5

НАВСТРЕЧУ ПЕРВОЙ ВСЕСОЮЗНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ПСИХОЛОГОВ

К МОЛОДЕЖИ, ПОСВЯТИВШЕЙ СЕБЯ ПСИХОЛОГИИ

Е. А. КЛИМОВ

Вступительное слово при открытии Всесоюзной студенческой конференции «Роль психолога в обновляющемся обществе».— (Прим. ред.).

Психология как любая наука есть область производства информации определенного рода, а именно знания истинного, обобщенного и в связи с этим позволяющего предвидеть изменения в предмете рассмотрения. Если психолог может объяснить состоявшийся ход событий в сфере сознания, поведения, развития человека как личности и субъекта деятельности, то это, разумеется, неплохо, но все же недостаточно, если иметь в виду принципиальный вопрос о том, для чего нужна людям наука, в частности психология: важно иметь надежную осведомленность о том, что произойдет с предметом рассмотрения (будь это развитие личности в целом или функция сенсорного звена зрительной системы человека) в ближайшем и более отдаленном будущем.

В последние годы в нашей профессиональной общности стало все более и более заметно выделение функции (наряду с функцией производства информации об обобщенных закономерных зависимостях, характеризующих психическую реальность) производства полезных действий, направленных на человека как объект специального обслуживания (обслуживания — здесь — в самом широком значении слова: это может быть и собственно обслуживание в ответ на запрос, заказ, это может быть и руководство развитием психики человека, организуемое на основе профессиональных принципов настолько искусно, что сам объект руководства, а значит и воздействия, об этом не подозревает, это может, далее, быть работа по восстановлению психических функций, работа психокоррекционная, консультационная, реабилитационная, работа по оптимизации отношений в коллективе, стиля деятельности и т.д.). Следует признать, что эта функция осуществления полезных действий, направленных на человека (отдельного или на коллектив людей), всегда, по-видимому, предполагалась, а часто и обозначалась в прошлом теми людьми, которые так или иначе оказывались в роли психологов, душеведов. Более того, быть может, она исторически первична в том смысле, что собственно потребность практически овладеть миром душевных явлений и вызвала к жизни достоверное знание о душе и научное душеведение — психологию. Так, например, крупный церковно-политический и литературный деятель последней четверти XV и начала XVI в. Нил Сорский ставил перед собой казалось бы чисто практическую задачу эффективной борьбы с «лукавыми помыслами» и такими греховными страстями, как, например, «чревообъядение», «сребролюбие», «вещелюбие», «дух блудный», «кичение» и др. Но для решения этой задачи он создает развернутый психологический трактат о страстях, в котором выделяет несколько этапов развития страсти, дает классификацию страстей и рекомендации о путях и способах борьбы с определенными

страстями (например, «Твори что-либо рукоделиа, сим бо лукавые помыслы отгоняются». Подробнее см.: Соколов М.В. Психологические воззрения в Древней Руси // Очерки по истории русской психологии. М., 1957. С. 3—101).

Здесь нам хотелось бы отметить лишь то, что в последнее время функция производства полезных действий стала активно персонифицироваться в нашей профессии, а именно, многие психологи стали не без обоснованной гордости называть себя психологами-практиками, а отдельные стали иной раз запальчиво противопоставлять себя прочему психологическому сообществу. Так, например, члены президиума пленарного заседания на недавно прошедшем VII Всесоюзном съезде общества психологов страны получили анонимную записку такого содержания: «Мы психологи-практики и организовали свою ассоциацию. А вы кто? Психологи-администраторы?» Это очень симптоматичное послание говорит о том, что происходят определенные процессы в профессиональном самосознании психологов, отражающие реальное разделение труда представителей нашей профессии — внутрипрофессиональное разделение труда — выделение психологов-практиков и психологов более традиционного типа, занятых, например, производством научной информации (и не только этим, о чем речь ниже). Этот процесс нашел свое отражение и в том, что на факультете психологии разработаны и вводятся в учебный процесс (не без трудностей) два варианта учебного плана: учебный план по специальности «Психолог. Преподаватель» и план по специальности «Психолог. Практическая психология» (со специализациями по сферам народного хозяйства, образования, здравоохранения, новых информационных технологий).

Итак, мы должны зафиксировать факт, что психология, рассматриваемая как профессия, есть область производства не только информации, но и полезных действий определенного рода. И это еще не все, что хотелось бы видеть.

Функции психолога как практика и как производителя научного знания взаимозависимы. А именно, от психолога, ориентированного на решение практических задач, требуется некоторая сдержанность, обусловленная тем, что психология, как и любая наука, может не располагать на данный момент высококачественным знанием для обеспечения любых выныривающих на поверхность и требуемых жизнью практических действий. И далеко не за все увлекательные практические задачи психолог может немедленно взяться без риска утратить позицию профессионализма, без риска стать практиком-утопистом. Приходится набираться терпения для проведения необходимых исследований или для ожидания, пока их кто-то проведет (старая, впрочем, истина: «На знавши броду, не суйся в воду»).

Возможна и другая ситуация — необходимые для полезного практического действия знания в науке имеются, но психолог-практик ими не располагает. И дело не в качествах самого этого психолога («не все выучил, ай-ай-ай!»), а в объективной ситуации некоторого информационного кризиса в области профессионального психологического знания. Знаний сейчас так много, что никакая голова их удержать и своевременно выдать на «выход» не может. Это — во-первых; во-вторых, необходимые для решения практической задачи фундаментальные и прикладные знания распределены, рассеяны по специальным публикациям и по головам узких специалистов так, что в практически приемлемый срок отыскать их, чтобы ими воспользоваться, невозможно. Поэтому, с одной стороны, иной раз возникают и циркулируют неверные оценки: «я не знаю, ты не знаешь, значит этого и вовсе нет». С другой стороны, в связи со сказанным еще раз и со всей остротой встает вопрос об организации внешних средств профессиональной памяти от упорядоченных записей, картотек и до банков данных на базе ЭВМ и компьютеризованных экспертных систем, которые позволяли бы

быстро мобилизовать наличное научное знание и профессиональный опыт специалистов (экспертов) в ответ на вопрос, продиктованный практической ситуацией.

Есть и обратная зависимость: фундаментальные исследования и научная разведка должны проводиться с учетом практики, ее запросов. Но следует признать, что производство фундаментального знания это процесс и трудоемкий, и времяемкий, и связанный не только с мобилизацией подчас сложных внешних средств труда психологов, но и средств внутренних в том, в частности, смысле, что человек либо может делать то, что его интересует как дело жизни, либо становится научно непродуктивным, если перед ним директивно ставят новую — пусть актуальную — задачу, не соответствующую его опыту и внутренней преднастройке как исследователя.

Приходится считаться с тем, что фундаментальный поиск, с одной стороны, и практическая работа в нашей профессии, с другой стороны, требуют разных складов личности профессионала. В первом случае человек рассматривается психологом как «кролик науки», средство для получения требуемого продукта труда психолога — новых фактов, представлений о новых феноменах, концептуальных схем, моделей, систем понятий, концепций. Во втором случае человек рассматривается психологом как целостный предмет внимания и заботы (тогда как исследователя могут интересовать только микродвижения глаз или флуктуации внимания), ради которого мобилизуются наличные ресурсы науки — представления об аналогичных прецедентах, понятия, понятийные схемы, системы, модели, теории. И продуктом труда здесь является приращение к качеству психики «вот этого» человека или, например, к качеству отношений «вот в этом» коллективе. Итак, в связи с рассматриваемым внутрипрофессиональным разделением труда в психологии мы имеем как минимум два разных вида профессиональной деятельности, разных по целям и продукту, по средствам и условиям и, конечно, по личным качествам субъекта труда (в данном случае психолога), по желательным и требуемым личным качествам его. Если психолог-практик должен быть, по-видимому, контактным, инициативным в общении, очень наблюдательным в отношении проявлений психики в жизненных показателях, хорошим организатором ситуаций общения, их автором, режиссером и актером, то психолог, занятый в фундаментальном исследовании, должен быть способен сосредоточиться подчас и на узких и на, в известном смысле, бесполезных вопросах, будучи движим детским любопытством «разломать игрушку», чтобы посмотреть, что там внутри, даже должен быть способен повернуться спиной к воплям практики (и надолго), чтобы установить ту или иную связь явлений, строить в своем роде «дырку от бублика» в расчете, что другие и, быть может, не скоро смогут сделать сам «бублик». Своя радость у теоретика, своя — у практика.

От всех нас требуется хорошее понимание ценности и необходимости того и другого из двух контурно очерченных видов труда психолога и принятие своего рода презумпции равноценности и равного уважения к любому, увлеченному делом психологу, кем бы он ни был — практиком или «ворошителем бумаг и понятий». Худшим вариантом развития нашей профессии были бы междоусобные (внутрипрофессиональные) словесные бои за то, «кто на свете всех милее, все румяней и белее» — практики или работники науки. Здесь должна иметь место нормальная диалектика взаимообогащения и совместного развития тех и других.

III

Мы должны научиться и уметь радоваться успехам и психологов-практиков, и психологов, занятых в фундаментальной и прикладной науке. Радость по поводу успехов коллег, партнеров,— это ведь тоже форма критики. Критика — это не перебранка, а деловой анализ позитивных приращений в науке и практике. На это приходится обращать внимание потому, что в последнее время и в прессе, и в «курилках» достаточно

явно культивируется своеобразное искусство «ругать других» (вечно кто-то виноват, хотя, казалось бы, кто мешает такому критику самому, например, выдать фундаментальный труд по общей психологии или капитальное руководство по практической). Я призвал бы молодежь, вступающую в науку, включить на всю мощь саморегуляцию, отстроиться от сладостных, по-видимому, переживаний ругания всех и вся и сконцентрировать свое сознание на предметах, методах и результатах нашего профессионального труда. Разумеется, любой «позор межлюдских отношений» (И.П. Павлов) может вполне правомерно быть предметом нашей науки, но важно помнить, что там, где начинается подлинная наука, там кончается перебранка как средство достижения успеха, а как только начинается перебранка — это сигнальный звонок об окончании собственно научной активности. Но как же быть с дискуссией? Разве дискуссия не есть окультуренная перебранка? Нет. Полезно, с точки зрения «технологии» научного и практического производства в психологии, придерживаться следующих принципов дискуссии:

принцип центрации на профессиональном предмете, а не на партнерах по обсуждению, их личных качествах, возможностях и ограничениях;

принцип трех позитивных вкладов в ходе дискуссии:

а) выделить то ценное, что внес партнер по дискуссии,

б) обозначить, представить то ценное, что вносите Вы (дополнительно к тому, что внес партнер, или на тот случай, если партнер ничего не внес),— это вариант «критики делом»,

в) внести позитивный вклад хотя бы в общественное настроение участников дискуссии (внести долю оптимизма в том случае, если пока нет возможности сделать или увидеть чей-либо позитивный вклад в решение обсуждаемого вопроса);

принцип борьбы за истину, а не за «мое мнение».

В чем может состоять роль психолога в нашем современном обществе? Или иначе — чем можно обосновать и оправдать роль психолога в нашем обществе? Ведь были же френологи, хироманты, как-то удовлетворявшие потребность людей, в частности, в психологическом знании, и общество каким-то образом давало в свое время им кусок хлеба. За что же кормить современных психологов? Основные функции психологов, обращенные на благо общества, следующие:

предоставление отдельным людям, группам, коллективам, сообществам и обществу в целом потребной (удовлетворяющей потребности) информации для целей воспитания детей, самовоспитания, профессионального самосовершенствования, совершенствования организации труда и отношений в трудовом коллективе, совершенствования процессов общего и профессионального образования, восстановления, сохранения и совершенствования психического здоровья людей и многое другое — области использования психологической информации, в принципе, столь же разнообразны и столь же бесконечны в своем развитии, как и области человеческой деятельности;

систематическая работа по повышению психологической грамотности и психологической культуры населения (аналогично тому, как ведется борьба за гигиеническую, компьютерную, политическую грамотность и культуру и т.д.). Эта функция не просто альтруистическая, подвижнически-миссионерская. Ее осуществление — важное и необходимое условие признания самой психологии в обществе и, следовательно, условие ее развития, условие принятия людьми психологических услуг. Психологическое знание не ватрушка, чтобы его принять как полезное и необходимое, нужна некоторая исходная осведомленность;

активное внедрение психологического знания в практику, несмотря на то, что в данной сфере практики еще не осознана потребность в психологическом обслуживании и не сформулирован заказ или запрос на психологическую информацию. Эта функция своего рода внедренческой экспансии («дадим потребителю

не то, что он просит, а то, что ему нужно»);

профессиональный контроль за уровнем психологической культуры тех людей, которые выступают от имени психологии, вдохновленные идеями заработка, «бизнеса» (обследуют людей по психологическим методикам, удовлетворяя их потребность в самопознании, что-то советуют и пр.). Это функция борьбы с психологическими сорняками.

Выше речь шла об эмиссии (истечении) и экспансии психологического знания со стороны психологов в направлении общества. К этому можно было бы добавить еще само собой разумеющиеся функции подготовки специалистов-психологов (начиная с подбора студентов в соответствующие учебные заведения: кто знает, быть может, когда-нибудь будут учебные институты для подготовки психологов-практиков) и функции психологов, занятых в разных практических психологических службах, о чем косвенно речь шла выше. Но пора сказать и о другом: психология как сложная профессиональная система, как сообщество знающих и умелых людей не сможет долго существовать и выполнять охарактеризованные выше функции, за которые ее может ценить общество, если она (и никто другой) не будет озабочена обеспечением некоторых внутрипрофессиональных функций. Говорят, корову нельзя только доить, но ей нужно почему-то еще и дать пожевать жвачку в спокойной обстановке (если на ферме гремят ведрами, коровы снижают удои), нужен ей «нагул», «привес» и пр. Любая живая и социальная система распадается, если не обеспечены ее внутрисистемные функции. Какие функции являются внутрисистемными в нашей профессии? Оказывается, их очень много, и их можно упорядочить в три группы: научно-познавательные функции, функции профессионального развития и социально-конструктивные. Из дальнейшего контекста будет ясно, о какой разновидности функций пойдет речь.

Обеспечение концептуальной связности и преемственности исследовательской и практической работы в условиях перестройки. Идеи перестройки которыми живет сейчас наша страна, важно не доводить до абсурда и не перестраивать все и вся. Очень важно проявлять традиционную заботу о корректности логического следования, об обоснованности утверждений (обоснованности как логической, так и эмпирической) , важно заботиться и о том, чтобы стратегии и тактики решения практических задач соотносились с имеющимися понятиями, понятийными схемами, моделями, теориями. Это лучший способ совершенствования самих понятий, теорий.

Восприятие новых идей, имеющих эмпирическое или логическое (или то и другое) основание. Чтобы идею заметить, удержать в сознании и оценить, важна специальная направленность ума. А чтобы порадоваться хорошей «чужой» идее, нужен еще и, что называется, хороший нрав. Это порождает задачи самооценки и профессионального самовоспитания специалиста-психолога.

Производство оригинальной полезной достоверной информации, новых научных знаний или новых вариантов их упорядоченности, новых классификаций предметов рассмотрения. Есть методы, инструментарий этой работы, и этими средствами важно овладевать всю жизнь, ибо они все время совершенствуются.

Совершенствование информационного обеспечения теоретической, практической, учебно-профессиональной работы. При современных темпах жизни традиционные способы хранения и поиска информации становятся очевидным тормозом в работе. Нужен культ внешних современных информационных средств, о чем шла в другой связи речь выше.

Участие в совершенствовании целевого представления о специалисте-психологе как продукте профессионального психологического учебного заведения — что он должен уметь, каким быть и что ему для всего этого надо бы знать.

Участие в совершенствовании живого процесса формирования профессионала в вузе и прежде всего процесса профессионального

самовоспитания. Вуз — не прокатный стан, который обязан придать необходимый облик специалисту. Начиная с детского возраста у человека развивается активность самосовершенствования, самовоспитания, и в вузе она должна быть доминирующей. Роль вуза — дать возможность для реализации этой активности.

Организационное и материально-хозяйственное обеспечение всех внешних и внутренних функций психологического профессионального сообщества. И здесь оказывается, что нужен еще один профессиональный тип психолога (наряду с «теоретиком» и «практиком», о коих шла речь выше) — психолог-менеджер или (пусть будет, как в упомянутой выше записке) психолог-администратор (пусть назовут, как хотят — хоть «социокомпозитор»). Этот психолог, опирающийся на идеи научного руководства профессиональными группами, идеи материально-хозяйственного обеспечения науки и ориентировку в собственно психологических вопросах, должен считать своим продуктом (продуктом своего интересного для него труда) не приращения к науке, не приращения к живому сознанию людей, являющихся предметом курирования той или иной психологической службы (психокоррекции, профконсультации и пр.), но упорядоченность производственных процессов и производственных отношений в нашем профессиональном сообществе, его частных подразделениях.

Итак, мы ведем речь еще об одном аспекте внутри профессионального разделения труда психологов; продукт труда здесь — упорядоченность нашего психологического производства, средства этого труда лежат не в логических процедурах и не в методах и методиках сбора и обработки эмпирических данных, а в искусстве организации, управления и материально-хозяйственного обеспечения нашего психологического производства. Такие люди среди нас встречаются, но мы плохо умеем их ценить, а существующая система аттестации (требующая, чтобы психолог отчитывался количеством страниц, определенным образом измаранных типографской краской) не позволяет им (да и практикам тоже) получать достойную зарплату. Здесь нужны радикальные перемены.

Развивать идеологию (теорию) и технику преодоления деловых разногласий. Разные мнения, разногласия — это нормальный феномен диалектики развития и фактор развития профессионализма. Еще никто не придумал лучшего источника развития, чем противоречие. Хочешь иметь развитие, люби противоречия. Но важно их конструктивно, рационально преодолевать. Для этого важно, в частности, опираться и на некоторые бесспорные положения, в частности, на некоторые полезные профессиональные культы, которые могли бы быть следующими:

Культ достоверного знания, культ истины, пусть она неприятна и невыгодна;

культ корректности методов, профессионального инструментария;

культ равноценности разных профессиональных функций и разных трудовых постов психологов-профессионалов (будь то делатель концепций, позитивных сдвигов в развитии коллектива или личности или делатель порядка в нашем психологическом производстве);

культ профессионального братства, солидарности (нас ведь мало, всех психологов страны можно усадить на две-три трибуны «Лужников»);

культ концептуального «многобожия» (пусть возникают, существуют и рушатся самые разные концепции во имя истины);

культ концептократии (в нашей профессии властвуют не люди, а продуктивные идеи, понятия, концепции — в их власти находятся увлеченные своим делом специалисты).

Поступила в редакцию 17.III 1989 г.

* Авторский гонорар перечислен в Детский фонд им. В. И. Ленина.