177
Публикацией статьи В.С. Агеева и А.К. Толмасовой
редакция завершает публикацию материалов «круглого стола» по проблемам перестройки
психологической науки. Благодарим всех принявших участие в этом обсуждении.
Каковы бы ни были различия во взглядах, оно показало, что все мы осознаем
необходимость радикальной перестройки нашей науки. Редакция надеется, что
опубликованные материалы будут использованы при разработке программ развития
психологии.
В первом номере журнала за этот год редакция «Вопросов
психологии» опубликовала анкету с просьбой к читателям высказать свое мнение о
современном состоянии советской психологии и перспективах ее развития. По сути,
это была попытка выявить общественное мнение широкого круга психологов без
учета званий и регалий.
И вот заполненные анкеты вернулись в редакцию, принеся с
собой информацию для выводов и размышлений. В первую очередь привлекает
внимание количество ответов. Было прислано всего 66 анкет! Тираж первого номера
журнала с анкетой — 20 450 экземпляров. Столько подписчиков; читателей журнала,
может быть, еще больше, но тем не менее «общественное мнение» уместилось в
обычной канцелярской папке. 10 анкет, присланных из Ворошиловграда, оказались
заполненными одним и тем же почерком и содержали примерно одну и ту же
информацию; решили считать их за одну анкету. Итого — 57. 14 анкет прислали
непсихологи: учителя, врач, рабочие, студенты. Итого — 43. Надо ли
комментировать этот факт?
Вторая информация, извлеченная из анкет, была, пожалуй,
самой неожиданной. Из Москвы — центра психологической науки — было прислано...
две анкеты, так что общественное мнение московских психологов остается пока
загадкой.
Итак, кто они, наши коллеги, откликнувшиеся на просьбу
редакции, люди заинтересованные и активные? Сначала формальные характеристики:
4 доктора и 28 кандидатов наук; 10 человек закончили МГУ, 6 — ЛГУ, 12 — другие
университеты, 14 — педагогические институты, 1 — Военно-медицинскую академию;
22 преподавателя вузов, 16 научных сотрудников, 3 работают в практике; 3
профессора, 10 допентов, 3 старших научных сотрудника. Большинство имеют стаж
работы в психологии от 10 до 25 лет (в среднем — 16,5 лет); средний возраст
респондентов — 42 года; география проживания — от Прибалтики до
Петропавловска-на-Камчатке.
По характеристикам неформальным это оптимисты и скептики;
суровые критики и «либералы», «радикалы» и «центристы», теоретики и практики, а
в целом — люди неравнодушные, с очень разными взглядами, позициями,
предложениями. И почти в каждой анкете — эмоции, эмоции, эмоции... Диапазон
ответов зачастую бывает так широк, что не позволяет выявить мнение большинства.
Это, впрочем, не касается первого, самого общего вопроса: «Как Вы оцениваете
современное состояние психологической науки в целом?» Почти две трети оценили
это состояние как «застой с продвижениями в отдельных направлениях» и только
четверть — как «нормальное развитие». Один голос раздался в пользу «сильного
подъема», четыре — в пользу «полного застоя».
Каковы же признаки и возможные причины застоя и в каких
направлениях мы продвигаемся? Как, например, соотносятся у нас теория и
практика? (6-й вопрос). Абсолютное большинство респондентов считают, что «наши
теории существуют сами по себе», и «фундаментальные исследования чрезмерно
развиты в ущерб практике». При этом потребности общества в психологических
знаниях мы удовлетворяем очень слабо (больше половины ответов на 7-й вопрос).
Одно из наиболее резких высказываний по этому поводу: «Существует избыток
псевдометодологических писаний при дефиците конкретных психологических
разработок». Явное меньшинство считают, что в настоящий момент у нас слабо
развиты как теория, так и практика. Может быть, это тот редкий случай, когда
право меньшинство? Такая гипотеза возникает при обработке ответов на 3-й
вопрос: «Какие теоретические концепции можно считать заметным достижением за
последние 10—15 лет?» Большое количество пропусков, отсутствие явного
приоритета каких-то определенных концепций подтверждают правоту тех психологов,
которые ответили на этот вопрос: «Таких нет» (пятая часть ответов). Небольшое
преимущество перед другими имеют концепции В. В. Давыдова, Д. Б. Эльконина и А.
Н. Леонтьева. Более того, некоторые ответы (например, «концепция
178
непрерывного образования», «объективный метод исследования психических
явлений», «система профессионального самоопределения» и т. п.) наводят на
мысль, что мы плохо представляем себе, что такое советские психологические
концепции.
Не лучше обстоит дело и с достижениями в новых
направлениях исследований. Всего перечислено 15 направлений, но практически все
они набирают по одному—два голоса, лишь психология управления — 4 и
психосемантика — 3. Среди прикладных разработок лидирует лишь психодиагностика.
Однако лидерство это сомнительно, так как в ответах на 12-й вопрос «Какие из
отраслей советской психологии развиты больше всего?» психодиагностика занимает
одно из последних мест. По-видимому, достижением мы считаем уже одно рождение
на свет такого направления. Аналогичным образом можно толковать и достижения в
деятельности психологических служб. Здесь мнения совпадают в наибольшей
степени: психологическая служба в школе (которой пока нет) и семейное
консультирование (которого пока мало).
Анализ достижений советской психологии по отраслям знаний
дает еще более противоречивую картину. По мнению респондентов, более всего у
нас развиты: инженерная психология, общая, педагогическая и возрастная. Менее
всего: социальная психология (включая психологию управления, пропаганды,
этнопсихологию) и опять-таки педагогическая. При этом самые «работающие» в
практическом отношении (13-й вопрос): социальная психология, инженерная,
медицинская и педагогическая. Самые «неработающие»: социальная, педагогическая,
возрастная. Следует еще добавить, что из 15 новых плодотворных исследований
(32-й вопрос) 10 ( ! ) следует отнести именно к социальной психологии.
Для решения этой головоломки можно предложить следующие
гипотезы. Что касается педагогической психологии, то следует отметить, что
более половины отвечавших на вопросы анкеты занимаются проблемами возрастной и
педагогической психологии и, по-видимому, именно по этой причине оценивают ее
особенно часто и особенно пристрастно. Иная версия нужна для социальной
психологии, так как ею занимается только один из 43 психологов. Можно
предположить, что положительная оценка социальной психологии как отрасли,
закладывающей наиболее интересные новые направления исследований и наиболее
работающей в практическом отношении, отражает не актуальное, а потенциальное
состояние этой дисциплины. Здесь как бы желаемое выдается за действительное.
Это «аванс» социальной психологии, которая по широте и важности проблем, по
практическим внедрениям действительно может претендовать на лидерство. Те же
респонденты, которые оценивают социальную психологию как наименее развитую и не
работающую в практическом отношении дисциплину, имеют в виду реальный эффект,
практические внедрения.
Итак, краткий итог современного состояния советской психологии
по ответам читателей таков: отсутствие общепринятых теоретических концепций,
слабая связь существующих теорий с практикой и обыденной жизнью, невозможность
удовлетворять потребности общества в психологических знаниях, противоречивая
оценка достижений в различных областях. Ну что же, действительно «застой с
продвижениями в отдельных направлениях».
Последний критерий — соотношение с мировой наукой (11-й
вопрос). Ни один человек не считает, что мы являемся «образцом» для мировой
науки; 20 — «в целом соответствуем»; 14 — «резко отстаем»; 9 — «не имеем
представления о том, что такое современная зарубежная психология». Интересно
отметить, что абсолютное большинство преподавателей вузов придерживаются первой
точки зрения, а вот научные сотрудники и психологи-практики более критичны:
«отстаем» и «не имеем представления»...
Что же нужно делать в такой ситуации? Что менять и как?
На 2-й вопрос анкеты: «Что нужно в первую очередь, перестроить в нашей науке?»
наиболее радикальные отвечают: «Все!» (4 ответа). Но большинство голосов
собрали ответы; «Качество теорий и исследований» (16), «Обучение специалистов»
(17), «Характер отношений внутри ученого сообщества» (11).
Начнем с претензий к качеству исследований (16-й вопрос).
Анализ ответов демонстрирует удивительное единодушие психологов по вопросу о
причинах низкого качества работ. Таких причин пять.
1. Низкая квалификация преподавателей,
отсутствие профессионализма, что выражается в низкой методологической и
экспериментальной культуре, незнании мировой науки и методов статистической
обработки данных (20 ответов).
2. Отсутствие реального научного
сообщества, полемики, дискуссий, давление авторитетов, непроверяемость
результатов,
179
что ведет к конъюнктурному отношению к науке и откровенной
недобросовестности (19 ответов).
3. Слабость теорий, отсутствие взаимосвязи с практикой: истинные потребности
общества и проблемы «живых> людей игнорируются, в практическом внедрении
своих результатов никто не заинтересован (17 ответов).
4. Слабая методическая оснащенность, отсутствие необходимой аппаратуры,
методик, использование неадаптированных заимствованных методик (13 ответов).
5. Долгое время существовавшие идеологические запреты на определенный тип
исследований, внутренняя цензура, отсутствие до настоящего времени реального
социального заказа на психологию, отсюда слабое финансирование исследований (10
ответов).
Все это в целом приводит к тому, что половина ответивших
на 15-й вопрос «иногда сомневаются в достоверности опубликованных эмпирических
данных», а две пятых сомневаются «часто» и «почти всегда». На 17-й вопрос:
«Назовите эмпирические исследования последних лет, высокое качество которых
делает их образцом для подражания» большинство ответили: «Таких нет!»
Перечисленные выше причины низкого качества исследований
демонстрируют правоту «радикалов» — в психологии, похоже, действительно надо
перестраивать все.
Ответы на 26-й вопрос о неудовлетворительных аспектах
кадровой политики дают дополнительную информацию. На первое место по значимости
респонденты ставят опять-таки проблему взаимоотношений между психологами.
Многих тревожат отсутствие выборности руководителей, долгое время не сменяемых,
фактически перестающих заниматься наукой, оценка ученого по его статусу, а не
научным достижениям. В этом видится причина отсутствия свободы научных мнений,
подлинных дискуссий, протекционизм. Многих тревожит неравномерность
распределения кадров между центром и периферией, с одной стороны, и
теоретическими и прикладными отраслями, с другой. Тон в психологии, по мнению отвечавших,
задают академические институты, значение практиков принижается, у них нет
никакого центрального органа, который координировал бы исследования и оказывал
консультативную помощь.
Молодых психологов не устраивает низкая оплата труда,
низкий статус психолога в сфере практики. На вопрос «Как повысить статус?»
хорошо отвечает письмоиз Кременчуга от А. В. Полеченько: «Нам нужна здоровая
реклама, надо суметь привлечь к себе внимание, выйти из научных кулуаров,
показать наши способности решать многие проблемы на высоком уровне
профессионализма». И далее на четырех страницах автор описывает свой конкретный
опыт работы совместно с коллегами, ориентированный в первую очередь на
конкретный конечный результат.
И наконец, опять поднимается проблема подготовки и переподготовки
кадров. Ей были посвящены в анкете специальные вопросы (28—31-й). Недостаток
каких знаний ощутили особенно остро после окончания вуза наши респонденты?
Мнения довольно схожи: недостает знаний конкретных методик исследования,
практических навыков работы, знаний зарубежной психологии. Для выпускников
университетов этот ряд выглядит несколько иначе: практических навыков,
зарубежной психологии, методологических знаний. Один ответ хочется выделить:
«Не хватало знания людей».
Как же следует строить обучение психологов? Больше
внимания уделять практике (при сохранении фундаментальной подготовки) — 22
ответа, либо радикально перестроить организационные структуры в обучении. Одну
из таких радикальных мер предлагают многие: ввести раздельное обучение для теоретиков
и исследователей, с одной стороны, и практиков, с другой, например открыть
хозрасчетные курсы для практиков. Менее радикальные меры: увеличить набор на
факультеты, больше времени уделять практическим занятиям, ввести более раннюю
специализацию, ввести профотбор (высказывание из одной анкеты: «Психологи
боятся людей»), создать новые учебники.
Повышение квалификации для психологов должно быть более
систематичным; для психологов-практиков следует открыть особые курсы, лучше —
единый центр, где можно не только стажироваться, но и получать разовые
консультации. Многие указывают на недостаток и труднодоступность
стандартизованных методик (24-й вопрос). Поэтому чаще всего в исследованиях
психологи используют собственные методики (что под этим подразумевается —
неясно), эксперимент, наблюдение. Предпочтение каких-либо отечественных методик
не выявлено, возможно, в силу различной тематики исследований. Из зарубежных
чаще всего используются: уже ставшая «своей» социометрия, ТАТ, MMPI, тест Люшера (как правило, с самодельными
180
карточками), иногда тест Роттера, матрицы Равена, опросник Айзенка.
Какие методики необходимы в работе, но которыми наши
респонденты не располагают? Этот вопрос анкеты (25-й) оказался, по сути, «не
работающим». Ответы на него предугадать нетрудно. Например, откуда пришел ответ
«Могу достать все, что мне нужно» или «таких нет»? Правильно, из Москвы и
Ленинграда. Где не могут достать ничего, даже отечественных методик? В
Армавире. Какие нужны? Нетрудно догадаться: стандартизированные тесты,
социально-психологические опросники, тесты способностей. Почему ими не
располагают психологи? Да потому, что взять их негде. Выход из ситуации?
Большинство видит его в создании хозрасчетного центра, который разрабатывал бы,
адаптировал и продавал методики и опять же «за деньги» обучал работе с ними.
Ведь по учебному пособию «Общая психодиагностика», живя в Армавире, диагностике
не выучишься. На существующих ныне курсах повышения квалификации — тоже. Многие
хотели бы иметь, например, тест Роршаха. А что такое пятна Роршаха без
специального обучения? Ответ нам уже встречался: отсутствие профессионализма.
Также в рамках повышения квалификации интенсивнее должны
стать контакты между центром и периферией, и с зарубежными психологами. Больше
зарубежных стажировок, чаще приглашать зарубежных психологов к нам.
Ну а как обстоят дела в контактах с мировой психологией
сейчас? (10-й вопрос). По мнению абсолютного большинства, неважно: «Объем
контактов явно недостаточен», «У нас почти нет контактов»; ни один человек не
считает, что объем зарубежных контактов достаточен и уж тем более «неоправданно
велик». Психологи выражают неудовлетворенность тем, что контакты существуют
только в центре (т.е. в Москве) и только «на уровне ведущих ученых», не
освещаются в периодической печати.
Здесь уместно перейти к вопросу о демократизации и
гласности в нашей науке (27-й вопрос). Мнения по этому вопросу легко
группируются и ранжируются:
1) нужна децентрализация науки: несколько
маленьких институтов по разным отраслям и с полной свободой взглядов на науку;
2) нужна выборность руководства с учетом
самого широкого общественного мнения психологов;
3) больше истинно научной критики, без
учета авторитетов и социального статуса; не бояться и не стесняться перепроверять
результаты исследований, больше дискуссий; для этого необходимо открыть
специальные рубрики в журналах, где можно было бы обсуждать работу институтов,
лабораторий и давать оценку деятельности ученых, в первую очередь тех, кто
баллотируется в АН и АПН СССР;
4) большие надежды возлагаются на Общество психологов
СССР, демократизация науки возможна лишь тогда, если оно превратится в
действенный, работающий орган, решающий как творческие, так и организационные
задачи.
Будем считать, что журнал «Вопросы психологии»
предвосхитил потребность в нелицеприятной критике и объективной оценке научных
работ, посвятив этому несколько вопросов в своей анкете (4, 5, 8, 17, 22-й). О
чем говорят ответы? Прежде всего о трудности выделения «лидеров» и
«аутсайдеров», возможно, в силу иллюзорности существования на современном этапе
некой «единой психологии», возможно, в силу малого числа анкет.
Выделить наиболее интересные журнальные публикации
совершенно невозможно: настолько велико разнообразие ответов. Говорит это
только о том, что, как выразился один из отвечавших, «сенсационных публикаций
не было». Стоит только отметить, что наибольшей популярностью пользуются
«круглые столы» как в «Вопросах психологии», так и в «Психологическом журнале».
Как уже говорилось выше, образец для подражания, по
мнению респондентов, в области эмпирических исследований найти трудно.
Аналогичным образом невозможно определить аутсайдера в публикациях. Здесь,
правда, много резких мнений («Невозможно перечислить!»; «99 %» и т.д.), но есть
и снисходительные («В любой книге есть что-то интересное»). В целом же больше
всего недовольны отвечавшие сборниками и учебными пособиями, а также сборниками
научных трудов кафедр психологии педвузов.
Оценка теоретических дискуссий и их влияние на развитие
науки (8-й вопрос) также очень низка. Ответ «Таких не было» встречается чаще
всего. Есть и такие частные мнения: «Дискуссии влияют лишь на расстановку сил»;
«Могу назвать те, которые нанесли вред: о категориях общения и деятельности».
Как обстоит у нас дело с периодической печатью в целом?
(18-й вопрос).
Процент нужных в работе публикаций низкий по всем
журналам: в среднем в
181
«Психологическом журнале» — 18,7 %; в «Вопросах психологии» — 33 %;
«Вестнике МГУ»— 15 %.
Низкий процент нужных публикаций говорит не столько об их
низком качестве, сколько о высокой дифференциации психологической науки. Это
подтверждают и ответы на 19-й вопрос. Практически все отвечавшие хотели бы
иметь специализированный журнал по своей отрасли. «Вопросы психологии» печатают
главным образом статьи по педагогической и возрастной психологии, а «жизнь —
это не только дети», как выразился один из респондентов. Многие хотели бы
подписаться на журналы «Психология за рубежом» и «Прикладная психология». О
необходимости научно-популярного журнала говорят все, даже название предлагают
одинаковое, правда, не отличающееся оригинальностью — «Психология и жизнь».
Впрочем, судя по письмам непсихологов, научно-популярному журналу по психологии
не требуется ни оригинальность, ни реклама: и так раскупят любой тираж.
Новые рубрики в уже имеющихся журналах (20-й вопрос) чаще
всего также называются отраслевые. Однако есть и универсальные: «Гипотезы
ученых», «Оригинальные идеи», «Психологические загадки и парадоксы», «Советы
начинающим специалистам», «Творческий путь ученого», «Работа общества
психологов». Так что редакции есть над чем поразмыслить. Тем более что ответы
на следующий вопрос (21-й, о совершенствовании работы редакции с авторами)
ошеломляет диапазоном мнений: от «У вас все хорошо!» до «Полностью обновить
редколлегию!»; от «У вас слишком жесткие требования» до «Повысить требования
многократно!».
Критика в адрес редакции направлена в основном на
длительные сроки от поступления статьи до ее выхода в печать и на слишком узкий
круг авторов (мнение «сердитого» психолога: «Журнал превратился в собственный
печатный орган избранных!»). Не будем сейчас останавливаться на вопросе о
справедливости этой критики, наша задача — только выявить всю полноту взглядов.
Конкретных предложений немного, и первое из них самое
интересное. Очень многие считают, что редакции нужно сменить пассивную позицию
на активную: не ждать, что принесут для публикации, а заниматься поиском новых
авторов и плодотворных исследований; публиковать заказы на тематику статей,
шире и чаще проводить конкурсы. Высказываются требования большей критики,
полемичности статей, дискуссионности.
И наконец, просьба открыть рубрику, где могли бы делиться
опытом психологи-практики: о психологической службе школы, семьи,
консультировании и т. д.
Последний вопрос, связанный с публикациями (23-й),
касается переводов зарубежной литературы. Что переводить в первую очередь? К.
Роджерса, А. Маслоу, Э. Фромма, К. Хорни, К.Г. Юнга и т.д.; короче, «то, что
давно и упорно критикуется». В более общем виде выражены пожелания переводить
основные фундаментальные труды и обзорные монографии. Выше всего потребность в
переводной литературе по социальной психологии.
Может быть, психологам создать кооператив по переводу
специальной литературы? Как они, кстати, относятся к индивидуальной трудовой
деятельности и кооперативам? (33-й вопрос). Относятся не очень хорошо. «Это
можно разрешить, но в ограниченных размерах» — таков самый популярный ответ.
Психологов тревожит возможная некомпетентность таких работников, а престиж
профессии сейчас беречь стоит в первую очередь, так как от его уровня в
недалеком будущем будет, по-видимому, зависеть и финансирование нашей науки.
По вопросу о финансировании исследований (32-й) мнения
отвечавших во многом совпали: большинство считает, что финансирование должно
идти не на штатную единицу, а на научную (или прикладную) проблему. Это может
сочетаться с расширением госбюджета либо реализовываться в рамках хоздоговора.
Ни один из психологов, приславших ответы, не считает, что «в вопросах
финансирования ничего не надо менять».
Какие именно проблемы стоит финансировать в первую
очередь? Ответить на этот сложный вопрос помогут мнения психологов о наиболее
актуальных проблемах науки и практики (9 и 14-й вопросы). Такими проблемами на
сегодняшний день респонденты считают: 1) все, что связано с личностью и ее
формированием; 2) исследования по педагогической психологии, особенно в области
воспитания; 3) диагностику и развитие способностей; 4) развитие творческого
мышления и психологию творчества в целом. Не собрали много голосов, но
заслуживают, на наш взгляд, внимания проблемы радиофобии (несколько мнений из
Киева), экологического воспитания, этнопсихологии.
Что же касается потребностей практики, то наиболее
велики, по мнению
182
корреспондентов, они в социальной и педагогической психологии.
Итак, анализ даже немногих ответов на анкету позволил
обнаружить «болевые» точки психологии. Это отсутствие реального
психологического сообщества, которое могло бы компетентно обсуждать различные
точки зрения и идеи, давать строгую и объективную оценку результатам
исследований. Это проблема взаимоотношения психологии с практикой. Совершенно
ясно, что в рамках существующих организационных структур улучшить эти
взаимоотношения невозможно. Это, наконец, проблемы подготовки, переподготовки и
распределения кадров.
По мнению наших респондентов, проблемам перестройки
психологии следует либо полностью посвятить Всесоюзный съезд психологов (более
половины анкет), либо созвать специальную конференцию (треть анкет).
Остается надеяться, что в любом случае будет учтено
мнение читателей журнала «Вопросы психологии», которым редакция глубоко
признательна за обстоятельные и неравнодушные ответы.