержание преподавания, и организационную структуру, и систему критериев оценки, и уровень взаимоотношений. Концентрированно это выражается триадой:

вместо урока — творческая лаборатория;

вместо учителя-ментора — старший товарищ, консультант;

вместо классного журнала — ведомость на зарплату.

Помимо общепризнанных эффектов типа обеспечения дифференциации и индивидуализации обучения благодаря компьютеру нами были установлены некоторые новые зависимости.

Обнаруживается значимое различие в проявлении мотивации к компьютерной деятельности. Для подавляющего большинства учащихся    (95%), ориентированных на точные и инженерные науки, мотивация не только положительна, но и мало коррелирует с уровнем преподавания и личностью учителя. Другими словами, определяющей является работа с компьютером в режиме свободного творчества, самообучения и взаимного консультирования. В то же время для контрольных групп влияние личности учителя сказывалось весьма существенно.

При рассмотрении мотивации в работе с компьютером юношей и девушек также проявилось различие с контрольными группами. Если в последних мотивация девушек имеет явную тенденцию к снижению (в целом и в сравнении с юношами), то в экспериментальных физматклассах результаты различаются качественно и количественно: девушки проявляют себя более целеустремленно в ориентации на деятельность с использованием компьютеров, а юноши зачастую интересуются больше электроникой, нежели программированием как таковым.

Компьютер способствует формированию управленческого, руководящего стиля деятельности. Особенно ярко это проявляется у рассматриваемой нами категории молодежи. В сочетании с их способностью к генерированию идей это вселяет, казалось бы, надежду на соответствующую интеллектуальную и содержательную отдачу. Однако для этого требуется дополнительная скрупулезная педагогико-психологическая работа. Вдохновленные всплесками идей и озарениями, школьники в большинстве своем останавливаются на этой стадии, превращая тем самым компьютеры в средство «для себя», для удовлетворения своего первичного эгоцентрического интереса.

Работа учителя-информатика аналогична режиму «многостаночника». От него ожидается предельное обеспечение индивидуализации обучающего процесса не только в соответствии с личностными особенностями учащегося, но и по содержанию. Следует учесть и скорость мыслительных процессов «элитников», и, как следствие, их индивидуальные темпы, усиливаемые подсознательным ожиданием от учителя ответных реакций «со скоростью компьютера». Работа учителя проходит в обстановке супер-активированного взаимодействия, накладывает дополнительные требования к его личностным и профессиональным качествам, превращая по сути в учителя-менеджера.

В свою очередь власть, приобретаемая над металлическим «умным» партнером — компьютером, как и всякая власть, развращает. При этом возможность мгновенно удовлетворять спонтанно возникающие идеи, получая здесь же подтверждение своего интеллектуального превосходства, является той питательной средой, на которой благодатно созревает хакерство. Это социальное явление, не будучи распознано вовремя и скорректировано педагогом (что представляет самостоятельную и сложную задачу), может привести к развитию компьютерной наркомании.

Таким образом, компьютер, как социально-педагогическое явление, помогая выявлять одаренных детей и индивидуализировать работу с ними, не только решает важную задачу, но и ставит новые, требующие своего осмысления.

 

Поступила в редакцию 10.ХII 1990 г.



1 Быть может, кому-то покажется неожиданным, что решающим в нашем поиске оказался момент, когда мы объявили: «Кабинет работает по принципу открытой двери!».

В любой момент «от восьми до восьми» учащийся может удовлетворить свой компьютерный интерес, получить консультацию, пообщаться в среде единомышленников, похвастаться достижениями, привести брата или бабушку, попить чайку из самовара. Столь неформальное общение раскрепощает внутренне, создает предпосылку более творческого развития личности. Раскрепощенный труд во все времена был более производителен.