Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

106

 

ОСОБЕННОСТИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ В НОРМЕ И ПРИ СОМАТИЧЕСКИХ ЗАБОЛЕВАНИЯХ

 

А.Н. МИХАЙЛОВ, В.С. РОТЕНБЕРГ

 

Понятие психологической защиты является одним из основополагающих в современной теории личности. Оно обладает большой объяснительной силой при изучении патогенеза психических и психосоматических заболеваний. Тем не менее широких и систематических исследований, направленных на изучение соотношения различных механизмов психологических защит в норме и патологии, проведено немного. Объясняется это, по-видимому, отсутствием до последнего времени психологических методик, позволяющих комплексно и в одном исследовании оценить выраженность основных механизмов защиты, а также большими разногласиями между исследователями относительно общего числа этих механизмов и содержания применяемых терминов. Выделяют от 15 [5] до 23 форм защит [4], и некоторые авторы рассматривают отдельные формы защитных механизмов не как самостоятельные, а как частный случай других, более глобальных защит. Так, предполагается [8], что термин «интеллектуализация» покрывает собой такие защиты, как изоляция, рационализация, ритуализация, магическое мышление.

Для количественной оценки выраженности защитных механизмов использовались, как правило, дополнительные шкалы MMPI и отдельные опросники, но они позволяют судить лишь об ограниченном числе защит (рационализация, отрицание, проекция), а не обо всем их спектре.

В этой связи наше внимание привлек опросник, разработанный Р. Плутчиком с соавт. и др. [7] на основе представлений об основных формах эмоционального и поведенческого реагирования лиц с различными особенностями личности. Первоначально был предложен опросник из 224 утверждений, позволяющий оценить каждый из 16 защитных механизмов. Опросник был валидизирован на выпускниках институтов, которые оценивали каждое утверждение как «верное» или «неверное». Затем из опросника были исключены, как не несущие смысловой нагрузки, утверждения, которые оценивались как верные менее чем 10 % или более чем 90 % опрошенных. Затем каждому испытуемому предъявлялся полный набор утверждений, соответствующих, по мнению авторов, каждому из защитных механизмов. Для оценки значимости каждого утверждения, предположительно соответствующего искомому защитному механизму, выделяли 25 % опрошенных, дававших наиболее высокие показатели по всей шкале данной защиты, и 25 % дававших наименьшие показатели по той же шкале. Затем среди испытуемых, дававшие высокие показатели, выявлялся процент лиц, согласных с этим конкретным утверждением,

 

107

 

и из этой цифры вычитался процент лиц, согласных с этим же утверждением, из числа дававших общие низкие показатели по всей шкале. Те утверждения, для которых эта разница составляет менее 20 %, исключались из дальнейшего использования. В результате число утверждений уменьшилось до 184. Затем опытных клиницистов-экспертов просили определить, какой типичной клинической картине могут соответствовать положительные ответы на утверждения, относящиеся к каждой из защит. В результате в целом подтвердилось априорно предполагаемое соответствие между типом защит и психопатологическим синдромом. В результате дальнейшего факторного анализа удалось преобразовать 16 шкал психологических защит в 8 более крупных: отрицание, регрессия, компенсация, проекция, смещение, вытеснение, интеллектуализация, формирование реакции.

Авторы опросника дают следующее описание основных типов защиты:

отрицание — недостаточное осознание определенных событий, переживаний и ощущений, которые причинили бы человеку боль при их признании;

компенсация — интенсивные попытки исправить или как-то восполнить собственную реальную или воображаемую физическую или психическую неполноценность;

регрессия — возвращение в условиях стресса к онтогенетически более ранним или менее зримым типам поведения;

проекция — неосознаваемое отвержение собственных эмоционально неприемлемых мыслей, установок или желаний и приписывание их другим людям;

формирование реакции — предотвращение проявления неприемлемых желаний, особенно сексуальных и агрессивных, благодаря развитию противоположных этим желаниям установок и форм поведения;

интеллектуализация — неосознаваемый контроль над эмоциями и импульсами за счет выраженной зависимости их от рациональной интерпретации ситуации;

вытеснение — исключение из сознания какой-либо идеи или личного опыта и связанных с ними эмоции;

смещение — разрядка эмоции (обычно эмоции гнева) на объекты, животных или людей, воспринимаемых индивидом как менее опасные, чем те, которые действительно вызывают гнев.

Основные исследования Р. Плутчик с соавт. проводил уже с помощью этого преобразованного варианта опросника. Мы воспользовались именно этим вариантом опросника, переведенного нами на русский язык.

Эта методика анкетного типа включает в себя 97 утверждений, которые описывают варианты обычного поведения людей в различных жизненных ситуациях. Методика предъявляется в виде брошюры, ответы фиксируются в бланке ответов. Время выполнения задания не ограничено, обычно оно выполняется за 20—25 мин. Первичная обработка представляет собой подсчет баллов по каждому из восьми механизмов защит. Затем эти (сырые) баллы переводятся в нормативные единицы. Возможна также обработка результатов с помощью ЭВМ: составлена программа на языке Бейсик.

Было обследовано 56 здоровых (21 женщина и 34 мужчины) в возрасте 28—48 лет и 70 больных (36 женщин и 34 мужчины) в возрасте 30—50 лет. Больные находились на стационарном лечении, диагноз определялся врачами-терапевтами. Нами были выделены следующие группы заболеваний: гипертоническая болезнь— 15 больных, органические сердечно-сосудистые заболевания—15 больных, нейроциркуляторная дистония по сердечному типу—9 больных, астма— 10 больных, ишемическая болезнь сердца — 9 больных, различные воспалительные заболевания — 12 больных.

Корреляционный анализ и подсчет достоверности различий средних показателей в сравниваемых группах проводился на ЭВМ СМ-1800 с помощью соответствующих программ. В обсуждении использовались только достоверные результаты.

Целью настоящего исследования было: сопоставление особенностей структуры защитных механизмов у здоровых испытуемых и больных с различными

 

108

 

соматическими заболеваниями; выявление соответствий между структурой защит и особенностями актуального психического состояния, определяемого с помощью методики многостороннего исследования личности МИЛ [1] и 16-факторного личностного опросника (16 PF) [3].

 

ПОЛУЧЕННЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

 

Математический анализ выявил большое число взаимосвязей между выраженностью защит и особенностями актуального психического состояния (по данным методики многостороннего исследования личности и 16-факторного личностного опросника). Однако на этом этапе исследования далеко не все корреляции могут получить обоснованное психологическое объяснение, особенно с учетом ограниченного числа исследований по психологическим защитам в варианте Р. Плутчика. Поэтому в данной работе мы ограничимся рассмотрением наиболее общих закономерностей.

Прежде всего обращает на себя внимание отсутствие, в большинстве случаев, стабильных и однозначных связей между показателями структуры психической защиты и особенностями актуального психического состояния. Эти корреляционные связи меняются в зависимости от пола исследуемых, от уровня их психической адаптации, от наличия или отсутствия у них соматических заболеваний. Так, если у здоровых женщин первый комплексный фактор (16 PF) позитивно коррелирует с защитами по типу замещения и вытеснения (0,45 и 0,50), то у здоровых мужчин отсутствует корреляция с уровнем вытеснения, зато обнаруживается корреляция с выраженностью регрессии, компенсации и проекции (0,45, 0,43 и 0,39). У соматических больных с низким уровнем профиля методики МИЛ (<70Т баллов) уровень по типу отрицания положительно коррелирует с 9-й шкалой (0,44) и отрицательно — с 0-й шкалой (—0,41) методики МИЛ, у соматических больных с уровнем профиля между 70Т и 80Т баллов этот же тип защиты отрицательно коррелирует с 4-й шкалой (—0,41), тогда как при высоком уровне профиля (>80Т баллов) вообще нет достоверных корреляций между отрицанием и клиническими шкалами МИЛ. При ведущем тревожно-депрессивном синдроме отрицание негативно коррелирует с 4-й шкалой (асоциальная психопатия) (—0,50), а при ведущем демонстративно-ипохондрическом синдроме — с 3-й шкалой (демонстративностью) (—0,56).

Все эти факты, число которых может быть значительно расширено, свидетельствует о том, что механизмы психической защиты динамичны и лабильны и структура защит, как и структура их взаимосвязей с особенностями личности и поведения, зависит от многих факторов, влияющих на психический статус. Можно предположить, что одни и те же механизмы защиты у разных людей и даже у одного и того же человека в разных поведенческих и конфликтных ситуациях могут выполнять различную роль в зависимости от психического статуса субъекта на данный момент. Эти данные не подтверждают положений [7], что есть однозначная связь между спецификой защитных механизмов и качеством эмоционального состояния и что для каждого типа личности характерен строго определенный тип защит.

В этой связи заслуживает особого внимания то обстоятельство, что у здоровых по сравнению с больными в целом выявляется значимо больше достоверных корреляций между выраженностью защитных механизмов и психическими параметрами (характеристиками). У здоровых одна клиническая шкала методики МИЛ и один фактор методики Кеттелла коррелирует в среднем с тремя показателями защитных механизмов, а у больных — с одним (р<0,01). Число корреляций между защитами и психологическими параметрами у здоровых больше даже по сравнению с теми больными, чей профиль по методике МИЛ остается в пределах нормы, т.е. у кого не выявляется нарушений психической адаптации. По-видимому, это означает, что здоровые испытуемые располагают гораздо более богатым, репертуаром

 

109

 

защитных форм поведения, направленных на компенсацию самых разнообразных изменений психического статуса. При сходных особенностях личности и акцентуациях здоровые испытуемые могут использовать более широкий ассортимент защит, что повышает их адаптивные возможности.

Необходимо отметить, что у здоровых большинство корреляций защитных механизмов — с правыми характерологическими шкалами методики МИЛ, а со шкалами невротической триады их мало: у женщин первая и третья шкалы (ипохондрическая фиксация и демонстративность) отрицательно коррелируют с регрессией (—0,43 и —0,47), а у мужчин вторая шкала положительно коррелирует с регрессией и проекцией (0,47 и 0,39); при объединении же мужчин и, женщин в одну общую группу эти корреляции исчезают. У больных же и в общей выборке, и среди женской популяции имеется достаточно сильная положительная корреляция вытеснения со 2-й шкалой (тревоги-депрессии) (0,48). Примечательно, что это единственная корреляция, совпадающая при столь разных синдромах, как тревожно-депрессивный и аффективно-ригидный. Это также единственная корреляционная связь, совпадающая у лиц с очень высоким (>80Т баллов) и средним (70—80Т баллов) уровнем профиля по методике МИЛ. Таким образом, для группы больных это наиболее устойчивая корреляция. Она хорошо согласуется также с тем, что вытеснение максимально выражено при тревожно-депрессивном синдроме по сравнению с больными, демонстрирующими другие психопатологические расстройства. При максимальной выраженности вытеснения по сравнению с его минимальными значениями более высоки показатели 2-й шкалы методики МИЛ (р< 0,01).

Наличие такой стабильной корреляции у больных и ее отсутствие у здоровых представляет большой теоретический интерес. Классическая психодинамическая концепция содержит внутренние противоречия. С одной стороны, в работах З. Фрейда содержалось прямое указание на роль вытесненных мотивов, комплексов и связанных с ними представлений в возникновении тревоги. С другой стороны, в других работах З. Фрейда и его последователей содержалось указание на вытеснение как механизм защиты от тревоги и, в частности, обсуждалась роль вытеснения при конверсионной истерии, для которой характерно отсутствие невротической тревоги [2], [6].

Полученные нами данные свидетельствуют в пользу первой точки зрения и показывают, что именно при нарушениях адаптации (что проявляется соматическими заболеваниями и повышением уровня профиля МИЛ) вытеснение коррелирует с уровнем тревоги и депрессии. Это совпадает и с клиническими наблюдениями, согласно которым вытеснение наблюдается у больных с доминированием пассивного поведения [7]. Эти больные нуждаются в чувстве защищенности, и при фрустрации этой потребности у них возникает тревога. Такие клинические наблюдения вполне соответствуют психологическим характеристикам, отражающимся в подъеме на 2-й шкале МИЛ.

Сопоставление больных и здоровых показывает, что уровень активности большинства защит выше у больных (отрицание, регрессия, проекция, замещение, формирование реакции). Это перекликается с данными Р. Плутчика с соавт., которые показали, что у здоровых защиты менее напряжены, чем у психически больных. Отсутствие достоверной разницы между больными и здоровыми по показателю «вытеснение» в свете вышепроведенного анализа может быть связано с тем, что лишь у 25 % всех обследованных больных был ведущим тревожно-депрессивный синдром. В то же время весьма показательно отсутствие различий между больными и здоровыми по выраженности интеллектуализации и компенсации — защит, которые, по-видимому, широко используются здоровыми испытуемыми.

Очень интересными оказались половые различия. Если больные мужчины отличаются от здоровых по выраженности тех же защитных механизмов, что и вся группа больных от здоровых, то больные женщины отличаются от здоровых только по величине регрессии,

 

110

 

а больные мужчины отличаются от здоровых женщин только по выраженности отрицания (р< 0,01). В то же время больные женщины отличаются от здоровых мужчин по тому же самому выбору защит, по которому здоровые женщины отличаются от здоровых мужчин: у женщин независимо от того, здоровы они или нет, выше показатели регрессии, проекции, замещения, формирования реакций, а у мужчин выше уровень интеллектуализации. Если учесть, что защита по типу интеллектуализации относится к числу наиболее адаптивных и наименее примитивных [7], а также что напряженность защит отличает в целом больных от здоровых, то из этих данных могут быть сделаны важные социальные выводы — что в нашей популяции даже здоровые, по формальным критериям, женщины находятся на грани заболевания, во всяком случае их защитные механизмы находятся в состоянии перманентного напряжения, почти не отличающемся от такового при очевидной патологии. Этот вывод подтверждается и тем, что число корреляционных связей между показателями защитных механизмов и психологическими характеристиками у здоровых мужчин достоверно выше, чем у здоровых женщин, а это, как было показано выше, свидетельство большего разнообразия адаптационных возможностей. Этот вывод можно рассматривать пока только как предварительный, но он должен настораживать. На протяжении последних десятилетий господствовало представление о более благополучном состоянии здоровья женщин и о их более высоких компенсаторных возможностях, тогда как более высокая смертность мужчин способствовала даже распространению знаменитого лозунга «Берегите мужчин!». Но статистика уже давно свидетельствует, что уровень заболеваемости среди женщин и их обращаемость за медицинской помощью выше, чем у мужчин, и повышенная мужская смертность может быть во многом обусловлена специфическими причинами, такими, как алкоголизм и травматизм. Наши данные свидетельствуют о том, что адаптационные возможности наших женщин находятся на пределе, и это сигнал серьезного неблагополучия.

Более глубокий анализ показывает, что и у здоровых мужчин, и у здоровых женщин клинические шкалы методики МИЛ чаще всего связаны с регрессией, но у женщин корреляция отрицательная, а у мужчин положительная. У женщин почти каждый фактор из 16-факторного личностного опросника коррелирует с вполне определенным и чаще всего только одним типом защиты (за исключением силы Я (С), которая отрицательно коррелирует с вытеснением и замещающим поведением). Весьма симптоматично, что у здоровых женщин первый комплексный фактор (тревога) положительно коррелирует с вытеснением (0,45),—о роли вытеснения в формировании невротической тревоги у больных мы уже упоминали. У мужчин факторы С и О имеют противоположные по знаку связи с защитными механизмами, что может свидетельствовать о конфликтных отношениях между силой Я и недовольством собой и ситуацией. Первый комплексный фактор у здоровых мужчин положительно коррелирует сразу с несколькими защитами: смещением, регрессией, проекцией и компенсацией, что, по-видимому, отражает достаточно широкую и разнообразную вооруженность против чувства тревоги. Защита по типу отрицания у мужчин положительно коррелирует с факторами Е (0,42), А (0,47) и Q3 (0,35) и отрицательно — с фактором Q4 (напряженность неудовлетворенных потребностей) (—0,33). Можно предполагать, что этот тип защиты, несмотря на свою примитивность, эффективно защищает субъекта от непродуктивного эмоционально-мотивационного напряжения.

Здесь уместно обсудить важный методологический вопрос проводимого анализа. Положительная корреляция защитных механизмов с клиническими шкалами может иметь совершенно разный смысл. Когда вытеснение положительно коррелирует с тревогой и депрессией, можно предполагать, что высокий уровень вытеснения обусловливает рост тревоги. Предположение о противоположных причинно-следственных

 

111

 

отношениях — усиление вытеснения вследствие тревоги — менее обосновано, ибо вытеснение не помогает уменьшению чувствительности, оно только не допускает до сознания источники этих ощущений. Кроме того, если бы было верно это второе предположение и вытеснение выполняло бы функцию защиты от тревоги, можно было бы ожидать наличие положительной связи между вытеснением и тревогой-депрессией при минимальном уровне профиля по методике МИЛ, т.е. при наиболее успешной психической адаптации, а в действительности эта корреляция выявляется лишь при нарушении адаптации. К тому же именно более высокий уровень вытеснения дифференцирует гипертоническую болезнь от других соматических (включая и психосоматические) заболеваний, а хроническая эмоциональная напряженность имеет, как известно, большее значение в генезе гипертонии. Такова же природа положительной корреляции с вытеснением первого комплексного фактора теста Кеттелла. Напротив, когда первый комплексный фактор положительно коррелирует со смещением, проекцией или компенсацией, то трудно себе представить, что усиление таких защит приводит к росту тревожной напряженности — более логично предположить, что рост тревоги у здоровых испытуемых стимулирует усиление этих защит в качестве компенсаторной реакции, предотвращающей дальнейший рост тревоги. А негативная корреляция отрицания с фактором Q4 свидетельствует, скорее всего, о том, что невосприятие, игнорирование определенных компонентов (аспектов) реальности предотвращает развитие фрустрационной напряженности. Предположение, что низкая фрустрационная напряженность приводит к усилению такой примитивной формы защиты, как перцептуальное отрицание, представляется нам логически менее обоснованным. Эти предположения косвенно подтверждаются тем, что при низком уровне профиля, по сравнению со средним и высоким (т. е. при более успешной психической адаптации), выше уровень отрицания, тогда как при среднем уровне профиля, по сравнению с низким, выше уровень вытеснения.

В заключение остановимся на одном факте, который противоречит и данным [7], и нашим исходным теоретическим представлениям. Это отрицательная корреляция защиты по типу отрицания с 3-й и 4-й шкалами методики МИЛ. Всегда считалось, и клинический опыт подтверждает это, что для демонстративного истерического поведения характерно активное использование механизмов отрицания. Отрицательную корреляцию между шкалой демонстративности и этим типом защиты, особенно у женщин и особенно при истеро-ипохондрическом синдроме, объяснить очень трудно. Можно только предположить, что при соматических заболеваниях демонстративность и истеро-ипохондрический синдром играют иную роль, чем при конверсионной истерии и истерической психопатии, которые, как правило, не сопровождаются соматическими расстройствами.

 

1. Березин Ф.Б., Мирошников М.П., Рожанец Р.В. Методика многостороннего исследования личности. М., 1976.

2. Фрейд З. О психоанализе. Пять лекций. М., 1912.

3. Cattell R.В., Eber Н.W., Totsuoka M. Handbook for Sixteen Personality Factor Questionnaire (16PF). Champaign, Ill.: IPAT, 1970.

4. Frazier S.H. A psychiatric glossary. Washington, D.C.: American Psychiatric Association, 1975.

5. Freud A. Ego and the mechanisms of defense. L.: Hogarth, 1937.

6. Mitcherlich A. Krankheit als Konflikt. Frankfurt: Suhrkamp, 1956.

7. Plutchik R., Kellerman H., Conte H. R. A structural theory of ego defenses and emotions // Izard E. (ed.) Emotions in personality and psychopathology. N.Y.: Plenum Publishing Corporation, 1979. P. 229—257.

8. Vaillant G.E. Theoretical hierarchy of adaptive ego mechanisms // Archives of General Psychiatry. 1971. 24. P. 107—118.

 

Поступила в редакцию 10.VIII 1989 г.