110

 

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ

 

ЗАВИСИМОСТЬ САМООЦЕНКИ ПОДРОСТКА ОТ ОТНОШЕНИЯ К НЕМУ РОДИТЕЛЕЙ

 

Е. Т. СОКОЛОВА, И. Г. ЧЕСНОВА

 

Опыт семейного общения с самых ранних этапов развития ребенка ложится в фундамент его общей установки к миру социальных отношений и собственному Я. Формирование самосознания и самооценки может рассматриваться как результат усвоения ребенком определенных параметров отношения к нему родителей.

Клинические наблюдения и экспериментальные исследования позволяют систематизировать виды родительско-детских отношений, все реальное многообразие которых охватывается двумя независимыми измерениями: любовь — враждебность и автономия — контроль [5], [8], [13]. Ось «любовь — враждебность», или «приятие — отвержение», измеряет непосредственное эмоциональное отношение и восприятие ребенка родителем. Приятие, экспрессивно выражаемое или имплицитно присутствующее у родителя в виде родительской установки,— это нежная забота о ребенке, понимание его внутреннего мира, терпимость к индивидуальным психофизическим особенностям, уважение его самостоятельности, поощрение инициативы. Неприятие — это отношение к ребенку как «не к тому», невнимательность, пренебрежительность, жестокость. Ось «автономия — контроль» описывает использующиеся в семейном воспитании типы дисциплинарной регуляции поведения ребенка. Оптимальным является наличие определенной дисциплинарной системы, одинаково разделяемой обоими родителями; к неэффективным или даже патогенным относят крайние типы контроля — полную автономию, граничащую с безнадзорностью, и чрезмерно строгий, жесткий контроль, предполагающий абсолютное подчинение родительской воле, пресечение всякой инициативы и самодеятельности ребенка. Особенно остро стоит вопрос о контроле по отношению к детям подросткового возраста. Родители должны знать, что непрестанные нравоучения, наставления, проработки и стремление жестко регламентировать жизнь подростка воспринимаются им как проявления неуважения, недоверия, ущемление прав на свободу и самостоятельность. Живой, активный с обостренным чувством взрослости подросток непременно начнет борьбу против гнета взрослых, что обычно выливается в шумные семейные скандалы, вспышки обоюдного раздражения и агрессии, приводит, случается, к побегам из дома. Дети робкие, с повышенной ранимостью, привязанностью к родным реагируют на родительские ограничения иначе: обычно слезами, самообвинениями и угрызениями совести, утрированным послушанием вплоть до полного отказа от собственных устремлений и самостоятельности. Плоха и другая крайность, когда предоставление абсолютной независимости подростку по существу оборачивается равнодушием, пренебрежением родителей к его духовному миру, а ребенком переживается как собственная ненужность, излишнее бремя для семьи.

Исследование связи между формой общения подростка в семье и степенью адекватности и устойчивости его самооценки показало, что у подростков, имевших доверительные отношения с родителями, преобладала адекватная и устойчивая самооценка, а для подростков

 

111

 

из семей с регламентированным (жестким) типом общения была более характерна неустойчивая и неадекватная самооценка [6]. Тестовые данные также свидетельствуют о наличии положительной корреляции между самооценкой младших подростков (10— 12 лет) и стилем детско-родительских отношений [9]. Так, высокая самооценка и хорошая социальная и личная адаптированность сочетаются с наличием теплых, доверительных отношений между детьми и родителями, требовательностью и строгой дисциплиной одновременно с уважением и относительной автономией подростка. Дети с низкой самооценкой, выраженным чувством собственной изолированности и ненужности, малой социальной активностью и неудовлетворенностью в межличностных контактах имели негативный опыт внутрисемейных отношений: преобладание «воспитательных» рациональных воздействий над непосредственным эмоциональным отношением, наказание как основной способ контроля, отсутствие четкой воспитательной программы. Таким образом, благоприятным условием развития позитивной самооценки можно считать эмоциональную вовлеченность родителей в жизнь ребенка, не препятствующую, однако, развитию его самостоятельности.

 

Анализ литературы и опыт консультативной работы позволяет выделить ряд неадекватных способов воздействия родителей на образ Я ребенка [5], [10]. Показано, что разнообразные искажения видения ребенка родителями обусловлены психологическим неблагополучием самих родителей [2], [12]. Так, матери с такими чертами характера, как тревожность, ригидность, гиперсоциализированность, склонны бессознательно приписывать ребенку негативные черты, в настоящий момент отсутствующие или выраженные в минимальной степени («комплекс умной Эльзы» из известной сказки братьев Гримм). Образ ребенка искажается под воздействием неблагоприятных ожиданий матери, страха, что ребенок повторит черты нелюбимого человека (мужа, матери) или в ребенке воплотятся собственные нежелательные качества, которые бессознательно проецируются на ребенка. При этом, чем старше становится ребенок, тем очевиднее конфликт между потребностью в самоутверждении, уважении и признании права на самостоятельность и навязываемым ему обесцененным образом Я. Этот конфликт усугубляется еще и тем, что ребенок всегда стремится к согласию с родителями, удовлетворяя таким образом свою потребность в присоединении, эмоциональном «мы», причем нередко ценой за ощущение своей защищенности является отождествление собственной Я-концепции с искаженным, внушаемым образом. Метафорически это можно было бы выразить словами: «Пусть я плохой, но я ваш, я с вами». Родительский образ становится мотивом, т.е. способом удовлетворения потребности в афилиации. Возникает риск, что побуждаемый этим образом (вопреки осознанным стремлениям родителей) ребенок будет развивать именно те качества и образцы поведения, которые вытекают из негативного родительского образа. Тот же механизм обусловливает и развитие ребенка в направлении самосовершенствования, если у родителей сложился позитивный образ ребенка; однако при условной родительской любви есть риск, что развитие результирует в уродливую форму: ребенок из кожи вон лезет, пытаясь соответствовать образу «хорошего ребенка» [2].

Анализ жалоб и проблем, с которыми родители обращаются в Центр психологической помощи семье при факультете психологии МГУ и НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР, показывает, что объектами внушающего воздействия родителей чаще всего являются: 1) волевые качества ребенка — целеустремленность, собранность; 2) дисциплинированность как строгое неукоснительное следование родительским требованиям; 3) моральные качества — честность, доброта, отзывчивость; 4) интересы — прежде всего интерес к школьным занятиям, реже внешкольные хобби [7]. В зависимости от установок родителей ребенок воспринимается как в той или иной мере обладающий или не обладающий выделенными качествами — соответственно ребенку

 

112

 

внушается позитивный или негативный образ Я. Особенность родителей, обращающихся в консультацию, состоит в явной пере- или недооценке ребенка по значимым для родителя параметрам. Искажение образа ребенка проявляется в феноменах приписывания «плохости» — нечестности, расхлябанности, приписывания слабости — безволия, неспособности постоять за себя, инвалидации — обесценивания планов, намерений, увлечений ребенка [5], [10]. Конечно, родители, обращающиеся в психологическую консультацию, по-видимому, имеют некоторые основания для негативной оценки каких-то черт ребенка или его поведения в определенных ситуациях. Однако чрезмерно завышенный объем требований, моральный ригоризм в сочетании с аффективно неадекватной формой предъявления претензий (использование ярлыков, окончательных родительских приговоров) заставляет рассматривать родительские реакции как неосознанную компенсацию чувства неудовлетворенности собой, низкого самоуважения [2]. Ребенок, в свою очередь, воспринимает все это как недоверие к своим возможностям, непонимание его внутреннего мира. Рассогласование между растущим собственным опытом и невозможностью соответствовать ожиданиям родителей порождает глубокий внутренний конфликт в самосознании ребенка, чреватый искажениями развития по невротическому типу.

Самоотношение ребенка до определенного периода является отражением отношения к нему взрослых, прежде всего родителей. Ребенок усваивает ценности, параметры оценок и самооценок, нормы, которыми снабжают его родители и по которым он начинает оценивать себя сам, а также образ себя как обладающего теми или иными качествами и чертами. Вместе с тем по одному только характеру объективно сложившейся ситуации и родительского отношения нельзя однозначно предсказать, как это отразится во внутреннем мире ребенка. Экспериментальные исследования показывают, что данные о восприятии ребенком родительских установок могут более достоверно объяснить развитие самооценки ребенка, чем объективная оценка родительского отношения [14]. Невозможно правильно определить направление и пути коррекционной работы с семьей, минуя собственную активность ребенка, мир его субъективных переживаний. Любое эмоциональное отношение родителей и методы воздействия, направленные на ребенка, приобретают свой смысл только в его психологических реакциях. Каждый ребенок стремится определить свое место в семье, выбирая путь к этому так, чтобы постичь ощущение общности и реализовать стремление к собственной значимости и самоуважению. Кроме того, развитие собственного социального опыта, расширение контактов с окружающими, появление новых «значимых других», овладение собственным поведением приводят к разрушению прежнего линейного отношения оценки и самооценки. Показано, что уже в предподростковом возрасте внешние оценки и самооценка могут значительно расходиться [1], [3].

В данном исследовании мы попытались не только выявить зависимость между эмоционально-ценностным отношением родителей к ребенку и его самооценкой, но и проследить, как происходит расслоение отношения и самоотношения, увидеть тот диалог, который ведет подросток с оценками и мнением родителей о себе.

Эмоциональное отношение к себе и к другому неодномерно и состоит по крайней мере из двух измерений: «симпатия — антипатия» и «уважение — неуважение» [5]. В данной системе осей мы попытаемся описать взаимосвязь самооценки, ожидаемой (воспринимаемой) родительской оценки и реальной родительской оценки.

Нами были обследованы дети VI класса (12 лет, ранний подростковый возраст) общеобразовательной московской школы и их родители — всего около 70 семей. Из них 15 семей были неполными в результате развода родителей, в 19 семьях родители отмечали значительные трудности, связанные с воспитанием ребенка (проблемы послушания, дисциплинированности,

 

113

 

самоорганизации, недовольство моральными качествами ребенка).

В исследовании использовался вариант личностного семантического дифференциала, построенного на базе униполярных шкал, максимально связанных с фактором «оценки» и фактором «силы»1. Два указанных фактора выражают на языке приписывания личностных черт важнейшие координаты эмоционально-ценностного отношения — симпатию и уважение [5], [7]. Родителей просили на основе данных шкал описать своего ребенка, а также представить, как бы он сам себя описал. Детей просили описать самих себя (собственно самооценка), представить, как бы их оценили родители (ожидаемая оценка), а также идеальную позицию — «каким бы я хотел быть». Сравнение результатов по первой и второй инструкции для ребенка дает возможность увидеть, как в его сознании преломляются родительские оценки, как он их воспринимает и переживает, какую позицию по отношению к родительской оценке занимает (принимает, отвергает и т.п.).

Кроме того, с детьми проводилась беседа о том, какие черты они в себе ценят, какие недостатки пытаются искоренить, а также использовались сведения о поведении детей в школе, их социальном статусе в классе.

Согласно полученным данным, по типу самооценки всех детей можно разделить на четыре группы: I — высокая симпатия и высокое самоуважение (40 %), II — высокая симпатия и низкое самоуважение (28 %), III — низкая симпатия и высокое самоуважение (14 %), IV — низкая симпатия и низкое самоуважение [18%). Частота встречаемости типа родительского отношения распределяется следующим образом: отношение с симпатией и уважением было диагносцировано в 16 % случаев, отношение с симпатией без уважения — 56 %, отношение с низкой симпатией и высоким уважением — 10 %, несимпатия и неуважение — 18%. Таким образом, подавляющее большинство родителей относится к своим детям без уважения.

Мера взаимозависимости самооценки и родительской оценки определялась с помощью φ-коэффициента; значимость φ-коэффициента проверялась с помощью критерия χ-квадрат. Полученные данные позволяют проследить связь самооценки с родительской оценкой как по оси «симпатия», так и по оси «уважение» (χ²=3,8; χ²=3,68, р≤0,08). В то же время мы наблюдали, что аналогичное отношение родителей может сопровождаться противоположными типами самоотношения. В случае самого распространенного родительского отношения, а именно сочетания симпатии и неуважения, мы наблюдали наибольшее разнообразие типов самооценки у ребенка. Этот разброс данных нельзя объяснить недостаточным развитием социальной перцепции ребенка: корреляция между ожидаемой оценкой и реальной родительской оценкой достигает значимого уровня (χ²=4, р≤0,05), т. е. в целом подростки адекватно воспринимают родительское отношение. Причем по параметру «уважение» у мальчиков наблюдается более точное совпадение самооценки с ожидаемой, а не реальной родительской оценкой. Иными словами, подросток видит невысокое уважение к себе со стороны родителей, но противопоставляет ему собственную самооценку и собственные эталоны самооценивания, формирующиеся на основе личного опыта социального взаимодействия.

Полученные данные показывают далее, что самооценка значительно теснее связана с ожидаемой, чем с реальной родительской оценкой (χ²=19, р≤0,001). Отчасти этот факт объясним по аналогии с феноменом атрибутивной проекции: уважающий и принимающий себя человек склонен ожидать аналогичного отношения от окружающих, что обеспечивает ему чувство безопасности и открытости в межличностном общении. Для подростков из обследованного контингента эта тенденция выражена наиболее отчетливо. Заслуживают внимания и некоторые другие тенденции. Так, при позитивном образе

 

114

 

Я возможны все варианты ожидаемого отношения, т. е. дети более толерантны к ожидаемым оценкам родителей, в том числе и негативным. Дети, имеющие негативный образ Я, гораздо более ригидны в своих ожиданиях. Метафорически это можно было бы выразить так: «Уж если я сам не люблю и не уважаю себя, то как я могу ждать уважения и любви от кого-то другого?!» С появлением ожидаемой оценки возникает и новая детерминанта развития самосознания: собственная самооценка ребенка начинает опосредствовать его восприятие родительского отношения через феномен ожидаемой оценки.

Опишем некоторые варианты самооценок.

1. Феномен «эхо» — самооценка ребенка является прямым воспроизведением оценки матери. Многие дети в ответ на вторую инструкцию «Представь, как бы тебя описали твои родители» говорили: «А я и так уже описал себя, как меня мама оценивает» и «Я то же самое думаю, что мои родители». Для некоторых детей происходит «оборачивание» в сознании принятия точки зрения на себя родителей: «Мои родители меня оценивают так же, как и я сам». Самоописание по свободным шкалам перемежается замечаниями типа: «Как мне говорят дома, я...», «Мне мама каждый день говорит, что я эгоистичная» и т. п. Дети отмечают в себе прежде всего те качества, которые подчеркиваются родителями. Когда ребенку внушается негативный образ и он полностью принимает точку зрения родителей на себя, у него формируется устойчивое негативное отношение к себе, в котором преобладают чувства неполноценности и неприятия себя. В сознании подростка причина и следствие как бы меняются местами: подросток негативно относится к себе, потому что так к нему относятся родители, но сам воспринимает это отношение как следствие своих плохих качеств. Для сензитивного зависимого ребенка с узким диапазоном социальных контактов вне семьи родительские оценки становятся внутренними самооценками в силу авторитетности и значимости родителей, тесной эмоциональной связи с ними.

Неблагоприятность «эхо-самооценки» (пусть даже и в позитивном ее варианте) заключена в опасности фиксации крайней зависимости самоотношения от прямой оценки значимых других, что препятствует выработке собственных внутренних критериев, обеспечивающих стабильность позитивного отношения к самому себе, несмотря на ситуативные колебания уровня самооценки.

2. Смешанная самооценка, в которой сосуществуют противоречивые (а порой взаимоисключающие) компоненты: один — это формирующийся у подростка образ Я в связи с успешным опытом социального взаимодействия, расширением навыков и умений и т.п., а второй — отголосок родительского видения ребенка. Например, подросток оценивает себя как общительного, доброго, привлекательного для окружающих, сильного, спортивного, демонстрируя формирующийся у него образ себя как «хорошего, сильного, успешного». И одновременно, повторяя оценки родителей, он называет противоположные качества, с которыми безуспешно ведет борьбу, испытывая чувство вины: нечуткий, грубый, ленивый, безвольный, изнеженный и т.п., показывая тем самым, что одновременно у него существует образ себя как «плохого, слабого, никчемного, ни на что не способного». Образ Я оказывается очень противоречивым, создаются препятствия на пути развития целостного и интегрированного самосознания. Тем не менее ребенку удается до некоторой степени разрешить конфликт: успешность взаимодействия вне семьи позволяет ему испытывать необходимое чувство самоуважения; принимая родительские требования и разделяя их ценности, он восстанавливает чувство близости с ними.

3. Подросток, воспроизводит точку зрения родителей на себя, но дает ей другую оценку. Например, называя в качестве своей отрицательной черты «упрямство» (что является отражением домашних конфликтов, когда мама не может добиться от него послушания), подросток в качестве противоположного полюса шкалы называет «бесхарактерность»,

 

115

 

получая таким образом шкалу с двумя отрицательными полюсами. Поскольку для подростка этого возраста по-прежнему важны одобрение и поддержка взрослых, то мальчик вслед за матерью воспроизводит негативную оценку своего «упрямого» поведения. Но одновременно послушание означает для подростка отказ от реализации собственных значимых потребностей, утрату собственного Я. Поэтому в сознании подростка любое изменение своего поведения в сторону большей кооперативности и покладистости грозит обернуться «бесхарактерностью». В отношении со сверстниками у него также отмечается повышенная конфликтность и драчливость. Таким образом, неуважение потребности в самостоятельности и независимости подростка приводят к формированию в его самосознании конфликтного противоречия, стороны которого, обладая равной значимостью для личности, оказываются совершенно несовместимыми. Переживание этого конфликта, как невозможности отвечать требованиям матери и сохранить свое Я, приводит к тому, что подросток начинает оценивать себя как «плохого», но «сильного».

4. Подросток ведет активную борьбу против мнений и оценок родителей, но при этом оценивает себя в рамках той же системы ценностей и с позиций тех же требований, что и родители. Так, если родители оценивают его как недоброго, нечуткого, незаботливого, безвольного, ленивого, бессовестного, а хотят, чтобы он обладал противоположными качествами, то ребенок в самооценке приписывает себе все те качества, в которых родители ему отказывают, и как бы воспроизводит в самооценке не точку зрения родителей на него, а родительское представление о том, каким он должен быть,

5. Подросток воспроизводит в самооценке негативное мнение родителей о себе, но при этом подчеркивает, что таким он и хочет быть, отвергая родительские требования и ценности. Это отвержение приводит к очень напряженным, аффективно заряженным отношениям в семье, взаимным обидам и отсутствию чувства общности. Учителя квалифицируют таких подростков как «трудных», «конфликтных». Этим детям свойственны высокий уровень притязаний, стремление продемонстрировать свое превосходство (интеллектуальное или физическое). Они прилагают огромные усилия, причем методично и в течение длительного времени, чтобы упрочить свой авторитет в классе, часто являются зачинщиками драк. Главная причина конфликтов — стремление постоять за себя, постоянная готовность проявлять агрессию. У этих подростков нарушается идентификация и эмоциональная маркировка «хорошего» и «плохого». Конфликт в структуре ценностей носит характер спутанности ценностных ориентации, который можно было бы обозначить как «желание быть сильным и плохим». Привлекательными для них являются негативные, социально не одобряемые качества.

6. Подросток как бы не замечает той негативной оценки и образа, который существует у родителей. Характерно, что ожидаемая оценка значительно выше самооценки, хотя реальная родительская оценка является негативной. Этот вариант можно назвать защитным. Игнорируя реальное эмоциональное отвержение со стороны родителей, ребенок трансформирует в самосознании родительское отношение так, как если бы он реально был любим и ценим. В этом феномене проявляется защитное искажение в восприятии под влиянием потребности в эмоциональной поддержке и чувстве «мы» с родителями.

Проведенное исследование показало, что при наличии принимающего уважительного отношения со стороны родителей у младших подростков формируется благоприятный тип самооценки, сочетающий критический учет внешних оценок и собственного расширяющегося опыта. Особенно важно подчеркнуть, что адекватное осознание своих черт, «обратной связи» в виде родительского отношения и оценок — как позитивных, так и негативных — в наибольшей степени присуще подросткам с благоприятным типом самоотношения, сочетающем высокую симпатию и самоуважение

 

116

 

(встречалось у 40 % наших испытуемых). Иными словами, позитивно воспринимаемый образ Я делает подростка более доступным для воспитательных воздействий родителей, в том числе и для их критических оценок, которые в этом случае не воспринимаются как унижающие его личность и ограничивающие самостоятельность. Вторым по частоте встречаемости (28 %) оказался тип самооценки с высоким уровнем самоприятия (симпатии) и низким самоуважением. Хотя наши данные свидетельствуют об отсутствии линейной зависимости между родительскими оценками и самоотношением, тем не менее следует признать, что реальное или ожидаемое неуважение со стороны родителей несомненно затрудняет формирование позитивного Образа Я у подростка. Между тем позитивное эмоционально-ценностное отношение к собственному Я является основой формирования адекватной самооценки, позволяющей учитывать как результаты собственной деятельности, успехи и неудачи, так и мнения и отношения окружающих людей.

Наиболее неблагоприятными вариантами развития самооценки являются те, которые характеризуются низкой симпатией и высоким самоуважением («сильный и плохой») и низкой симпатией и низким самоуважением («плохой и слабый»). Первый вариант может сопровождаться отходом от социально одобряемых ценностей и может быть сопоставлен с описанным в литературе вариантом антисоциального по психопатическому типу развития, второй несет в себе угрозу невротического развития личности. Эти варианты самооценки преобладают у подростков, испытывающих фрустрацию эмоционально теплых отношений с родителями.

Представленные данные и описанные феномены детской самооценки подтверждают наличие двух тенденций в развитии самооценки в раннем подростковом возрасте: 1) тесная связь самоотношения с родительским отношением на аффективном и когнитивном уровнях; 2) начинающаяся отстройка в самооценке от отношения родителей, прежде всего по параметру «уважение». В неблагоприятной семейной ситуации при неуважительном и отвергающем отношении родителей этот процесс приводит к формированию таких особенностей самооценки, которые характеризуются конфликтностью образа Я у подростка конфликт в сфере принятия себя, конфликтное отношение к себе, конфликт в структуре ценностей). Эти варианты конфликтного образа Я можно рассматривать, с одной стороны, как продукт конфликтных взаимоотношений в семье, а с другой — как попытку подростка разрешить этот конфликт, снизить напряженность и тревожность, возникающие фрустрации значимых потребностей.

Полученные данные позволяют уточнить известное положение о возрастающей эмансипации подростковой самооценки от оценки «значимых других». Становясь все более независимым в оценке себя по оси «уважение», ребенок 12 лет все еще очень уязвим для открытого проявления антипатии и негативной аффективно окрашенной оценки родителей. Между тем опыт консультационной работы показывает, что родители склонны именно к подростку проявлять бескомпромиссную нетерпимость, вынося окончательные приговоры и наклеивая обидные ярлыки. Можно думать, что более сензитивные дети оказываются таким образом перед угрозой эмоционального разрыва семейных связей. Тот факт, что подростки как бы недополучают уважения со стороны родителей в период наиболее остро ощущаемой ими потребности в признании и самостоятельности, несомненно должен насторожить, привлечь внимание всех специалистов, оказывающих воспитательную и консультативно-коррекционную помощь семье. По-видимому, необходима и более развернутая пропагандистская работа с родителями, более активная популяризация психологических знаний.

Опыт консультативной работы в Центре психологической помощи семье позволяет сформулировать ряд самых общих рекомендаций в помощь родительскому самовоспитанию. Они подразумевают, во-первых, преобладание поощрения над порицанием, поддержку

 

117

 

и содействие развитию инициативы, самостоятельности подростка, подчеркивание веры в его силы и возможности; во-вторых, четкое дозирование и обоснование ограничений и требований к подростку, дающихся не в форме директив, а совместно вырабатывающихся в дискуссии; в-третьих, вовлечение подростка в жизнь семьи не только путем расширения круга обязанностей, но также и прав; и наконец последнее — при необходимости порицания отказ от всякого рода общих оценок типа «лентяй», «неряха», «безвольный». Как известно, высказывания такого рода наиболее часто допускаются родителями, хотя именно подобные оценки оказываются самыми бесполезными и ранящими самолюбие.

Нелинейная зависимость самооценки подростка от отношения родителей к нему сказывается в более тесной зависимости самооценки от ожидаемой, а не реальной оценки родителей. В этом, в частности, проявляется активная, а не пассивно-реактивная позиция ребенка этого возраста.

Важными представляются полученные данные о большей толерантности детей с позитивным образом Я к предполагаемым оценкам других, в том числе и негативным. Эти данные указывают, в частности, одно из направлений коррекционной работы с подростками — повышение уровня самопринятия и самоуважения способствует развитию «незащитных», открытых форм межличностного восприятия и общения, делает доступным процесс саморефлексии.

Анализ полученных нами данных позволил выделить ряд феноменов подростковой самооценки, отражающих как индивидуально-типологические ее особенности, так и этапы, в том числе и конфликтные, через которые проходит развивающаяся самооценка от зеркального отражения родительского отношения до собственной достаточно независимой внутренней системы эталонов самооценивания и самоотношения. Эти данные также обосновывают диагностическую ценность используемой методики применительно к практическим целям психологического консультирования и коррекции неблагоприятных форм общения родителей и детей-подростков.

 

1. Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968.— 464 с.

2. Захаров А. И. Психотерапия неврозов у детей и подростков. Л., 1982.— 215 с.

3. Лисина М. И. Формирование личности ребенка в общении // Психолого-педагогические проблемы становления личности и индивидуальности в детском возрасте. М., 1980. C. 36—46.

4. Соколова Е. Т. Влияние на самооценку нарушений эмоциональных контактов между родителями и ребенком и формирование аномалий личности // Семья и формирование личности. М., 1981. C. 15—21.

5. Столин В. В. Самосознание личности. М., 1983.— 286 с.

6. Пахальян В. Э. Место и роль общения с родителями в структуре общения старшеклассников // Психолого-педагогические проблемы становления личности и индивидуальности в детском возрасте. М., 1980. C. 126—133.

7. Шмелев А. Г. Введение в экспериментальную психосемантику. М., 1983.— 158 с.

8. Benjamin L. S. Structural analysis of social behaviour // Psychol. Rev. 1974. V. 81. P. 392— 426.

9. Coopersmith St. The antecedents of self-esteem. S. Fco, 1967.— 279 p.

10. Minuchin S. Families and family therapy. L., 1965.— 268 p.

11. Rutter M. Maternal deprivation reassessed. L., 1975. — 175 p.

12. Samuels S. C. Enhancing self-concept in early childhood. N.Y., 1977.— 312 p.

13. Schaefer E. S. A circumplex model for maternal behaviour // J. Abn. Soc. Psychol. 1959. № 59. P. 226—235.

14. Wylie R. C. The self-concept. V. 2. L.: Lincoln, 1979.— 825 p.

 

Поступила в редакцию 19.VII 1985 г.