113

 

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ

 

ФОРМИРОВАНИЕ ПОБУЖДЕНИЯ К ДЕЙСТВИЮ

 

В.А. ИВАННИКОВ

 

Многозначность понятия «мотив» уже не раз отмечалась в литературе. Первоначальное значение термина связывалось с побудительной функцией мотива, когда мотив понимался как инициирующее начало деятельности. В современной психологии он связан не только с функцией побуждения: мотив наделяется функцией направления деятельности, ее регуляции, смыслообразующей функцией, служит основанием для выбора целей, средств и способов действия, энергетизирует поведение, выступает как конечная цель поведения или его повод, меняет пороги реакции на стимулы [11], [25], [26], [33], [44].

Такие различия в понимании мотивов и их функций (а не только того, что может выступать в качестве мотивов) нельзя считать случайностями или следствием заблуждений авторов. За указанными различиями стоит сложная проблема детерминации поведения, в которой авторы выделяют различные стороны и моменты порождения деятельности, но пытаются описать и объяснить их в существующих понятиях, расширяя или сужая их содержание, не всегда принимая во внимание то, что одна функция мотива не следует из другой, а одно понимание никак не связано с другим. «Пытаясь охватить мир сегодняшний, мы черпаем из словаря, сложившегося в мире вчерашнего» (А. де Сент-Экзюпери).

На основе имеющихся литературных данных в процессе порождения деятельности можно выделить, во-первых, первопричины деятельности, т.е. то, ради чего осуществляется деятельность и что выступает перед субъектом деятельности как жизненная задача, отражаемая в виде определенных потребностей или социальной необходимости. Во-вторых, можно выделить такие психологические образования, в которые переходят первопричины или которые связаны с ними. Они создают у субъекта готовность к конкретно направленному виду деятельности и служат основой для выбора целей, средств и способов действия (опредмеченные потребности). В-третьих, можно выделить то, что непосредственно инициирует деятельность, поддерживает ее по ходу осуществления, обеспечивая переход от одного действия к другому, доводит деятельность до конечной цели.

У животных первопричина поведения связана с обменными процессами организма, с обеспечением оптимальных условий для хода этих процессов (поддержание нужной температуры, обеспечение кислородом, поддержание постоянства состава крови и т.д.); с поддержанием целостности организма, через защитные реакции; с обеспечением продолжения рода и задана в фиксированном, для каждого вида животных, наборе потребностей и способах их удовлетворения1.

Первопричины деятельности человека связаны с его жизнью в обществе, его включенностью в общественные отношения, поэтому мотивацию человека

 

114

 

нельзя понять, отбросив историю человечества и рассматривая индивидуальные потребности человека как первичные, основные, упуская из вида, что «...в обществе человек находит не просто внешние условия, к которым он должен приноравливать свою деятельность, но что сами эти общественные условия несут в себе мотивы и цели его деятельности, ее средства и способы; словом, что общество производит деятельность образующих его индивидов» [28; 83]. В этой первичной зависимости человека от общества, когда силы, которые им движут, «даны в независимой от его сознания системе отношений» [43; 104], раскрывается положение К. Маркса о том, что «сущность человека не есть абстракт, присущий индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений» [1; 3]. Сущность человека проявляется в том, что он делает, поэтому К. Маркс и Ф. Энгельс указывали, что «какова жизнедеятельность индивидов, таковы они сами», а жизнедеятельность задается способом, «каким люди производят необходимые им средства», и что этот способ есть «определенный способ деятельности этих индивидов, определенный вид их жизнедеятельности, их определенный способ жизни» [1; 19]. В марксистской философии и психологии давно признано, что деятельность человека определяется общественными задачами, а «мотивация — это опосредованная процессом ее отражения, субъективная детерминация человека миром» [9; 123], где «жизненный мир» выступает «единственным побудителем, источником энергии и содержания жизнедеятельности» [23; 12]. Удовлетворение же потребностей организма является лишь условием возможности человека осуществлять социальную деятельность.

Первопричина поведения, трансформированная в переживаемую потребность, предстает перед субъектом как жизненная задача, создающая готовность к поисковому поведению. В процессе своего опредмечивания потребность превращается в мотив поведения, а система потребностей в предметах, средствах и способах ее удовлетворения — в отношение к миру, на основе которого выбираются цели, средства и действия, создается смысл действий, формируется готовность к конкретному виду деятельности и побуждение к ней. Выделение особого процесса формирования побуждения как того психологического образования, которое непосредственно инициирует деятельность и поддерживает ее по ходу осуществления, можно найти в высказываниях различных авторов и в реальной логике рассмотрения ими мотивации поведения.

Согласно представлениям З. Фрейда, поведение возникало не непосредственно из инстинктивных стремлений «ид», а из трансформированных «эго» побуждений. И хотя это была лишь трансформация исходного инстинктивного побуждения в социально приемлемую форму, теоретически этим был заложен первый шаг на пути к выделению особого процесса мотивации и особого психического образования как последнего звена в инициации поведения.

В разработанной П.К. Анохиным теории функциональной системы поведение начинается не из имеющегося мотивационного возбуждения, а строится как компромиссное решение в результате сопоставления мотивации, обстановочной афферентации и данных памяти [6].

Необходимость выделения особого процесса формирования мотива как конкретного побудителя можно увидеть и в работах А.Н. Леонтьева [28], В.Г. Асеева [9], И.А. Джидарьян [21], Л.И. Анцыферовой [7], [8], Ж Нюттена [45], и в нашей работе [11]. С.Д. Смирнов писал о специальном умственном процессе становления мотива в целях, как его формирования в качестве побудителя деятельности [38; 21—22].

Идея различения мотива и побуждения просматривается в работах В.К. Вилюнаса и Е.Ю. Патяевой, анализирующих отличие устойчивых и ситуационных образований [15], [31]. Ту же идею выделения наряду с мотивом самостоятельного образования, являющегося конечной причиной начала

 

115

 

поведения, можно увидеть в работах К. Халла (понятие потенциала возбудимости), в работах Дж. Роттера (понятие потенциала поведения), в работах Дж. Аткинсона (понятие тенденции мотивации), в работах Л. Фестингера (понятие мотивационного давления) [44], [45]. Но ближе всех к пониманию сложности и невозможности понять мотивацию как одномоментный акт «включения» деятельности готовым мотивом подошли Л.И. Божович ([13], [14]) и Д.А. Кикнадзе [24]. Они выделили мотивацию как особое идеальное действие (действие во внутреннем плане) по построению мотива (намерения к действию). К сожалению, в работе Д.А. Кикнадзе понятие мотива используется неоднозначно. Не принимается во внимание то обстоятельство, что процесс формирования мотива как устойчивого мотивационного образования и процесс создания ситуационного побуждения не совпадают между собой.

Анализируя содержание понятия «мотив», можно заметить, что употребляющиеся сегодня определения мотива используются для обозначения и первопричин поведения, и устойчивых психических образований, мотивирующих выбор целей, средств и способов действий, формирующих смысл действий, и ситуативных образований, инициирующих конкретную деятельность или отдельные действия.

В связи с этим необходимо решить вопрос о том, какая реальность будет обозначаться понятием мотива: либо все остается так, как сложилось, либо надо вводить новые понятия, оставив термин «мотив» для обозначения одной какой-то реальности. Представляется, что термин «мотив» следует закрепить за устойчивыми образованиями мотивационной сферы, в виде опредмеченных потребностей, а для обозначения конкретного ситуативного образования, последнего звена процесса мотивации, непосредственно инициирующего деятельность, использовать термин «побуждение». При таком понимании мотив выступает как причина поведения, как его конечная цель и основание для выбора действий и формирования их смысла, а побуждение является инициирующим началом деятельности (и отдельных действий) — именно такой формы и именно в данных конкретных условиях (внешних и внутренних).

Термин «побуждение» достаточно широко используется в психологии, но в основном как синоним понятия «мотив». Попытка обосновать выделение побуждения как самостоятельного психологического образования была сделана В.И. Селивановым [35], но, к сожалению, эта точка зрения не получила прямой поддержки в психологии, хотя, видимо, и сыграла свою роль в различении оснований для выбора действий и конкретного побуждающего начала, которое создается «...в процессе сложной аналитической и синтетической деятельности мозга на основе связей внутренней и внешней сигнализации...» [35; 108]. На этот процесс создания мотива как конкретного побуждения к действию указывал еще С.Л. Рубинштейн, который писал, что «мотив как осознанное побуждение для определенного действия собственно и формируется по мере того, как человек учитывает, оценивает, взвешивает обстоятельства, в которых он находится, и осознает цель, которая перед ним встает: из отношения к ним и рождается мотив в его конкретной содержательности, необходимой для реального жизненного действия» [33; 564]. Такого взгляда на мотивацию придерживался и Д.Н. Узнадзе, считавший, что «...смысл мотивации заключается именно в этом: отыскивается и находится именно такое действие, которое соответствует основной, закрепленной в жизни установке личности» [40; 406].

Формирование побуждения заключается в построении отдельных моментов мотивации: готовности к деятельности, ее направленности, выборе средств и способов действия, выбора места и времени действия, создания уверенности в успехе и правильности действия и т.д. Поэтому в процесс мотивации включаются такие образования, как потребности, мотивы, эмоции, мировоззрение, личностные особенности и представления личности о себе, своих способностях, прогноз изменений среды и последствий действий, ожидаемые оценки

 

116

 

других людей, внутренние и внешние возможности, средства деятельности и т.д. И если, например, в реальных наличных условиях в силу каких-то причин процесс целеобразования становится невозможным и цели не формируются, то деятельность не начинается, а мотив остается в потенциальном состоянии, поддерживая готовность к действию [26]. Из этого следует, что цель не просто дает направление действию, но и участвует в формировании побуждения к нему. И, видимо, поэтому К. Обуховский в содержание мотива включает цель и программу деятельности, которая, в свою очередь, включает средства исполнения [32; 28—29]. Роль средств в инициации действий признается в работах многих авторов, так как «вне средств цель оказывается лишь абстрактным стремлением» [39; 125], а потенциальные мотивы (мечты, идеалы) лишь тогда становятся реальными, когда получают свои средства реализации. Если живое существо не обладает средствами деятельности (сенсорными и моторными), то она не может и начаться.

Роль моторных средств в побуждении подчеркнул еще И.М. Сеченов, который писал, что воля не властна заставить делать человека то, что он не умеет [37]. А К. Халл включил в число мотивационных факторов навыки (habit) индивида [44].

В число факторов, участвующих в инициации деятельности, включается и поведение других членов сообщества. В теории социального обучения поведение значимых других рассматривается как мотивирующий фактор [44; 197—225], [45; 185—186].

В советской психологии отношения людей рассматриваются как важнейший фактор детерминации поведения человека, поэтому, «чтобы раскрыть мотивационную сферу индивида (ее состав, строение и динамику), необходимо рассмотреть его связи и отношения с другими людьми» [30; 12].

Таким образом, для инициации поведения недостаточно актуализированной потребности и предмета потребности. Чтобы поведение началось и успешно закончилось, необходимо наличие многих внешних и внутренних факторов (см. [24]). Осуществляемое в повторяющихся условиях поведение автоматизируется не только в своей исполнительской, но и в мотивационной части. И чтобы увидеть факторы, участвующие в построении побуждения, надо поставить субъекта деятельности в необычные условия или в условия формирования новой деятельности.

В процессе мотивации участвуют фактически все психические функции, внося свои вклады в создание побуждения к деятельности и к конкретным действиям. Потребности и мотивы создают готовность к действию, эмоции вместе с мотивами создают пристрастность внешних явлений и действий, формируя личностный смысл у человека, собственные способности (память, внимание, мышление, сила, выносливость и пр.) вместе со средой создают возможность и успешность действий, степень освоенности действий и среды (навыки, знание) обеспечивают уверенность в успехе, познавательные процессы дают знание об условиях среды и действий, о возможных средствах и о последствиях действий. При этом можно наблюдать изменение роли отдельных психических функций в мотивации. Например, эмоции вначале были слиты с мотивами, выступая как «метки» предметов потребностей [28; 201]; затем они частично «отслаиваются» от мотивов и начинают выполнять функции оценки успешности действий и обеспечение пристрастности в оценке среды; следующий этап развития — опережающее переживание возможных последствий действий ([22], [37]), актуализация сиюминутных потребностей эмоциями представляемого будущего, и наконец, эмоция, как самостоятельная ценность, может сама выступать в качестве мотива ([13], [21], [42] и др.). Обычно в литературе совершенно справедливо указывают на регулирующую роль познавательных и эмоциональных процессов в осуществлении деятельности, но эти процессы имеют вполне реальную, хотя и менее заметную, роль и в построении побуждения к действию. Так, в теории Фрейда мышление может действовать как тормоз на пути мотивов.

 

117

 

Переосмысливание ситуации формирует новые мотивы, твердые убеждения помогают преодолевать недостаток мотивации [24], [25], [36], [42]; познавательные процессы часто выступают как разрешающий фактор в мотивации, определяя средства и способы действия (совместно с эмоциями), время и место действия. Поэтому в некоторых зарубежных теориях мотивации познавательные процессы занимают ведущее место (когнитивные теории мотивации) (см. [44], [45]).

Феноменология и состав процесса построения побуждения наиболее ярко описываются во многих работах по исследованию волевого поведения, и не случайно Д.А. Кикнадзе и Л.И. Божович анализируют процесс мотивации именно на примерах волевых действий2. Действительно, наиболее развернуто этот процесс виден на примерах с недостаточной исходной мотивацией, однако в качестве необходимого звена действие по построению побуждения присуще любой деятельности. По аналогии с действиями сенсорными, перцептивными, мнемическими и другими целесообразно это внутреннее психическое действие по построению побуждения назвать мотивационным действием3. В привычных условиях мотивационное действие может автоматизироваться и переходить в привычку (мотивационная установка, или смысловая установка, по А.Г. Асмолову), «теряя» при этом ряд внутренних операций и создавая иллюзию одномоментного включения деятельности имеющимся мотивом [24], [38]. По мнению С.Л. Рубинштейна, мотивационные образования, повторяясь в устойчивых постоянных условиях, в конечном счете переходят в свойства характера. «Побуждения, порожденные обстоятельствами жизни,— это и есть тот «строительный материал», из которого складывается характер. Побуждение, мотив — это свойства характера в его генезе» [34; 249].

Можно думать, что в эволюции процесс создания побуждения «откладывается» в нервных механизмах и их функциях и мотивационное действие «в снятом виде» обнаруживается в работе этих нейронных механизмов. Вместо развернутого мотивационного решения мы видим согласованную работу нервных центров, и изучение этих эволюционных мотивационных решений иначе невозможно, как через анализ работы различных нервных структур и их объединений.

Пониманию мотивации, как внутреннего действия по созданию побуждения к деятельности, противоречат, на первый взгляд, такие простые и обычные факты, как импульсивные ответные реакции человека или случаи побуждения животных к ответным реакциям только раздражителями внутренней или внешней среды. Не замечать этих фактов невозможно, поэтому необходимо либо признать, что существует несколько принципов мотивации, либо объяснить эти случаи с позиции мотивационного действия. Адекватной гипотезой могло бы служить рассмотрение этих фактов, как частных случаев общего принципа побуждения к деятельности в специальных условиях, когда часть звеньев мотивационного действия «снята» в силу простоты реакции, наличия эволюционно закрепленного средства и способа действия, постоянства условий поведения, когда один признак среды (сигнал) несет в себе информацию и о необходимости поведения, и о времени его начала, и о его направлении, и о его возможности, или, в крайних ситуациях, когда эмоции не только актуализируют потребность, но и инициируют готовый способ поведения (аффективные реакции), т.е. когда успех поведения, побуждаемого сигналом внешней или внутренней среды, практически всегда обеспечивается. Например, отлет птиц — дальних мигрантов начинается практически всегда в одно и то же время года независимо от внешних обстоятельств, под влиянием гормональных

 

118

 

сдвигов, вызванных изменением длины светового дня.

В поведении животных можно выделить два принципа, имеющих отношение к особенностям мотивации. Первое — это разложение поведения на отдельные реакции (эволюционные решения) и побуждение их отдельными сигналами внешней или внутренней среды. Такое поведение присуще в основном насекомым и молодняку эволюционно более поздних животных. Второе — целостное поведение с особым процессом мотивации. Такое поведение наблюдается у более сложно организованных животных, широко использующих индивидуальные формы поведения для адаптации к среде.

Как в поведении выделяют решение задачи «здесь и теперь» (интеллектуальное поведение), решение задачи в онтогенетическом прошлом индивида (навык) и эволюционное решение поведенческих задач (безусловные рефлексы, инстинкты, тропизмы), так и в мотивации можно выделить решение мотивационной задачи «здесь и теперь», онтогенетически прошлое мотивационное решение (привычка, мотивационная установка) и эволюционное решение задачи побуждения к поведению, закрепленное в нервных механизмах и их связях. Все эти формы мотивации есть проявление единого принципа мотивации в различных условиях среды и типов потребностей. Дело в том, что наряду с потребностями циклического характера, связанными непосредственно с обменными процессами организма, существуют потребности как бы «постоянного действия» (потребность в самосохранении, поддержании нужной температуры тела, исследовательской активности). Эти потребности, создавая постоянную готовность к действию, заставляют индивида откликаться на любые изменения среды, потенциально несущие угрозу существованию, или просто пока не известную для субъекта ситуацию. Мотивация поведения в этих условиях кажется сведенной к минимуму — раздражителю, сигнализирующему об изменении среды и автоматически вызывающему ответную реакцию. Но эта видимость сразу рассеивается, как только мы будем повторять эту ситуацию: при оборонительном или терморегуляционном поведении возникает опережение реальных событий среды (вырабатывается условный рефлекс) или прекращение реакции, если угроза невелика, при этом мотивационным фактором становится предвидимое будущее; при ориентировочно-исследовательской реакции по мере повторения события происходит ее торможение на сигналы, не несущие для субъекта никакого биологического смысла — значение сигнала и прогноз повторения именно этого сигнала выступают теперь в качестве стимула торможения реакции.

Осуществление отдельной деятельности (или действия) есть лишь звено в общем «потоке» деятельностей, «один шаг» непрерывной жизни субъекта, и поэтому мотивация поведения осуществляется не только на основе прошлого опыта, не только с учетом анализа ситуации данного момента, но и с позиций предвидимого будущего ([6], [7], [8], [13], [30], [40] и др.). Мотивационное значение имеют и прогноз возможных изменений внешней среды, и прогноз последствий собственных действий для себя и других людей, и ожидание будущих эмоциональных переживаний, и ожидаемые оценки других людей. Именно адекватное представление о будущем позволяет нам наиболее правильно оценить значение происходящих событий сегодняшнего дня и тем самым принять верное решение о необходимых действиях в данный момент с учетом основных наших ценностных образований, а не только мотивов осуществляемой деятельности.

Внутреннее мотивационное действие может быть развернутым или свернутым, протекать на осознанном или неосознаваемом уровне, быть произвольным или непроизвольным. Иногда мотивация рассматривается как нечто внешнее по отношению к субъекту, как самостоятельная сила, управляющая поведением. Гегель писал, что «...мы скорее служим нашим чувствам, влечениям, страстям, интересам и тем более привычкам, чем обладаем ими» [20; 86]. Но становление личности предполагает

 

119

 

овладение своими возможностями и способностями: памятью, восприятием, движениями, вниманием, мышлением,— а значит и своими потребностями и мотивами [7], [8], [12], [17], [33], [41], [42]. Идея произвольности постепенно завоевала свои позиции в психологии, хотя долгое время произвольность поведения, как житейский факт, объяснялась свободной волей человека, которая сама не поддавалась детерминистическому объяснению. Были выделены произвольная память, внимание, восприятие, движение. Мотивация же в ее произвольной форме научной психологией все еще не признавалась. Постепенно в советской психологии формировалось представление о возможности и необходимости произвольной мотивации. Важные указания на необходимость выделения произвольной формы мотивации можно найти в работах К. Маркса, посвященных анализу трудовой деятельности человека, направленной на достижение социальной цели, «осуществление которой является естественной необходимостью или социальной обязанностью» [4; 266], которая «как закон определяет способ и характер его действий, и которой он должен подчинять свою волю...» [3; 189]. Поэтому человек «делает самое свою жизнедеятельность предметом своей воли и своего сознания» [5; 565]. Эти идеи были развиты в работах советских психологов, однако надо признать, что произвольная форма побуждения и деятельности разрабатывалась в основном в рамках исследований волевой регуляции действий, где воля понималась как самостоятельное начало активности наряду с потребностями и мотивами [36], [41].

Развитие произвольности начинается с подчинения внешним требованиям, исходящим от общества. Ф. Энгельс отмечал, что «...племя, род и их учреждения были священны и неприкосновенны, были той данной от природы высшей властью, которой отдельная личность оставалась безусловно подчиненной в своих чувствах, мыслях, поступках» [2; 99] и «первые выделившиеся из животного царства люди были во всем своем существенном так же несвободны, как и сами животные» [2; 116].

Развитие труда и связанных с ним общественных отношений требовало перехода к новому типу мотивации — волевому побуждению действий, так как ни создание орудий с заранее заданными свойствами и функциями, ни осуществление действий, непосредственно сразу не приводящих к предмету потребности и отделенных от него длительным временным интервалом, прямо не выводились из имеющейся актуальной потребности, которая скорее была заинтересована не в орудиях труда, а в немедленном овладении своим предметом4. Переход к волевому поведению был связан с общественной необходимостью совершения действий, не вытекающих из индивидуальных актуальных потребностей, и основывался на предвидении актуальных потребностей в будущем, на предвидении последствий действий, на осознании связей совершаемых сейчас действий с потребностями будущего [40], т.е. главной причиной перехода к волевому поведению, основанному на произвольной мотивации, было появление труда и его дальнейшее развитие через разделение единой совокупной трудовой деятельности общества на индивидуальные деятельности. Включение же человека в совокупную трудовую деятельность общества часто осуществляется не на основе его личных потребностей, а через различные формы общественного принуждения, где не к мотиву подбираются средства, цели, способы, а, наоборот, к технологически вооруженной деятельности должны быть найдены или впервые созданы побуждающие деятельность мотивы.

Как наиболее типичная ситуация,

 

120

 

обычно рассматривается наличие у субъекта возникающей независимо от его желаний актуальной потребности, которая должна через свой мотив, цели и действие получить удовлетворяющий ее предмет. Но чаще дело обстоит наоборот. Независимо от потребностей человека общество включает его в решение социальных задач, и человек, на основе ориентировки в своих мотивах, должен найти мотивационное обоснование и побуждение своей деятельности по достижению общественных целей или создать новый мотив, чтобы вписать цели общества в свою мотивацию и соединить тем самым потребности общества и личные потребности. И в этом смысле прав С.Л. Рубинштейн, что «мотивы определяются задачами, в которые включается человек, во всяком случае не в меньшей мере, чем эти задачи — мотивами» [33; 564] и «в своих вершинных формах они основываются на сознании человеком своих обязанностей, задач, которые ставит перед ним общественная жизнь» [там же]5.

Общественные задачи возникают из необходимости производства нужных человеку условий жизни, но, возникнув, они «втягивают» людей в процесс их решения и заставляют человека осмысливать собственную деятельность и находить и создавать мотивы социальной деятельности. Поэтому можно выделить два рода целей: цель, как конкретное наполнение мотива, один из этапов его достижения, и цель, задаваемая другими людьми и обществом в целом. Первые цели выводятся из уже имеющегося мотива, вторые требуют нахождения адекватного мотива для создания побуждения к действию.

Первой общественной необходимостью, с которой столкнулся человек, была необходимость в трудовой деятельности. Отдельные трудовые действия, как правило, не имеют за собой актуальной потребности, поэтому такое действие должно приобрести для человека какой-то смысл, чтобы иметь субъективное оправдание своего осуществления. Ясно, что само понимание связи действия с удовлетворением потребности в будущем побудительной силой не обладает. Вряд ли обладает побудительной силой и сама потребность предвидимого будущего, так как она скорее знаемая, чем актуально переживаемая, хотя и несомненно, что именно эта потребность каким-то образом обязательно участвует в побуждении к действию «здесь и теперь». Чтобы объединить будущее и настоящее, необходимо создать какое-то новообразование, включающее в себя элементы и будущего, и настоящего и выступающее в качестве эквивалента мотива в ситуации предвидимого будущего. Возможно, роль такого эквивалента выполняет смысл действия, порождаемый потребностями будущего и пониманием связи действия данного момента с предвидимой ситуацией. Происходит как бы «смысловое отождествление цели с мотивом» и функция побудительности отдаленного мотива переходит временно к цели, получившей свой смысл [10], а в смыслах действия объединяются знания и потребности, которые участвуют в формировании побуждений к действиям, направленным в будущее. Такое предположение требует принять и другую гипотезу: что и в условиях актуально переживаемой потребности побуждающая сила исходит не от нее самой, а от создаваемого ею биологического или личностного смысла предмета и действия по отношению к этому предмету6. Но это означает, что между мотивом как основанием действия и побуждением к активности находится смысл действия и побудительная функция мотива реализуется только через смысл. Если согласиться с этим предположением, то механизмом произвольного изменения побудительности могло бы быть изменение смысла действия через переосмысливание ситуации, создание

 

121

 

воображаемой ситуации с новым мотивом и т.д.

Произвольное формирование побуждения развертывается в плане сознания, во «внутреннем интеллектуальном плане» [12; 58]. Смысл действий задается мотивами человека. Но не определяется ими автоматически, а образуется в результате самостоятельного процесса его построения [15], [16], [26], [27]. И поскольку личностный смысл является образованием сознания, он не может формироваться вне познавательных процессов, в частности вне понимания ситуации, отношения действия и цели к мотиву, вне предвидения последствий действий. В формировании смысловых образований участвует и мышление, работа которого иногда проявляется в ложных смыслах, в разочарованиях и «прозрениях» человека при осознании им подлинных мотивов своего поведения. Само по себе сознание не может породить смысл действий, но оно может принимать ложные смыслы за истинные, порождать ложные цели, создавать их неадекватную привлекательность, представлять ложные последствия действий.

Когда цель задается человеку извне, то, по-видимому, первая операция в мотивационном процессе — это поиск в памяти мотива, способного отвечать данной цели и создавать смысл действия. Если такого адекватного мотива нет, то побуждение формируется единственно на мотиве избегания наказания или неприятной ситуации, либо к этому мотиву добавляется еще один значимый для человека мотив, например, через воображаемую ситуацию, где мотив и действие реальные, но их связь существует только в сознании человека. Поведение без актуальной переживаемой потребности, но имеющее общественную необходимость, это и есть волевое поведение, где смысл заданного извне действия формируется через произвольно выбранный субъектом мотив, осмысливание ситуации и последствий действий. Затем при повторении действия оно либо «привязывается» к уже имеющемуся у человека мотиву, либо создается новый мотив, внутренне связанный с заданным действием.

Другими словами, волевое поведение — это поведение переходное от действия по необходимости к действию по новому сформированному мотиву, адекватному заданному действию, т.е. к действию постпроизвольному.

В настоящее время пока еще нет подробных экспериментальных исследований процесса произвольного построения побуждения и тех средств, которые использует человек при опосредствовании мотивации, но на основе анализа волевого поведения и нарушения мотивации при патологии можно выделить несколько способов (операций) произвольного изменения побуждения через изменение смысла действий. Изменить смысл действий или создать дополнительный смысл можно через воображаемую ситуацию с новыми мотивами. Многие исследователи указывают на такую операцию, как сознательное усиление или ослабление привлекательности предмета или действия [13], [44], [45]. К. Левин, разбирая поведение ребенка в конфликтной ситуации разнонаправленных тенденций, писал, что, желая отказаться от печенья и тем самым избежать порицания матери, мальчик начал убеждать себя в том, что печенье черствое и потому невкусное (по [44]). Еще один путь изменения смысла действий — это предвидение, анализ и эмоциональное переживание последствий действий ([13], [22], [45]), принятие компромиссного решения, частично удовлетворяющего конкурирующие мотивы [13], самоподкрепление, самооценка, самоодобрение или самонаказание [44], [45]. Изменение смысла достигается также через переоценку ситуации, ее переосмысливание, через осознание необходимости действия, через включение действия в новый мотивационный контекст [8], [25], [33].

Наиболее доступным в формировании произвольного поведения является последнее звено его мотивации — повод, позволяющий начать поведение при наличии готовности к нему. Искусственно связывая начало или окончание действия с ходом не зависимых от него событий, человек как бы создает дополнительное побуждение к действию [18]. Однако эта связь действия и внешнего

 

122

 

события существует только в сознании, в воображении человека, и он не ссылается на внешнее событие как на причину действия.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

С 50-х гг. интерес к проблемам мотивации постоянно возрастал, и в настоящее время, «если проследить тенденции развития современной психологии, то нетрудно увидеть, что ее логическим центром все более и более становится проблема мотивации» [29; 93]. Последние годы проблемы мотивации приобрели и большое практическое значение (например, мотивация трудовой и учебной деятельности), что неоднократно отмечалось в постановлениях партии и правительства. Все это ориентирует психологию не только на расширение прикладных исследований, но и на теоретический анализ основных понятий теории мотивации.

Неоднозначное употребление понятия мотива дает основание предполагать наличие различных реальностей, скрывающихся за понятием мотива. На основе имеющихся в литературе данных можно выделить наряду с устойчивыми мотивационными образованиями ситуативные образования, являющиеся непосредственными причинами, инициирующими деятельность. Эти образования, за которыми предлагается закрепить термин «побуждение», формируются в результате особого процесса их построения с учетом внешних и внутренних обстоятельств. Процесс, представляющий собой особое внутреннее действие, в соответствии с его функцией можно обозначить как мотивационное действие. Произвольная форма такого действия позволяет создавать побуждение к действиям, не связанным с актуальной потребностью субъекта. Это и есть мотивационный механизм волевого поведения.

 

1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3.

2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21.

3. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23.

4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III.

5. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. — М., 1956.

6. Анохин П. К. Идеи и факты в разработке теории функциональных систем. — Психол. журн. 1984. Т. 5. № 2. С. 107—118

7. Анцыферова Л. И. Личность и деятельность. — В сб.: Проблемы личности: Материалы симпозиума. М., 1969. Т. 1. С. 434—442.

8. Анцыферова Л. И. О динамическом подходе к психологическому изучению личности. — Психол. журн. 1981. Т. 2. № 2. С. 8—18.

9. Асеев В. Г. Проблемы мотивации и личность. — В сб.: Теоретические проблемы психологии личности. — М., 1974. С. 122—144.

10 Баканов Е. Н. Исследование побудительности цели. — Вестник МГУ. Серия 14. Психология. 1978. № 2. С. 68—74.

11. Баканов Е. Н., Иванников В. А. О природе побуждения. — Вопр. психол. 1983. № 4. С. 146—154.

12. Божович Л. И. Проблема развития мотивационной сферы ребенка. — В сб.: Изучение мотивации поведения детей и подростков.  М., 1972. С. 7—44.

13. Божович Л. И. К развитию аффективно-потребностной сферы человека. — В сб.: Проблемы общей, возрастной и педагогической психологии. М., 1978. С. 168—179.

14. Божович Л. И., Славина Л. С., Ендовицкая Т. В. Опыт экспериментального изучения произвольного поведения. — Вопр. психол. 1976. № 4. С. 55—68.

15. Вилюнас В. К. Психология эмоциональных явлений. — М., 1976. — 143 с.

16. Вилюнас В. К. Теория деятельности и проблема мотивации. — В кн.: А.Н. Леонтьев и современная психология / Под ред. А.В. Запорожца и др. М., 1983. С. 191—200.

17. Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. — М., 1982. Т. 1. — 487 с.; Т. 2. — 416 с.

18. Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т.— М., 1983. Т. 5. 367 с.

19. Выготский Л. С. Из записных книжек. — Вестник МГУ: Серия 14. Психология. 1977. № 2. С. 89—95.

20. Гегель Г. Наука логики: В 3 т. — М., 1970. Т. 1. — 500 с.

21. Джидарьян И. А. О месте потребностей, эмоций и чувств в мотивации личности. — В сб.: Теоретические проблемы психологии личности / Под ред. Е. В. Шороховой. — М., 1974. С. 145—169.

22. Запорожец А. В., Неверович Я. З. К вопросу о генезисе, функции и структуре эмоциональных процессов у ребенка. — Вопр. психол. 1974. № 6. С. 59—73.

23. Зинченко В. П. Предисловие к книге А.Н. Леонтьева «Избранные психологические произведения». — М., 1983. С. 8—16.

24. Кикнадзе Д. А. Система факторов действия и развития личности. — Тбилиси, 1982. — 227 с.

25. Ковалев В. И. К проблеме мотивов. — Психол. журн. 1981. Т. 2. № 1. С. 29—44.

26. Леонтьев А. Н. Потребности, мотивы и эмоции. — М., 1971. — 39 с.

27. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. — 4-е изд. — М., 1981. — 584 с.

28. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975. — 303 с.

29 Ломов Б. Ф. Соотношение социального и

 

123

 

биологического как методологическая проблема психологии. — Вопросы философии. 1976. № 4. С. 83—95.

30. Ломов Б. Ф. К проблеме деятельности в психологии. — Психол. журн. 1981. Т. 2. № 5. С. 3—22.

31. Патяева Е. Ю. Ситуативное развитие и уровни мотивации. — Вестник МГУ. Серия 14. Психология. 1983. № 4. С. 23—32.

32. Обуховский К. Психология влечений человека. — М., 1972. — 247 с.

33. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. — М., 1946. — 203 с.

34. Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. — М., 1973. — 423 с.

35. Селиванов В. И. О побудительных силах поведения личности. — Вопр. психол. 1957. № 3. С. 106—113.

36. Селиванов В. И. Волевая регуляция активности личности. — Психол. журн. 1982. Т. 3. № 4. С. 14—25.

37. Сеченов И. М. Избранные произведения. — М., 1953. — 333 с.

38. Смирнов С. Д. Психологическая теория деятельности и концепция Н.А. Бернштейна. — Вестник МГУ. Серия 14. Психология. 1978. № 2. С. 14—25.

39. Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. — М., 1972. — 301 с.

40. Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. — М., 1966. — 451 с.

41. Чхартишвили Ш. Н. Проблема воли в психологии. — Вопр. психол. 1967. № 4. С. 72—81.

42. Шорохова Е. В. Социальная детерминация поведения. — В кн.: Психологические проблемы социальной регуляции поведения / Под ред. Е.В. Шороховой, М.И. Бобневой. М., 1976. С. 5—28.

43. Ярошевский М. Г. И.М. Сеченов и психология активности. — Вопр. психол. 1979. № 4. С. 91—107.

44. Arkes H. R., Garske J. P. Psychological theories of motivation. Monterey, California, 1982. — P. 450.

45. Nuttin J. Motivation, planning and action. A relational theory of behavior dynamics. Leuven, Hillsdale, New Jersey, 1984. — 251 p.

 

Поступила в редакцию 10.XII 1984 г.