123

 

МЫШЛЕНИЕ, ОПОСРЕДСТВОВАННОЕ ДАННЫМИ ЭВМ.

 

Т.В. КОРНИЛОВА

 

В современных экспериментальных исследованиях мыслительной деятельности человека, использующего для решения задач или принятия решений данные ЭВМ, остро стоит проблема психологических критериев оценки внутренней структуры, продуктивности и форм мышления. Необходимость такой оценки диктуется прежде всего запросами, идущими от практических задач повышения эффективности взаимодействия человека с ЭВМ в режиме диалога.

При изучении сложившихся форм компьютеризации деятельности человека и в лабораторных условиях использования систем «искусственного интеллекта» намечены основные линии изменения мышления: образование новых целевых структур, увеличение удельного веса этапов принятия решений, зависимость успешности диалога от мотивации и типологии пользователей и т. д. [2], [3], [4]. Актуальной задачей остается конкретно-психологический анализ форм управления и механизмов преобразования мыслительной деятельности, опосредствованной диалогом с ЭВМ.

Структура и форма мышления в условиях диалога, когда человеку предоставляются знания о свойствах предметной ситуации, закрытые или не доступные для самостоятельного выявления, зависят не только от типа этих данных, но и от образуемых в ходе решения задачи внутренних ориентиров, т. е. единиц обследования ситуации. Соотношение дискурсивных и образных компонентов, или «кодов», мышления, взаимоподготовка вербализуемых и невербализуемых операциональных смыслов, развитие предвосхищений, гипотез и достижение целей решения составляют функциональный план мышления. Внутренние ориентиры как единицы отражения предметного плана ситуации складываются как результат и предпосылка использования определенных способов ее обследования и понимания.

Диалектическая взаимосвязь переформулировок задачи и раскрытия в них разных сторон предметного содержания, уровней понимания и визуализации как средств отражения ситуации во внутреннем плане дей ствий хорошо известны в психологии мышления [1], [5]. Меньшее внимание уделялось проблеме функционального развития единиц решения, т. е. генезу средств, используемых субъектом для нахождения верного решения. Практически нет исследований вклада в развитие понимания человеком проблемной ситуации со стороны искусственных знаковых средств, за исключением собственно языковых. Функциональный анализ

 

124

 

развития единиц решения в диалоге с ЭВМ приобретает особое значение в связи с тем, что само по себе получение от машины новых и более глубоких знаний оказывается недостаточным для перестройки собственного решения. Если нет возможности актуального включения данных ЭВМ в систему ориентиров самостоятельной интеллектуальной деятельности, машина не выполняет декларируемую функцию расширения творческих возможностей или усиления рефлексии мышления человека.

Целью экспериментальной работы стало выявление условий, необходимых для преобразования формы мышления и уровня внутренних ориентиров при решении задач в диалоге с ЭВМ непрофессиональным пользователем1. Мы выбрали в качестве модельной ситуации решение задач такого типа, которые предполагают множественность ответов и конечное решение на основе самостоятельного рассуждения, включающего образование как вербальных, так и образных компонентов в построение единиц решения.

Общая формулировка нашей гипотезы включила два предположения: 1) изменение структуры мышления в диалоге происходит в том случае, если субъект имеет возможность функционально образовывать новые единицы решения путем наполнения формальных данных ЭВМ адекватными им обобщениями линий самостоятельного непосредственного обследования ситуации; 2) создание условий, затрудняющих функциональное построение взаимопереходов между понятийно и образно представленными компонентами внутренних ориентиров, должно препятствовать становлению опосредствованных форм мышления2. На модели игрового взаимодействия с ЭВМ создавались три основных условия решения мыслительных задач: 1) непосредственное решение — без использования данных ЭВМ; 2) решение задач в диалоге с ЭВМ при возможности самостоятельного установления связей наглядных компонентов ситуации и заданных в «советах» ЭВМ количественных характеристик скрытых глубинных ее свойств; 3) решение задач в таких условиях диалога с ЭВМ, когда можно получить данные о глубинных свойствах, но невозможно функциональное их включение в самостоятельное обследование предметной ситуации.

 

МЕТОДИКА

 

1). Экспериментальный материал. Использовалась игра «Калах», которая легко усваивается в силу простоты правил и, являясь моделью конфликтного взаимодействия двух противников, позволяет создавать высокий уровень процессуально-познавательной мотивации испытуемых. Испытуемый должен был выбрать лучший ход в игровой позиции и объяснить основания своего выбора экспериментатору. Цель, стоящая перед испытуемым, заключалась в принятии решения, какой ход назвать лучшим. Обращение к ЭВМ не было обязательным. Испытуемому объясняли, какие характеристики игровых полей можно запросить у ЭВМ, но не говорили о том, как строить собственное решение на основании этих характеристик. Ниже приводится пример игровой ситуации, выступавшей в качестве задачи в эксперименте, и краткая характеристика игры. Игрок располагает шестью полями, отмеченными номерами 1—6, и реализует игровые действия, заключающиеся в перекладывании фишек по полям в соответствии с определенными правилами. Основные из них: 1) игрок может ходить только со своих шести полей и накапливать фишки только в своем калахе; 2) ход заключается в том, что с выбранного для хода поля снимаются все фишки (поле становится пустым) и перекладываются по одной по всем своим полям, в свой калах и далее по полям противника; 3) если последняя фишка игрока попала на свое пустое поле, то осуществляется «угроза» — все фишки с противоположного поля противника забираются в калах игрока; 4) если последняя фишка игрока попала в свой калах, то он получает право повторного хода. Таким образом накопление фишек в калахе возможно только тремя путями: обычным ходом с попаданием одной (не последней) фишки в свой калах, ходом с реализацией «угрозы» и повторными ходами, составляющими «рекурсивные» игровые комбинации. В начальной ситуации игры на всех полях по 6 фишек, а у одного игрока — 36. Тот, кто собрал в своем калахе больше 36 фишек, выигрывает (у противника их останется меньше 36).

 

125

 

 

Схема. На игровых полях цифрами отмечено число находящихся в поле фишек. Такую схему с цифрами испытуемый получал наряду с реальной игровой доской — с фишками.

 

Все испытуемые имели определенный опыт игры, уровень владения правилами и тактикой проверялся экспериментатором. При многообразии возможных тактик все они имели в своей основе выбор лучшего хода в позиции. Так, если саму игровую ситуацию принять за нулевую глубину развития позиции, то мысленное осуществление игроком хода с любого из шести полей является первой глубиной анализа игровой позиции, предполагаемые изменения ситуации при определенных ответах противника являются второй глубиной, свои возможные ответы противнику и соответствующие мысленные изменения позиции — третьей глубиной и т. д. На шестой глубине3 число возможных комбинаций ходов равно 6⁵=7776 (без учета нулевых полей и повторных ходов). Игрок не может в мысленном плане осуществлять такого рода рефлексию заданной позиции, но он может без специальных технических средств выделять отдельные последовательности ходов как частные последствия хода с определенного поля. Эти последовательности, т. е. предполагаемые игровые комбинации, и лежат в основе выбора лучшего хода как в партиях игры, так и в отдельных задачах, представляющих специально выбранные игровые позиции.

2). Схема и процедура экспериментов. Всего было проведено пять серий экспериментов — предварительная и четыре основные, в каждой из которых приняли участие по 10 испытуемых. Испытуемый решал обычно две задачи. Всего 50 испытуемыми было решено 97 задач. После общей инструкции «найти лучший ход» и до получения конкретной задачи в каждой серии испытуемым объяснялись возможные «советы» ЭВМ и правила работы с терминальным устройством связи с ЭВМ. Эксперименты проводились на базе ЭВМ ЕС-1020 и М-6000 с использованием программ, подготовленных И.Г. Белавиной и В.И. Лигачевым. Перед испытуемым, сидящим за терминалом, находились: схема развития глубин игры, список запросов к ЭВМ и задача в виде рисунка игровых полей с фишками и цифровым обозначением их количества. Так как требовалась не реализация игровых действий, а только принятие решений о собственном ходе, противник испытуемого реально отсутствовал. Рядом с испытуемым находился экспериментатор, который просил испытуемого «рассуждать вслух» и записывал вербальные рассуждения испытуемого. Протокол взаимодействия испытуемого с ЭВМ фиксировался автоматическим цифровым печатающим устройством (АЦПУ) и сопоставлялся после эксперимента с вербальным протоколом. Время решения не ограничивалось и составляло 1—2 ч для обеих задач.

Данные ЭВМ, которые испытуемые могли запросить в основных сериях, отражали количественные соотношения возможных перспектив игры с конкретного поля, т. е. содержали формально-понятийные ориентиры: количественное накопление фишек в калахах, своем и противника, возможное число «угроз» и повторных ходов на заданной для анализа глубине. Испытуемые, знакомые со схемой развития глубин, имели тем самым общее представление о принципе построения машиной «советов» перспективного характера.

В предварительной серии испытуемые решали те же задачи, что и в основных сериях, но в ситуации общения с экспериментатором не получали той информации, которая содержалась в данных ЭВМ. По этим протоколам определялись структура целей, содержание и глубина используемых средств «непосредственного» комбинационного анализа испытуемым ситуации.

В 1-й серии испытуемые имели возможность использовать «советы» в диалоге с ЭВМ без каких-либо ограничений режима диалога: они могли брать данные ЭВМ в любой момент решения на любой глубине — до шестой глубины «советов». Эта глубина была выбрана нами в качестве критической в связи с тем, что, как показали результаты предварительной серии, до пятой глубины некоторые испытуемые могут доводить отдельные цепочки ходов, но практически зона самостоятельного обследования позиции оканчивается на трех-четырех глубинах. В остальных сериях накладывались различные ограничения на режим и

 

126

 

характер использования данных ЭВМ. Во 2-й серии те же советы могли быть получены только с шестой глубины до восьмой (дальше уже имел место конечный выигрыш или проигрыш), т. е. в зоне глубин, где уже невозможны самостоятельные преобразования ситуации в образном плане или в плане вербальных рассуждений даже для отдельных комбинаций. В 3-й серии испытуемые могли получить те же советы, что и в 1-й, варьируя глубину до шестой, но только все сразу — единым списком в любой момент решения. Испытуемым объяснялось, что по техническим причинам к машине можно обратиться лишь один раз, и функциональное включение «советов» на различных этапах самостоятельного анализа ситуации здесь было невозможным.

В последней, 4-й серии испытуемому была предоставлена возможность получить сведения о лучшем ходе на конкретной глубине, начиная со второй, и требовалось обязательное раскрытие «перспективных» данных ЭВМ в рамках последовательных ходов вглубь. Испытуемым говорилось, что переходить к новым запросам они имеют право только в том случае, если могут комбинационно, т. е. пошагово, раскрыть экспериментатору смысл полученных данных. Таким образом, в этой серии подкреплялся тот способ обращения с визуальными ориентирами решения, который является характерным для непосредственного самостоятельного безмашинного решения задач этого типа.

 

РЕЗУЛЬТАТЫ

 

1. Количественные характеристики результативности решений и обращений к ЭВМ представлены в таблице.

Во 2-й и 4-й сериях потенциальное число запросов к ЭВМ отличалось от 3-й серии, поэтому статистически не анализировалась

 

Сводные данные о средних показателях результативности и использования данных ЭВМ

 

№ серии	Задачи, в которых использовались данные ЭВМ (%)	Количество «советов» по одной задаче	Задачи с предварительным решением до «советов» (%)	Правильное решение при взятии «советов» (%)
1	100	от 3 до 19	95	90
2	90	от 1 до 36	90	38
3	90	от 1 до 72	95	80
4	35	от 1 до 16	100	35
Предварительная, без данных ЭВМ.				47

 

разница в количестве взятых данных ЭВМ. Применение χ²-критерия для сравнения результативности решений показало, что разница между 1-й и 3-й сериями незначима (при а=0,05), а между 1-й и 2-й, 1-й и 4-й значима. Результативность решений 2-й и 4-й серий, как видно из таблицы, примерно одинакова; она ниже, чем в предварительной серии, но отличие незначимо.

Так как испытуемый решал почти всегда две задачи, мы сравнили 1-ю и 3-ю серии с равным числом потенциальных запросов к ЭВМ по частоте взятия данных ЭВМ при переходе ко второй задаче, условия которой могли отличаться по фактору обученности использованию данных для решения. Применение рангового коэффициента τ-Кендэлла показало, что связь частот использования «советов» в первой и второй задачах в обеих сериях существенна, т. е. испытуемый во второй попытке решения использует примерно столько же данных, сколько и в первой.

2. В предварительной серии, как и ожидалось, все решения испытуемых о лучшем ходе строились на основе комбинационного анализа полей. Были выделены следующие показатели структуры решения: 1) количество обследованных начальных полей — селективность решений; 2) глубина их анализа — уровень рефлексии последствий хода вглубь, т. е. по цепочке предполагаемой последовательности взаимных ответов противников; 3) совокупность рассмотренных альтернатив решений на определенной глубине — «широта» рефлексии; 4) содержательные основания выбора лучшего хода испытуемым: а) цель, которая достигалась этим ходом с точки зрения субъекта, б) операциональный смысл поля, т. е. выявленное субъектом значение начинающегося с него хода и рассмотрение его как звена возможных перспектив развития игровой ситуации — как принятых, так и отвергнутых испытуемым по их последствиям; в) способ построения глубинных комбинаций — преимущество вербализованных или визуализированных ориентиров при обследовании игровых перспектив.

Способ осуществления комбинационных преобразований ситуации субъектом отражал приемлемую для него наполненность предметного содержания этих предположений. Так, испытуемый мог говорить: «Я рассматриваю свой четвертый по глубине ход с поля № 2, значит, теперь на поле № 2 не меньше трех фишек... нехорошо, нужно, чтобы были две фишки для хода в калах, значит, мне надо после № 2 независимо от ответа идти потом с № 1, тогда в любом случае к моему третьему ходу там будет не

 

127

 

больше двойки», — демонстрируя преимущественно вербально-логический способ рассмотрения будущего развития ситуации с поля. Сначала он вербально осуществлял предположения о последовательности ходов в желаемой комбинации, а потом старался запомнить новые числовые значения фишек на полях и даже требовал, чтобы запоминал и экспериментатор («Вдруг я запутаюсь, Вы подскажете, где сколько должно быть»). Можно сказать, что такой испытуемый мыслил в логике цифр.

Пример другого наполнения предположений испытуемого: «На моих полях почти везде больше, чем по семь, значит, я своими фишками обязательно захватываю первые поля противника... а он их будет освобождать, так как у меня напротив много всего... у него там уже по десять будет, вот пусть и раскладывает по моим... а раз он дотягивается до моего первого, я и буду по очереди снимать с № 1, с № 2 и т. д., и тогда обязательно через пару ходов подвернется повторный с № 1, с № 2». Из протокола видно, что субъект строил свои предположения не путем подсчета фишек на полях при цифровой подготовке последовательности ходов, а размышлял пространственно — при наглядном представлении, до каких границ дотягиваются изменения полей в зависимости от своих ходов и ходов противника, т. е. рассматривал последовательности ходов с точки зрения пространственной протяженности изменений позиций по глубинам. При такой пространственной логике рассуждений соответствующие количественные изменения фишек буквально визуализировались в изменчивой картинке, представляющей динамику развития ситуации вглубь.

Все решения испытуемых были селективными, начиная со второй глубины зона поиска сужалась — испытуемые сознательно ограничивали широту рефлексии, так как иначе построение комбинации вглубь было бы невозможным (ведь изменение позиции в игре «Калах» касается всех полей, а не только их части, как, например, в шашках или шахматах). Все цели конечных решений — ходов, выбранных в качестве лучших,— конкретизировали те или иные позиционные выигрыши, включая накопление фишек в калахе. Операциональные смыслы полей раскрывали место этих полей в рядоположенных цепочках ходов, рефлексируемых частично до пятой глубины. Но никогда они не отражали: 1) соотношений оценок последствий хода при полной рефлексии альтернатив на определенной глубине и 2) рассмотрения ценности одного и того же поля с точки зрения его узлового положения по отношению к ряду игровых действий, начинаемых с других полей. Оба последних способа обследования ситуации могли быть доступны без использования специальных средств до третьей глубины, но такого рода самостоятельного анализа у испытуемых в предварительной серии не возникало. Индивидуальные предпочтения «логики цифр» или «логики пространственных отношений» не помогали раскрыть объективную ценность хода дальше третьей глубины и выделить обобщенные критерии сравнения полей с точки зрения более глубоких перспектив. Поэтому результативность решений при непосредственном комбинационном характере обследования игровых перспектив оказалась низкой — 47 %.

3. В четырех основных сериях, где испытуемые могли обращаться к ЭВМ за данными о глубинных характеристиках полей, были выявлены другие особенности решений.

В 1-й серии все испытуемые последовательно изменили свой первоначальный способ анализа игровой ситуации. Возможные последствия начальных ходов стали рассматриваться ими не только как цепочки ходов вглубь, но и с точки зрения отношения вероятных перспектив реализации тех или иных средств накопления фишек в калахе. Например, поле № 3 могло быть признано лучшим по сравнению с № 5, так как в первом случае возможна одна угроза, а во втором — три, но эту первую противник предотвратить не может, в то время как для поля № 5 возможны вариации последствий в зависимости от его ответственных действий. Полученные от машины сведения о перспективном соотношении «угроз» использованы здесь не в их арифметическом смысле (тогда надо было бы выбрать № 5, где угроз больше), а в их выделенном значении в заданной ситуации, т. е. в их актуальном игровом смысле. Все испытуемые стали изменять зону рефлексии и направленность поиска — селективный для первой глубины, он распространялся вширь для следующих глубин. В результате ценности полей стали сопоставляться последовательно по глубинам на основе изменения критериев, что считать лучшим ходом, а не просто в сторону предпочтений данных ЭВМ.

Анализ протоколов взятия советов ЭВМ и операциональных смыслов полей, отраженных как знания испытуемого о ценности поля с точки зрения включенности его в разные планы мысленных построений перспектив игры, показал их следующую перестройку. Углубление запросов — от второй к шестой глубине данных ЭВМ — строилось на основе подтягивания визуализируемых

 

128

 

комбинационных построений только до четвертой глубины, на которой определялись общие связки для разных комбинаций, конкретизирующие смысл количественных данных ЭВМ. После этого испытуемый шел по одному из трех путей дальнейшего анализа позиции.

Во-первых, он выделял и фиксировал вслух поля, являющиеся точками пересечения «острых» комбинаций с разных игровых полей. Изменения игровой позиции виделись теперь обязательно пространственно, но не как границы распределения фишек после очередного хода, а как перекрестки разного числа «угроз» и прочих игровых последствий на начальной позиции. Ценность поля теперь рассматривалась относительно совокупностей комбинаций и в ее последовательном изменении по глубинам.

Во-вторых, если указанными способами был построен осмысленный переход от позиции задачи к данным ЭВМ четвертой глубины, то после этого субъект принимал решения на основании советов пятой-шестой глубин, уже не подкрепляемых визуальными ориентирами. Машине доверяли, в каком направлении будут сконцентрированы «угрозы» и другие игровые преимущества.

В-третьих, испытуемый начинал обсуждать общие принципы сравнения эффективности разных данных ЭВМ. Поскольку испытуемый был знаком со схемой развития глубин, можно было допустить, что преимущества полей с точки зрения данных ЭВМ должны им рассматриваться по табличному принципу — сквозь призму количественных оценок перспектив. Однако табличных решений не наблюдалось, а данные ЭВМ включались в принятие решений о лучшем ходе только функционально — как средства изменения критериев сравнения полей и способов визуального представления игровых последствий при углублении рефлексии перспективных возможностей. В результате реализации указанных трех линий изменения самостоятельного обследования ситуации и формировалась новая форма решения задач, которую мы назвали опосредствованной в противовес непосредственным решениям комбинационного характера в предварительной серии.

Во 2-й серии решение у всех испытуемых проходило в результате сопоставления этапов непосредственного комбинационного обследования ситуации, этапов осмысления связей между данными ЭВМ и сравнения полей по этим данным в их буквальном арифметическом смысле: 5 больше, чем 2, и т. д. Данные ЭВМ не получали функциональной нагрузки соотнесения разных уровней анализа свойств полей. Селективность обращений к ЭВМ здесь не была оправдана, так как непосредственная визуализация ориентиров прежнего уровня не могла быть основой понимания данных ЭВМ. Большинство испытуемых, осознав это, переходили к полному просмотру всех данных ЭВМ по табличному принципу в зоне больших глубин. Но поскольку существует рассогласование ценности ходов на разных глубинах, испытуемые отвергали оценки ЭВМ, как не отвечающие самостоятельно выделенным критериям, и называли лучший ход по тем же комбинационным основаниям, что и в предварительной серии, показав такую же низкую результативность решений.

В 3-й серии испытуемые осуществляли решения, которые по форме занимали промежуточный характер по отношению к комбинационному анализу и опосредствованному функциональным использованием данных ЭВМ. В этой серии после получения данных ЭВМ у испытуемых намечены переходы от непосредственно прослеживаемых единичных последовательностей ходов к связкам полей по их роли в разных комбинациях, с попытками их полной рефлексии до четвертой глубины. Однако такие единицы рассмотрения перспектив ситуации строились лишь частью испытуемых и лишь для некоторых игровых полей без формирования нового пространственного видения относительной ценности ходов с точки зрения разных игровых начинаний. На первый план при принятии решений в этой серии выступили этапы осмысления критериев сравнения полей по машинным данным и согласие, в отличие от 2-й серии, в 2/3 случаев с машинными оценками, даже если они расходились с ценностью хода, выявленного непосредственным анализом комбинаций.

Если в 1-й серии все испытуемые считали, что они сами решили задачу, а машина давала некоторые сведения, то в 3-й — отказывались признать себя решившими задачу, ответы сводились к одному: «Это все она — ЭВМ, я же только выбрал по ее решениям».

В 4-й серии способы и цели обследования ситуации специфически отличались от форм решений в других сериях. В 37 % запросов был взят дополнительный прямой совет о лучшем ходе на определенной глубине, что свидетельствует о невыполнении инструкции. В начале решения задачи у всех испытуемых были выражены специальные этапы включения наглядной расшифровки данных ЭВМ, но буквальное прослеживание визуализируемых ориентиров оказалось затруднено уже на средних глубинах и становилось невозможным на больших.

 

129

 

Испытуемые то и дело прерывали решение с целью вспомнить, «а для чего я это делаю», теряли направленность визуальных преобразований по отдельным цепочкам и явно не могли их удержать для сравнения более чем двух начальных полей. Поэтому в ряде случаев они дали случайные ответы, объясняя их желанием прекратить опыт, продолжавшийся здесь особенно долго — до 2 ч для одной задачи.

Другая группа испытуемых перешла к некоторым обобщениям связок полей на средних глубинах (визуализация результатов преобразования позиции комбинациями с общими основаниями), но осуществить анализ относительной ценности ходов путем выявления перекрестных связок комбинаций и полной рефлексией последствий на определенной глубине не смог никто. Третья группа испытуемых адекватно осмыслила конфликтный характер одновременного использования перспективных количественных и дополнительного совета для прямой визуализации перспективных свойств поля. Теряя направления визуальных преобразований ситуации в отдельных комбинационных построениях, они начинали хитрить и называли экспериментатору ложную цель: «возьму сначала все перспективные советы, а потом все прямые». После этого они осуществляли собственно опосредствованное решение, как бы забыв о необходимости использования дополнительного совета о лучшем ходе. Именно этими испытуемыми и были найдены верные решения, в то время как другие проявили результативность худшую, чем во всех остальных сериях.

 

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

 

Сравнение результатов предварительной серии, 1-й — в условиях свободного диалога с ЭВМ и всех остальных серий с условиями ограничений возможности функционального включения данных ЭВМ в самостоятельное обследование позиции из игры Калах показывает, что наличие новой информации о ситуации в машинных сведениях необходимо, но недостаточно для перестройки внутреннего плана действий субъекта и становления новых форм его мыслительной деятельности. Оказалось, что если испытуемый ограничен именно в процессуальном способе применения данных ЭВМ, то построение нового предметного плана решения невозможно.

Как показывают полученные результаты, критериями функциональной перестройки внутренних ориентиров решения при формировании его опосредствованной формы могут выступать: 1) содержание гностических целей, раскрывающих направленность гипотез решения и определяющих основания принятия решений субъекта, 2) глубина и полнота рефлексии при селективности самостоятельного осуществления мысленных развитии ситуации; 3) выраженность этапов преобразования образных компонентов обследования ситуации — переход к новым единицам обследования ситуации, необходимо включающим обобщения линий визуализации последствий хода, количественно отраженных в данных ЭВМ; 4) уровень вербализуемых операциональных смыслов как знаний субъекта об элементах ситуации, которые получены как дискурсивным путем, так и на основе визуального наполнения различным способом вычленяемых отдельных наглядных ориентиров при становлении решения.

Количественные характеристики решений в диалоге с ЭВМ — результативность, объем полученных от машины сведений — еще не свидетельствуют о действительно происшедшем преобразовании внутренней структуры решения. Однако перестройка его функционального плана по указанным выше параметрам может свидетельствовать об использовании данных ЭВМ как внутренних средств расширения зоны и уровня внутренних ориентиров самостоятельных решений. Таким образом, результаты апробации лабораторной модели игрового взаимодействия с ЭВМ показывают, что основными факторами, обеспечивающими развитие опосредствованных форм мышления, являются: 1) возможность задания принципиально новых — по сравнению с выделяемыми при непосредственном обследовании ситуации — понятийных ориентиров в данных ЭВМ, позволяющих человеку в диалоге углублять самостоятельную ориентировку в предметном содержании задачи; 2) обеспечение такого режима использования данных ЭВМ в диалоге, который позволяет человеку функционально их включать в самостоятельное селективное решение. Дальнейшее развитие этой гипотезы предполагает экспериментальное изучение конкретных форм интеллектуальной деятельности человека в условиях применения ЭВМ для решения профессиональных задач (научно-технического творчества, автоматизации проектирования и т. д.).

Особенности формирования новых единиц решения в виде актуальных смыслов данных ЭВМ позволяют оценивать этот процесс как становление их знаковой функции. В качестве формально-понятийно заданных характеристик полей не наполненные содержанием с точки зрения перспектив развития игровой ситуации машинные сведения воспринимаются

 

130

 

человеком как чужие, навязанные решения, которым можно верить или не верить, принимая окончательное решение в их пользу или на основе самостоятельно найденных путей. Однако если те же данные функционально используются субъектом для связывания доступных непосредственному анализу образных ориентиров и новых глубинных свойств игровых полей, закрытых для безмашинного поиска решений, то проблемы доверия — недоверия к машинным данным не возникает. Характерно, что само по себе адекватное понимание структуры данных ЭВМ не ведет к возникновению во внутреннем плане действий человека тех новых ориентиров в образной форме, которые фиксируют пересечения ряда глубинных комбинаций на одном узловом поле и могут выступать в качестве переходной зоны при наполнении количественных данных ЭВМ новым образным содержанием.

Результаты нашего исследования показывают также, что прямое навязывание человеку способа визуального подкрепления понятийно заданных характеристик в данных ЭВМ делает невозможным переход к опосредствованному решению задач. Следовательно, средства, получаемые человеком в диалоге с ЭВМ, должны не просто расширять прежние, характерные для безмашинного уровня решения возможности визуального обследования, а позволять ему активно строить новые способы визуализации ориентиров решения.

 

ВЫВОДЫ

 

1. Основную нагрузку в становлении опосредствованной формы мышления несут этапы перехода к качественно новым внутренним ориентирам на основе процессуального соотнесения непосредственно видимых и понятийно заданных аспектов преобразования предметной ситуации.

2. Становление опосредствованной формы мышления в диалоге с ЭВМ имеет место только в условиях, позволяющих субъекту развивать самостоятельную активность по функциональному использованию машинных данных в качестве средств обнаружения глубинных характеристик ситуации, скрытых при непосредственном анализе ситуации.

3. Для данного типа задач, требующих включения образных компонентов в единицы решения, раскрытие понятийно заданных свойств ситуации в данных ЭВМ предполагает перестройку во внутреннем плане действий уровня и функций визуализации.

 

1. Гурова Л. Л. Психологический анализ решения задач. Воронеж, 1976. 328 с.

2. Интеллект человека и программы ЭВМ / Под ред. О.К. Тихомирова. М., 1979. 230 с.

3. Корнилова Т. В. Целеобразование при решении задач в диалоге с ЭВМ и в условиях общения: Автореф. канд. дис. М., 1980. 20 с.

4. Сакман Г. Решение задач в системе человек — ЭВМ. М., 1973. 352 с.

5. Тихомиров О. К. Психология мышления. М., 1984. 304 с.

6. Kowarski L. Man-computer simbiosis: Fears and hopes.— In: E. Mumford, H. Sackman (eds.) Human choise and computers.— Oxford-Amsterdam, 1975, p. 305—312.

7. Orcutt J. D., Anderson R. E. Human computer relationships: Interaction and attitudes.— Behavior Research Methods and Instrumentation, 1974, v. 6, No 2, p. 219—222.

 

Поступила в редакцию 13.XII 1985 г.