5

 

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ТОРМОЖЕНИЯ

СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ

 

Л.Я. ГОЗМАН

 

Кризис, с которым столкнулась страна в 70-е гг., носил не только экономический и политический, но и психологический характер. Такие психологические феномены, как апатия, цинизм, разочарование в духовных ценностях, получившие отражение в лучших художественных произведениях «периода застоя», являются более четкими и непосредственными показателями кризиса, чем падение трудовой дисциплины и снижение производительности труда.

Признание важности психологических аспектов кризиса с неизбежностью ведет к пониманию того, что психологический компонент играет принципиальную роль и в комплексе мер, направленных на его преодоление,— в перестройке. Надо не только перестроить саму реальность — экономику, политические институты, но и скорректировать субъективное отношение людей к этой реальности, т.е. тот образ социального мира, который характерен для многих наших сограждан. Необходимо вернуть доверие к институтам власти, веру в будущее, пробудить социальную активность и ответственность. Перестройка, таким образом, ставит задачи психологических преобразований.

Без учета психологического фактора существенные преобразования вообще невозможны. Реформы всегда связаны пусть с временными, но существенными потерями для многих людей. Хотя нынешние преобразования, безусловно, имеют своей целью благо народа, в настоящий момент они объективно невыгодны значительной части трудящихся. Потери должны быть чем-то компенсированы. В качестве компенсации могут выступать психологические моменты. Процесс перестройки должен обеспечивать очень быструю, практически немедленную психологическую выгоду для всех его участников. Иначе неизбежна пассивность и даже саботаж. По-видимому, важность психологических изменений понимают и в высших эшелонах власти. Как заметила Г.М. Андреева, никогда раньше в выступлениях руководителей страны не было такого количества чисто психологических терминов.

Перестройка требует психологических изменений от огромного числа людей. Новые социальные условия ставят перед человеком задачи, к решению которых его не готовила ни сложившаяся система воспитания, ни весь опыт прежней жизни. Экономическое чудо нэпа было возможно потому, что реформы 1922 г. требовали от людей тех форм поведения, к которым они были психологически подготовлены. Психологическая же готовность к нынешним реформам — вопрос наиболее сложный. Не случайно духовными, интеллектуальными лидерами нынешней перестройки являются люди, принимавшие самое активное участие в перестройке конца 50-х — начала 60-х гг. Это и грустно, так как молодежь могла бы быть активнее, но и дает основание для оптимизма — эти люди помнят, как все было спущено на тормозах, и, надо надеяться, не допустят вторичного поражения.

Но, к сожалению, в то время как экономические и политические аспекты перестройки получают отражение если

 

6

 

не в науке, то в публицистике, то ее психологическая сторона не привлекла к себе достаточного внимания. Психологи остаются на удивление пассивными. До сих пор нет ни принципиальных исследований, ни публицистических выступлений, сравнимых по силе воздействия со статьями экономистов или историков. Это тем более странно, если учесть, что перестройка фактически есть обращение к человеку, к его потребностям, желаниям.

Такое положение, конечно, не случайно. Можно назвать как минимум три причины известной отстраненности психологии от бурных общественных процессов.

Во-первых, дает себя знать традиционная для нашего обществоведения недооценка психологического фактора в социальной жизни. Признание на словах его роли фактически не мешает представлению о его незначимости и даже эпифеноменальности. Направленное искажение системы представлений о детерминантах общественного развития, обесценивание всего, что связано с психикой, не может быть объяснено только низкой квалификацией и личными пристрастиями отдельных ученых. За этим стоит идущее от сталинских времен стремление к тотальному контролю за всеми аспектами действительности. То, на что нельзя влиять директивно, приказом или выделением фондов, объявляется несущественным или даже несуществующим. Поэтому в советской психологии столь сильны были редукционистские тенденции, за которыми стоит стремление не признавать наличие у психики своих специфических законов, делающих ее неподвластной прямому волюнтаристскому управлению. Понимание роли психологического фактора в социуме — это одновременно и понимание того, что социальные процессы не подчиняются административно-командной системе управления. Идеологи времен «краткого курса» и примыкающие к ним их последователи не могут, естественно, примириться с таким ограничением верховной власти, поэтому они делают все возможное для того, чтобы психологи не выходили на подлинно социальную проблематику.

Во-вторых, пассивность психологии в исследовании общественных процессов обусловлена и характеристиками самого объекта. Вялое течение общественной жизни в «период застоя» не требовало серьезных исследований. Сейчас ситуация меняется. Предметом психологической науки должны стать те области реальности, которые традиционно не попадали в ее поле зрения. Особенно это относится к социальной психологии[1].

И наконец, в-третьих, нельзя недооценивать некоторые особенности самосознания психологического сообщества. Вышеназванные факторы отнюдь не способствовали формированию гражданской позиции. Многие психологи сознательно ограничивали зону своего профессионального воздействия различными видами малых групп и индивидуальной помощью, отказываясь даже от попытки вмешательства в социальные вопросы и исследования социальных проблем. Такая позиция не заявляется, она проявляется на деле. Не к чести сообщества говорит, например, тот факт, что до сих пор, насколько мне известно, не проведено ни одного психологического исследования участников войны в Афганистане. Запрета на такую работу никто не, налагал, как и во многих других случаях, самоцензура действует ничуть не менее эффективно, чем цензура официальная.

Решение серьезных задач требует от субъекта достаточно высокой самооценки. К сожалению, профессиональные аспекты самооценки психологов весьма низки. Многие специалисты вообще не верят в продуктивность психологических исследований социальной проблематики, разочарование в традиционных научных подходах зашло достаточно далеко. Широчайшее распространение

 

7

 

интереса к различным коррекционным процедурам носит, на мой взгляд, и своего рода компенсаторный характер. Не видя возможности понять что-либо важное с помощью исследований и, соответственно, не видя смысла в этой работе, значительная часть наших коллег заполняет образующийся экзистенциальный вакуум психотерапевтической работой (этот вывод не отрицает, естественно, самоценности и значимости психологической терапии как таковой).

Итак, пассивность психологов вполне объяснима. Но это не значит, что мы вправе и дальше занимать такую же позицию. Необходимо исследовать психологические аспекты перестройки, включающие в себя психологические и социально-психологические феномены, возникающие вследствие политических и экономических реформ, оказывающие в свою очередь на эти реформы тормозящее или ускоряющее воздействие.

Центральной при этом является проблема психологического сопротивления процессу перестройки. Речь идет не о противодействии, исходящем от тех, кто теряет или боится потерять власть и привилегии. Речь также и не о выжидательной или индифферентной позиции менее образованной и интеллектуальной части населения, неспособной пока осознать смысл происходящего. Сопротивление необходимо понять как нормальный процесс, как закономерную в психологическом плане реакцию на нововведения. Понимание того, что сопротивление не может быть объяснено только злым умыслом, несводимо к патологии или «несознательности», позволит отказаться от иллюзий его легкого «милицейского» или «просветительского» преодоления, даст возможность выделить ответственные за него психологические факторы и разработать стратегию воздействия на них.

Система, сложившаяся в стране к апрелю 1985 г., психологически устраивала значительную часть населения. Можно предположить, что те же самые психологические феномены, которые сегодня приводят к сопротивлению, в прошлом обеспечивали стабильность системы. Для того чтобы понять, что это за феномены, попробуем эксплицировать психологические отличия формирующегося сейчас социума от общества 70-х гг.

Общество, на создание которого нацелена перестройка, воспринимается как характеризующееся большей сложностью, многоукладностью в экономической, политической и культурной сферах, меньшей предсказуемостью, большим социальным неравенством или по крайней мере признанием естественности этого неравенства [2]. Этот список, конечно, далеко не полон. Однако и перечисленного достаточно, чтобы сказать, что комплекс реформ, получивший название перестройки, направлен в целом на создание общества, характеризующегося меньшей заданностью, большими индивидуальными возможностями, и в конечном счете большей свободой.

Жизнь в условиях новых политических и экономических отношений, в условиях большей свободы предъявляет человеку определенные требования. Он может успешно функционировать в этой новой ситуации, лишь обладая определенными личностными чертами и поведенческими навыками. По-видимому, именно их недостаточная выраженность обеспечивала стабильность прежней системы и ответственна за психологическое сопротивление перестройке. Важнейшими из них будут активность, прежде всего в социальной сфере, и характеристика, которую можно назвать когнитивным плюрализмом.

Если содержание первого из двух этих понятий достаточно ясно, второе нуждается в расшифровке. Под когнитивным плюрализмом мы будем понимать способность не считать свою точку зрения единственно верной, готовность, несмотря на субъективную уверенность в правильности своей позиции, принять противоположную точку зрения, защищаемую

 

8

 

оппонентом. Представим себе континуум, в левой части которого расположены суждения, выражающие бесспорные факты: Земля — круглая, например. Сомнение или неуверенность в таких суждениях свидетельствует лишь о неадекватности субъекта. Далее на континууме находятся суждения, справедливость которых неочевидна и нуждается в доказательствах — именно они являются предметом обсуждений и дискуссий, ими занимается любая наука. В правой же части континуума будут расположены суждения, отражающие вкусы и пристрастия говорящего. Для жизни в новых условиях крайне необходимо, чтобы область уверенности не выходила из зоны бесспорных фактов,— это и будет проявлением когнитивного плюрализма.

Рассмотрим, с чем связано формирование двух этих характеристик. При этом мы оставим за рамками анализа их детерминацию темпераментными или другими индивидными свойствами. Такого рода детерминация, безусловно, важна для понимания отдельных случаев, но обращение к ней не будет плодотворным для выяснения закономерностей формирования интересующих нас характеристик у больших групп людей. С этой точки зрения целесообразно обращение к определенным социально-культурным моментам, которые могут определять степень выраженности активности и когнитивного плюрализма.

 

*

 

Обратимся сначала к факторам, определяющим активность субъекта или его пассивность. Можно выделить как минимум три фактора, оказывающие тормозящее воздействие на формирование активности.

1. Характерное для многих людей ощущение бессилия, невозможности изменить что-либо в своей собственной жизни, повлиять на положение дел в организации, к которой они принадлежат, и в стране в целом. Ощущение бессилия не может считаться объективным выражением жизненных реалий. Большинство людей недооценивают те, пусть и небольшие, возможности для изменения собственной жизни или воздействия на ситуацию вокруг них, которые у них имеются. В этом убеждает, например, опыт психотерапевтической работы: жалобы на невозможность изменить что-либо присутствуют в рассказе о себе практически всех клиентов. Внимательный же анализ ситуации показывает, что, хотя положение чаще всего действительно достаточно серьезно, есть определенные степени свободы, которые клиент просто не использует. Аналогичный вывод может быть сделан и относительно позиции людей по отношению к различным организациям: возможности воздействия на них явно преуменьшаются. Таким образом, ощущение бессилия характеризует не столько личную и социальную ситуацию человека, сколько его восприятие этой ситуации.

Для преодоления ощущения бессилия недостаточно объективных изменений в социуме. Изменения сознания не следуют автоматически за изменениями в законодательстве и социальной политике. Психологические структуры достаточно инертны, и в период бурных социальных изменений они могут отставать от динамики в общественной жизни. Ощущение бессилия связано и с определенной культурной традицией — формулы типа «единица—вздор, единица—ноль» отражают сложившуюся недооценку индивидуальных возможностей, скептическое отношение к результатам усилий одного человека.

Данные социально-психологических исследований проблем взаимопомощи, жесткости и альтруизма показывают, что ощущение невозможности воздействовать на ситуацию (помочь попавшему в беду человеку, например) приводит к тому, что из набора возможных способов реагирования выбирается наиболее деструктивный — жесткость, отказ в сочувствии жертве несчастного случая и т.д. Это относится и к собственной жизни: ощущение неизбежности ее плохого течения — ничего хорошего меня и таких, как я (например, «лимитчиков», «пэтэушников», детей алкоголиков), не ждет — способствует росту тех форм поведения, которые

 

9

 

приводят к разрушению личности: наркомании, токсикомании, преступности. Таким образом, для того чтобы человек относился к себе, к окружающим и к обществу в целом конструктивно, чтобы в его поведении доминировали моменты кооперативности и взаимопомощи, ощущение бессилия должно смениться верой в собственные возможности. Демократизация, способствующая именно такому мироощущению, является, следовательно, императивной; она не может быть отложена «на потом», до лучших времен. Без демократизации невозможны ни решение острых социальных проблем, таких, как преступность и наркомания, ни технологический прогресс — работник, не ощущающий возможности реально влиять на жизнь своего предприятия, будет варварски относиться к самой совершенной технике.

2. Особенности самосознания. Рассмотрим те из них, которые фрустрируют проявления активности. Можно выделить четыре таких параметра.

Деиндивидуализация. Для многих людей [3] характерно недостаточное ощущение своей индивидуальности, отличия себя от других. Этому способствуют особенности современной системы воспитания (вплоть до одинаковой формы школьников), сентенции типа «незаменимых у нас нет», господствовавшая долгое время теория «винтиков» и т.д. Отметим, что в социальной психологии накоплена масса фактов, свидетельствующих о связи ощущения деиндивидуализации с ростом жестокости и снижением тенденций к взаимопомощи.

Размытость групповой принадлежности. Хотя объективно каждый человек включен в большое число групп, эта включенность далеко не всегда осуществлена на психологическом уровне. Люди редко идентифицируются с предприятием, на котором работают, не чувствуют себя гражданами, жителями своего города, не ощущают своей принадлежности к классу или к нации, номинальным бывает даже членство в собственной семье. Конечно, эти чувства принадлежности обостряются в экстремальных ситуациях, но нельзя же жить в условиях перманентного кризиса. Такому положению способствует ряд причин. Во-первых, это несовершенство политических структур, препятствующих реальной включенности в жизнь организаций, к которым человек формально принадлежит. Во-вторых, распространение огромного числа организаций, членство в которых фиктивно изначально. Примером могут служить многочисленные добровольные общества, типа ОСВОД, общества борьбы за трезвость и т.д. Некоторые сообщества, например трудящихся какого-либо района столицы, даже теоретически не могут представлять никакой психологической реальности. Тем не менее средства наглядной агитации и пропаганды апеллируют к ним (сообщая об их успехах, например). В-третьих, в стране явно недостаточно поддерживаются те группы, которые могут стать реальной базой для идентификации, такие, как землячества, объединения выпускников, неформальные дружеские группы и т. д.

Разорванность самосознания во времени. У значительного числа людей сформировалась способность к своеобразной деперсонализации: ответственность за действия, совершенные в определенном классе ситуаций, атрибутируется не себе, а самим этим ситуациям, причем не только экстремальным, но и рутинным, связанным с выполнением своих производственных или общественных обязанностей. Это позволяет человеку, пошедшему на обман, считать себя честным, струсившему — смелым и т.д.

Ощущение «крепостной зависимости». Человеку кажется, что он не может изменить важнейшие обстоятельства своей жизни — поменять работу, создать новую семью, изменить место жительства. Трудности этих изменений, безусловно реальные и серьезные, всячески

 

10

 

преувеличиваются. Наличное положение рассматривается пусть и не как хорошее, но как лучшее из всех возможных, попытки изменить его объявляются бессмысленными и безнадежными. Этому способствует и система материальной и моральной поддержки стабильного положения. Например, ветераны предприятия пользуются существенными льготами по сравнению с недавно пришедшими работниками; в публикациях широкой печати сам факт многолетней работы в одной организации в одной и той же должности рассматривается как свидетельство высоких моральных качеств.

Перечисленные особенности самосознания приводят к пассивности потому, что снижают ощущение субъектности.

Активен может быть только субъект — человек, ощущающий свое отличие от других людей, свою особость (понимание того, что данное действие можешь совершить только ты и никто другой, служит важным стимулом активности); идентифицирующийся с какой-то группой, принадлежность к которой для него важна, которой он гордится, честь и интересы которой он готов защищать; человек, всегда сохраняющий чувство ответственности за свои поступки и ощущающий себя свободным делать то, что он считает нужным. Если всех этих особенностей самосознания нет — неизбежна пассивность.

Указанные особенности самосознания (фрустрирующие проявления активности) ответственны и за снижение уровня нравственности. Если я ничем не отличаюсь от других, если я не идентифицируюсь ни с какой группой, если любые свои поступки я могу по желанию атрибутировать либо себе, либо обстоятельствам или кому-то «другому» во мне, если, наконец, я вообще не считаю себя свободным совершать какие-либо активные действия — во всех этих случаях такие нравственные регуляторы, как вина и стыд, действовать практически не будут.

3. Отказ от желаний. Значительное число людей не только не предпринимают почти ничего для достижения своих целей, но и отказываются от самих этих целей — ничего не хотят. Ценности покоя, стабильности перевешивают все остальные возможные награды, в результате человек заранее отказывается от всех превышающих элементарный минимум материальных и духовных благ, гарантируя себе взамен спокойствие и стабильность. Таким образом, те блага, стремление к которым и является в значительной степени внешним стимулом к активности, обесцениваются в сознании субъекта и не могут выступать в качестве подкрепления. В «облегченном» варианте отказ от желаний принимает форму их приватизации — в качестве ценности выступают лишь сугубо личные или семейные блага.

 

*

 

Рассмотрим теперь, какие факторы влияют на степень выраженности когнитивного плюрализма.

1. Незнакомство с отличными от своих собственных условиями и стилем жизни. Хотя окружающая жизнь достаточно разнообразна и дает примеры самых неожиданных способов организации семьи, обеспечения профессионального роста и решения других сложных проблем, в отражении социальной реальности средствами искусства, а также органами массовой информации проявляются тенденции к нивелировке различий. Восприятие действительности как гомогенной, повсюду одинаковой не дает основания сомневаться в правильности собственного стиля жизни или, хотя бы, поставить под сомнение положение о том, что именно этот стиль является единственно возможным. Деструктивные последствия такой искусственной унификации особенно хорошо видны на примере проблемы межнациональных отношений.

Сведения, имеющиеся в распоряжении представителя какого-либо народа нашей страны об образе жизни, характере и культуре другого народа, могут быть подразделены на два класса. Первый класс сведений говорит об отсутствии сколько-нибудь заметных отличий между народами СССР. Одинаковый характер производства, общие проблемы

 

11

 

и общие достижения, практически одинаковая архитектура, одинаковое или очень близкое законодательство — все это свидетельствует в пользу точки зрения о несущественности различий и даже о реакционном характере различий как таковых. Второй класс сведений внешне прямо противоположен первому — подчеркиваются четкие различия между народами, их специфика по сравнению с любым другим народом. К сожалению, идея отличий подкрепляется часто примерами архаических проявлений национальной культуры, проявлений, не связанных с повседневной жизнью народа, а специально сохраняемых, имеющих лишь исторический интерес. Так, на плакатах, изображающих народы СССР, в европейскую одежду, безусловно наиболее распространенную по всей территории страны, одет лишь представитель РСФСР. Все остальные одеты в национальные костюмы, реальное использование которых крайне ограничено. В результате у представителей доминирующих национально-культурных групп может сложиться (и зачастую складывается) представление о других, особенно малых, народах либо как о диких, неспособных к жизни в условиях научно-технической революции, либо как о национальной группе, которая при получении достаточного образования становится такой же, как собственная национальная группа субъекта. Следствием такой позиции является высокомерие по отношению к другим народам, уверенность, что для разрешения своих проблем они должны как можно точнее копировать опыт доминирующих групп — любое существенное отклонение от стандарта рассматривается как аномалия. С серьезными трудностями сталкиваются и представители сравнительно небольших национальных групп. Национальное самосознание, базирующееся на отживших обрядах с употреблением примитивных музыкальных инструментов будет характеризоваться либо ощущением собственной второсортности, либо агрессивным национализмом, поиском нравственных образцов исключительно в сильно идеализируемом прошлом. Для гармонизации межнациональных отношений необходимо пропагандировать отличия между народами по тем параметрам, которые в максимальной степени важны для миллионов людей: распределение ролей в семье, отношение к деньгам, характер установок на воспитание детей, старость, болезни и многое другое. Только тогда различия между народами перестанут восприниматься и будут не осмеиваться и отвергаться, а служить важным источником информации, критерием для сравнения и т.д.

2. Препятствием для формирования когнитивного плюрализма является и то, что в рамках воспитания в школе, в детских дошкольных учреждениях и в семье подавляются не только антисоциальные, деструктивные формы поведения (агрессия, например), но и любое отклонение от стандарта. Воспитатели обычно не одобряют каких-либо отличий детей друг от друга в одежде, вкусах, манерах поведения и т.д. Следовательно, большинство людей в ходе онтогенеза не сталкивались или редко сталкивались с ситуацией, когда нестандартное поведение и взгляды принимались окружающими благожелательно или хотя бы не влекли за собой тех или иных санкций. Естественно, это способствует тому, что именно стандартное поведение воспринимается как единственно правильное, сомнения в его адекватности или интерес к поиску иного пути не возникают.

3. Фактором формирования когнитивного плюрализма выступает также опыт длительных близких отношений. Если такой опыт у субъекта имеется, то это означает, что у него есть опыт принятия другого человека и принятия себя этим человеком, несмотря на существенные разногласия,— длительные отношения невозможны без периодически эксплицируемых конфликтов. Этот опыт может быть генерализован на широкий класс ситуаций, что будет способствовать терпимости, готовности принять мнение другого человека или по крайней мере отнестись к его позиции с уважением. Таким образом, длительные близкие отношения, способствуя формированию когнитивного плюрализма, становятся одним из факторов, снижающих психологическое сопротивление перестройке.

 

12

 

К сожалению, если конфликтные взаимоотношения изучены достаточно хорошо, успешные, стабильные отношения исследовались явно недостаточно, уровень понимания закономерностей, определяющих их развитие, не может удовлетворить ни исследователей, ни практиков.

4. Снижает уровень когнитивного плюрализма отсутствие или недостаточность опыта принятия самостоятельных решений, последствия которых значимы для индивида. Ребенок обычно таких решений не принимает, его жизнь досконально регламентирована правилами и традициями. Что надеть, в какую школу идти, какие предметы изучать, даже то, с кем следует за одной партой сидеть — все это задано внешними по отношению к нему обстоятельствами. Однако, если у человека нет опыта принятия самостоятельных решений, значит, у него нет и опыта ошибок, которые наступали вследствие этих решений (несмотря на полную субъективную уверенность в их правильности), ошибок, за которые приходится расплачиваться. Этот опыт может помочь человеку не отвергать позицию собеседника только на основе уверенности в правильности собственной точки зрения.

5. Отсутствие или недостаточность опыта выбора между двумя правильными суждениями, позициями и т.д. Большая часть вопросов и заданий, которые получает ребенок, моделируют ситуации, где есть одно правильное решение, все остальные неправильные. Это касается, например, уроков русского языка, в значительной степени уроков истории, географии и т.д. Если учесть, что эти уроки занимают практически весь школьный курс, становится ясно, что они в максимальной степени способствуют формированию представлений о том, что истина может быть только одна и что, если человек придерживается иной, по сравнению с твоей собственной, позиции, это означает, что он ошибается.

 

*

 

Вышеизложенная схема нуждается, естественно, в эмпирической проверке. Конечной целью исследования психологических характеристик, детерминирующих отношение к реформам, является создание программы формирования или актуализации тех свойств, которые способствуют принятию преобразований. Соответствующие рекомендации должны касаться как процесса воспитания (в школе и в дошкольных учреждениях), так и содержания и методов пропаганды. Целесообразна также разработка специальных программ социально-психологического тренинга, ориентированных на формирование поведенческих навыков и личностных паттернов, релевантных требованиям перестройки.

Важнейшей задачей психологического исследования перестройки является прогнозирование этого процесса. Причем особое внимание следует уделять негативным прогнозам, выяснению возможных опасностей и деструктивных последствий происходящего. Нереалистический, идеализированный взгляд на перестройку может привести к тому, аспектами, многие ее нынешние сторонники будут разочарованы. Что же касается противников, они получат повод потребовать возврата к старому. Только четкое представление о возможных опасностях позволяет их преодолеть. Не претендуя на полноту, отметим ряд психологических по своему происхождению проблем, которые могут возникнуть в ближайшем будущем или уже возникают в настоящий момент.

1. Первая из них непосредственно следует из описанной схемы психологических факторов торможения. Мы выделили два таких фактора: пассивность и несформированность когнитивного плюрализма. Если представить себе комплекс мер, направленных на актуализацию обоих этих качеств, то можно с уверенностью сказать, что по отношению к активности эти мероприятия будут более успешными, чем по отношению к когнитивному плюрализму, формирование которого требует многолетних воздействий. Активность же возрастает уже сейчас. Таким образом, весьма вероятна ситуация, когда в стране появятся большие группы людей с высоким уровнем активности и низким

 

13

 

уровнем когнитивного плюрализма. Примером такой группы может служить общество «Память». Активность в сочетании с абсолютной уверенностью в правильности своих действий, с отсутствием готовности к конструктивной дискуссии в высокой степени вероятности приводит к крайним авторитарным идеям и действиям, к фашизму. По-видимому, общественности и органам управления следует быть готовыми к такого рода вызову, досконально про думав способы реагирования на него.

Однако, если мы не хотим ограничиваться традиционными «милицейскими» методами борьбы с фашистскими тенденциями, нам надо их изучить. Прежде всего пора отказаться от иллюзий, что опасность фашизма существует только на Западе. Опыт отношения к проблеме наркотиков показывает, что не замечать явление не лучший способ борьбы с ним. Необходимо провести серьезные исследования психологических предпосылок авторитаризма. Крайне желательно было бы исследование самих авторитарно-экстремистских групп, их лидеров и рядовых членов.

2. Вторая опасность связана с не подготовленностью руководящих кадров к работе в новых условиях. Сегодняшняя ситуация предъявляет к руководителям иные, по сравнению с традиционными, требования: нестереотипность в восприятии людей, толерантность к низкой оценке со стороны подчиненных (до сих пор руководители были защищены от нее, сейчас в ходе выборов она практически неизбежна), умение вести переговоры с партнерами (до сих пор все трудности во взаимоотношениях с ними решались в вышестоящей инстанции). Поскольку судьба перестройки во многом зависит от руководителей, прежде всего среднего звена, неотложной задачей представляется разработка программ социально-психологического тренинга, направленных на выработку у них навыков, облегчающих выполнение ими своих задач. Если сбои в их работе будут принимать массовый характер, если они почувствуют, что не справляются с управлением, то эта влиятельная группа неизбежно займет реакционные позиции.

Поскольку перестройка изменяет привычные взаимоотношения между руководителем и коллективом, необходимо исследовать ряд традиционных для социальной психологии вопросов, которые приобретают сегодня новое звучание. В качестве одной из них назовем восприятие руководителем и коллективом друг друга.

3. Одним из следствий перестройки является рост конфликтности в различных сферах общественной жизни. Вопросы экономики, социальной политики, которые раньше оставляли людей равнодушными, начинают непосредственно затрагивать их интересы. А ослабление административного управления приводит к тому, что интересы отдельных людей или коллективов периодически приходят в противоречие. Особый интерес представляют, во-первых, межведомственные конфликты и, во-вторых, конфликты между коллективами, с одной стороны, и их отдельными, наиболее активными и продуктивными представителями, с другой. (В последнее время число таких конфликтов увеличивается, их жертвам необходима специальная помощь.) Необходимо исследование стратегии раз решения такого рода конфликтов. По-видимому, назрела необходимость создания аналога распространенной за рубежом медиаторной службы. Вообще, можно предположить, что деятельность по конструктивному разрешению конфликтов, психологическому обеспечению переговоров должна в новых условиях стать ведущей для психологических служб промышленных предприятий и других организаций.

4. Некоторые нравственные образцы, выдвигаемые в ходе перестройки, не соответствуют уже сложившейся этической системе, что может привести к исключительно сильному сопротивлению. Так, оплата по труду вступает в известные противоречия с представлениями о справедливости, как о равенстве не только начальных возможностей, но и конечных результатов. Не исключено, что оплата по труду воспринимается как справедливая лишь

 

14

 

на средних уровнях дохода. Очень низкий доход, даже и заслуженный, рассматривается как несправедливый, высокий же оценивается негативно даже тогда, когда деньги заработаны честным путем. Моральное осуждение может служить тормозом для активности многих граждан. Необходимо осуществлять широкие исследования представлений о справедливости, разработать мероприятия по эффективной профилактике «наказания» человека за «слишком высокие доходы».

Судьба перестройки во многом зависит от пробуждения активности людей. Стимулами этой активности являются признание, материальное благополучие, высокий статус, одним словом, успех. Однако в нашей культуре сложилось весьма амбивалентное отношение к успеху. Стереотип «успешный — значит плохой» может стать существенным тормозом на пути перестройки. Борьба с этим стереотипом требует понимания закономерностей успешной карьеры, вообще успешной, благополучной жизни. К сожалению, психология всегда уделяла больше внимания не позитивным явлениям, а негативным. К очевидным примерам этого добавим и тот, что личность девиантного подростка изучена гораздо тщательнее и подробнее, чем личность способного ребенка без отклонений в поведении, хотя именно от таких детей в максимальной степени зависит будущее страны. Аналогично мы практически ничего не знаем об особенностях того жизненного пути, который можно назвать конструктивной адаптацией: сочетание социальных достижений с высоким уровнем психического здоровья, отсутствием невротизации, психогенных заболеваний и т.д. Целесообразно было бы провести соответствующие эмпирические исследования, взяв в качестве объектов для изучения, во-первых, молодых людей, занимающих высокое для своего возраста положение в какой-либо сфере деятельности и, по мнению специалистов, имеющих большое будущее, и, во-вторых, небольшую, специально подобранную группу людей старшего возраста, аналогичную самоактуализирующимся личностям А. Маслоу, добившихся экстраординарных достижений в науке, искусстве или управленческой деятельности и одновременно характеризующихся высокими нравственными качествами и благополучным развитием межличностной сферы.

5. Демократизация общественной жизни и системы управления ведет к росту разнообразия в обществе. Это касается самого широкого класса явлений, от стиля одежды до точки зрения по кардинальным вопросам современности. К сожалению, наша культура традиционно тяготеет к простоте, к черно-белому изображению мира. По аналогии с когнитивной комплексностью личности можно говорить о низкой когнитивной сложности нашей культуры.

Причина формирования именно такого образа социально мира достаточно понятна. Простой мир, четко разделенный на своих и чужих, друзей и врагов, в максимальной степени соответствует времени, одним из лозунгов которого было «Кто не с нами, тот против нас». Сегодняшнему дню такая простая картина мира противоречит, противоречит, в частности, потому, что ее носители склонны видеть врага в любом, кто чем-либо отличается от них самих или от принятого образца. Они стремятся не к дискуссии, а к борьбе, не к сотрудничеству, а к победе.

Проблематика социальных изменений — новая область для нашей психологии. Для успешной ее разработки очень важно создание соответствующих исследовательских структур, поддержание регулярного профессионального общения между заинтересованными специалистами. Достичь этого можно разными путями. Так, участники школы молодых психологов «Психологические аспекты социальных проблем» пришли к выводу о необходимости организации координационного совета по данной тематике, проведения регулярных конференций. Пора также подумать о финансировании исследований по психологическим аспектам перестройки. Нельзя мириться с тем, что столь серьезная проблематика разрабатывается только на энтузиазме.