171

 

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

 

НОВЫЙ РАЗГРОМ ФРЕЙДИЗМА,

ИЛИ ГОЛОС ИЗ ПРОШЛОГО

 

Е.В. ГИЛЬБО

Ленинград

 

Тарасов К. Е., Кельнер М. С. «Фрейдо-марксизм» о человеке. М.: Мысль, 1989. 214 с.

В 1989 г. тиражом 33000 экземпляров вышла книга «Фрейдо-марксизм» о человеке», в подзаголовке которой написано: научная монография. Это — первая книга по вопросам психоанализа, вышедшая в период перестройки и отражающая «новое мышление» наших философов по этому вопросу. Что же закладывают К.Е. Тарасов и М.С. Кельнер в основу этого нового мышления, новой оценки психоанализа?

На с. 10 авторы ссылаются на таких философов-марксистов, как А.М. Деборин, Б.Э. Быховский и В.А. Юринец, которые доказывали «абсолютную несовместимость фрейдовских идей с марксизмом». Таким образом, в качестве первого камня в основу своего «нового мышления» авторы закладывают идеи этих философов, столь многое сделавших для разгрома русской науки. У этих же философов заимствуется и стиль научной полемики, язык, которым с первых же страниц ошарашивают читателя: «Пытаясь отстоять свои антинаучные взгляды, буржуазные философы и идеологи весьма широко используют псевдомарксистскую фразеологию в своих антропологических концепциях, стремятся завуалировать антигуманистическую, биологизаторскую сущность...» (с. 4) и т.д. Вот, оказывается, тот преступный мотив буржуазных ученых, который вскрыло «новое мышление» наших философов.

Первая глава книги целиком посвящена мировоззрению З. Фрейда — основателя психоанализа. Мы узнаём, где бедняга скатывался в идеализм, где — в мистицизм, а где, наоборот, обнажается «ненаучный биологизаторско-иррационалистский характер фрейдовских воззрений» (с. 47).

Решая вопрос, к какому типу отнести мировоззрение З. Фрейда, авторы не удосуживаются обосновать предлагаемую классификацию сколь-нибудь приемлемым науковедческим или психологическим аргументом. По этой классификации «взгляды основателя психоанализа следует отнести к натуралистскому типу мировоззрения, источником которого является опыт естественных наук» (с. 21). Но ведь З. Фрейд имел огромный опыт работы и был глубоко образован в области психологии, психиатрии, этнографии, культурологии, литературоведения, изучал социологию и социальную психологию. Неужели же опыт изучения этих наук никак не повлиял на его мировоззрение? Неужели автор концепции личности, по которой, кроме биологической основы, ее важную часть составляют «сверх-Я» — средоточие социального в человеке, усвоенных им культурных стереотипов, и «Я» — центр личности, средоточие диалектической борьбы социального и биологического в человеке,— неужели автор такой концепции «биологизатор» и «натурализатор»? Может быть, следует добросовестнее разобраться в концепции З. Фрейда и дать ей более адекватную оценку?

На с. 28 мы встречаем утверждение, начинающееся словами: «Как было установлено Б. Малиновским, М. Мидом и другими...». Авторы как бы нечаянно игнорируют тот факт, что американский этнограф Маргарет Мид была дамой и склонять ее фамилию как мужскую столь же некорректно, как относить З. Фрейда к биологизаторам.

Авторы мельком останавливаются на антивоенной борьбе З. Фрейда, упоминают его работы, посвященные вопросу о происхождении войн. Не подвергая эти работы критике, они все же не удерживаются от искушения пнуть покойного ученого: «А ведь биологизаторские установки психоаналитического понимания социальных явлений

 

172

 

фактически снимают ответственность с империалистического государства за войны и насилия, которые они систематически порождают» (с. 46). Лишь один шаг отделяет это высказывание от провоцируемой им мысли читателя о том, что венский психотерапевт был одним из поджигателей войны.

Примерно в том же стиле дается идейная оценка и концепциям других западных ученых. Вот, к примеру, оценка концепции Г. Маркузе: «Эта концепция представляет собой эклектический, крайне сложный комплекс как биологизаторских, так и социологизаторских идей» (с. 87). Обвинить ученого в одной фразе и в биологизаторстве, и в социологизаторстве — все равно что обвинить его в «право-левом уклоне»! Истина же заключается в том, что Г. Маркузе в своей концепции стремился показать сложную диалектику биологического и социального в человеке и обществе, опираясь как на марксистскую социологию, так и на учение З. Фрейда. В принципе любую уравновешенную научную концепцию можно обвинить в том, что она одновременно уклоняется и вправо, и влево — ведь это и есть условие равновесия!

Кульминацией идейных оценок научных концепций является следующий политический донос: «Объявив ленинскую стратегию борьбы рабочего класса и его авангарда «догматической», «ортодоксальной», исходящей якобы из «идеологической гегемонии партии», И. Коэн тем самым фальсифицирует, искажает, неверно истолковывает основополагающие принципы и идеи этой стратегии» (с. 138). Зачем в «научной монографии» такой пассаж? Ведь общеизвестно, что целью И. Коэна отнюдь не был подрыв основ марксизма-ленинизма и основ общественного строя в СССР. Американский ученый анализирует бессознательное в идеологии, сосредоточиваясь прежде всего на концепции В. Райха.

Эти цитаты можно было бы продолжить и далее, они встречаются весьма часто. Но еще сильнее настораживает сама направленность книги.

В психоаналитическом движении всегда был силен доброжелательный интерес к марксизму. Ряд психоаналитиков выступали с программой соединения всего положительного, нового, что есть в марксизме и в психоанализе, с целью дать марксистской социологии адекватный метод анализа роли человеческого фактора в социальных процессах. Эта программа могла бы стать базой для широкого и живительного международного сотрудничества ученых-гуманитариев. Но авторы книги сосредоточивают огонь своей критики, уничижительных эпитетов и идеологических ярлыков именно на тех ученых Запада, которые протягивают руку марксизму.

Зачем же с таким упорством отстаивать право марксизма на догматическую неизменность, на столетний застой теории и идейную автаркию? Неужели же в этом состоит новое мышление?

Авторы заявляют: «К оценке мировоззрения Фрейда нельзя подходить как к чему-то раз и навсегда данному, статичному и неизменному» (с. 52). Таким образом, они признают, что эта оценка может меняться со временем. И тем не менее сегодня, когда время действительно изменилось, когда появилась наконец возможность говорить правду и давать адекватные оценки,— сегодня в свет выходит книга, со страниц которой пахнуло на нас не только гнилым ветром застоя, но и кровавым отсветом деборинских ярлыков. Создается впечатление, что авторы претендуют на премию имени академика ВАСХНИЛ И.И. Презента как прямые продолжатели его идей и методов в научной полемике.

А ведь книга написана на интереснейшем материале, который мог бы дать авторам повод для действительно научной, конструктивной критики, для выдвижения новых идей, для введения читателя в огромный пласт современной гуманитарной культуры. Как жаль, что повод этот авторами безвозвратно упущен.