127
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ДИНАМИКА ПСИХИЧЕСКИХ СОСТОЯНИЙ ЗАИКАЮЩИХСЯ ПРИ ЛОГОПСИХОТЕРАПИИ
Ю.Б. НЕКРАСОВА
Речевая коммуникация, если учесть все виды речи (говорение, слушание, письмо) является неотъемлемым, постоянным состоянием, человека. Естественно, что ее нарушение приводит к глубоким перестройкам личности. Отсутствие знаний и опыта логопсихотерапевтической коррекции речевой коммуникации и, следовательно, своевременной помощи, зачастую приводит к надстройке над ядром основного заболевания, что определяется как вторичный невроз заикающегося [1]. В более тяжелых случаях нарушение речевой коммуникации связано с такими последствиями, как потеря чувственного контакта с людьми. Утрате же чувства интегрированности с миром ведет к состоянию отказа от «поисковой активности» [18; 70], Вот почему социальная реадаптация взрослых заикающихся является одним из сложных аспектов медицинской психологии и педагогики.
Разрабатываемая нами методика предполагает комплексное целенаправленное воздействие на речь и личностные характеристики заикающихся, что, в свою очередь, налаживает ощущение адекватности заикающегося во время общения, представляющего собой сложнейший процесс включающий взаимную перцепцию партнерами друг друга, оценку личностных черт, вербальную и невербальную коммуникацию [2].
В основе методики две концепции этого недуга: психолого-педагогическая и медицинская. Согласно психолого-педагогической концепции, заикание — расстройство речи с нарушением ее коммуникативной функции. Эта концепция, связанная при своем возникновении с именем Н.И. Жинкина, послужила для исследователей поводом обращений к таким сторонам коммуникации, как готовность к речи, понятие высказывания (в противовес произнесению звука или пению), присутствие адресата, к которому обращено высказывание. Исследовались психологические механизмы при заикании в немой период речевой готовности, значимые, тормозящие высказывания ситуации, особенности личности больных [1], [8], [10], [11], [16].
В медицинской концепции заикание рассматривается как особая форма невроза с нарушением системы отношений личности в разной степени (В. Н. Мясищев)1. Эта форма невроза (больной ощущает психическую травму постоянно, судорожные расстройства речи не только слышны, но и видны) отличается тем, что заикающийся находится в ожидании повторения «трудного состояния», когда внезапное обращение к нему на улице, в быту, на службе выявит его дефект и обнаружит его несостоятельность,
Каждый реализованный срыв только подкрепляет и фиксирует патологический стереотип речи. Болезненная фиксация на дефекте усиливает сознательный контроль над речевым патологическим актом, «У заики вполне исправен, даже более того, обострен слуховой контроль, он приходит в тем большее беспокойство, чем более дефектна воспринимаемая им собственная речь» [7; 79], Чем больше возрастает опасение за исход речи и чем в большей мере произнесение оценивается слухом как дефектное, пишет Н.И. Жинкин, тем сильнее нарушается саморегулирование. «Это состояние через несколько повторений превращается в патологический условный рефлекс и возникает все чаще, теперь уже перед началом речи. Процесс становится циркулярным, так как дефект на приеме усиливает дефект на выходе» [7; 345].
Из указанных концепций о заикании вытекают основные положения нашей методики социореадаптации страдающих этим недугом.
1. Путь к достижению саморегуляции речевой активности лежит через коммуникацию, т.е. дефект коммуникации должен быть преодолен только через коммуникацию. Формирование речевого механизма может начаться только в условиях обмена сообщениями [7].
2. Восстановление нарушенных отношений личности осуществляется нами через специфический человеческий фактор лечения — Слово, в котором эффект психотерапевтического воздействия (рождение утраченного коммуникативного состояния готовности к речи, подкрепление этого состояния) проявляется в торможении усиленной ориентировочной реакции при ожидании речевого процесса и во время него [10].
Еще в 1962 г. К.М. Дубровский, работа с которым способствовала созданию настоящей методики, называл купирование заикания искусством человековедения, а специалистов в этом деле, так же как писателей,— инженерами человеческих душ. Отсюда следует, что еще в 60-е гг., когда в основе коррекции заикания лежали механические, беспартнерные (монологические) речевые упражнения, К.М. Дубровский подходил к лечению больных не симптоматически (работая только над речью), а комплексно.
В методике мы сочетали нормализацию психологических механизмов коммуникативной деятельности с изменением системы нарушенных отношений личности (путем ломки старого, патологического
128
и создания нового, здорового динамического стереотипа — речевого и психологического).
Названные выше концепции заикания привели нас к постановке ряда теоретических задач, которые подлежали экспериментальной проверке, осуществляемой как непосредственно в процессе реадаптации, так и опосредствованно — через отношение заикающихся к этому процессу. Так, при реализации логопсихотерапевтических воздействий («лечебное перевоспитание» по В.Н. Мясищеву [10]) необходимо было организовать действенную обратную связь, позволяющую непрерывно учитывать результаты проводимой работы. В ходе реадаптации нами были установлены объективные показатели, характеризующие этот процесс. Ими явились психические состояния заикающихся [5]. Они проявлялись: а) до лечебного курса — в коммуникативных сверхзначимых для заикающихся проблемных ситуациях; б) на протяжении курса реадаптации; в) в результате специального тестирования.
Учитывая большую роль психогенных факторов и их воздействия на заикающегося, мы считаем, что одной из задач сеанса эмоционально-стрессового психотерапевтического воздействия и последующего периода реадаптации явилось подавление фрустрационных характеристик, присущих большинству больных, и повышение их психического тонуса. Решение этой задачи мы считаем одним из важных факторов, обеспечивающих преодоление недуга.
В предыдущих работах ([12], [13], [16]) было показано: а) наличие фрустрационных изменений у заикающихся до сеанса, которые существенно уменьшаются после его просмотра или участия в нем; б) значительное повышение психического тонуса испытуемых в ходе проведения сеанса и при дальнейшей логопсихотерапевтической работе. Эти данные, полученные в результате качественного анализа субъективных оценок заикающихся (дневниковые записи, самохарактеристики и др.), фонограмм и кинопленок, а также в процессе наблюдений за испытуемыми во время сеанса и последующего лечения, требуют более длительного изучения, и по возможности, объективными методами. С этой целью мы провели эксперимент, в котором использовали тесты Уэссмана и Рикса [19] по самооценке эмоциональных состояний.
Были выбраны, шкалы теста, на наш взгляд, наиболее полно характеризующие существенные психические состояния заикающихся в ходе курса лечения: спокойствие — тревожность; энергичность, бодрость — усталость; приподнятость — подавленность; уверенность в себе — чувство беспомощности.
Каждая шкала теста представляет собой 10 утверждений, охватывающих широкий диапазон изменений психических состояний (континуум) исследуемой группы, расположенных в порядке усиления соответствующего состояния. Испытуемый должен выбрать и отметить то состояние (тот пункт шкалы теста), которое, по его мнению, больше всего соответствует фактическому состоянию его в данный момент. При проведении тестирования задачи эксперимента его участникам не сообщались.
Результаты тестирования представляли лишь один канал информации о психических особенностях испытуемых и поэтому они были дополнены и сопоставлены с данными психологического анализа анамнестических сведений о больном, дневниковыми записями, самохарактеристиками, результатами неврологического, речевого обследования и динамическими наблюдениями за испытуемыми. Большое внимание мы уделяли сведениям, полученным с помощью разработанной нами методики либриопсихотерапии для заикающихся. Идею этой методики мы почерпнули в работе А.М. Миллер и И.З. Вельвовского [9]. Кратко охарактеризуем каждую из упомянутых методик.
Психологический анализ анамнестических сведений о больном проводился на основе доверительной беседы с матерью пациента и лично с ним. Особое внимание обращалось на развитие логофобии, изменение его характерологических особенностей под влиянием дефекта речи, на отношение к этому дефекту в семье, в школьном, учебном и трудовом коллективах; выяснялись проблемные ситуации в связи с речью и вызванные ими отрицательные психические состояния; изучались сопутствующие вегето-сосудистые реакции; результат и отношение пациента к лечению в прошлом и т.д.
Дневниковые записи вели сами пациенты по определенной, разработанной нами на основе исследования Г.Д. Неткачева [14] схеме до курса лечения (пропедевтический этап) и в процессе него. Направленность ведения дневников менялась. Вначале, до лечения, испытуемому необходимо было вспомнить те коммуникативные ситуации, которые он считал для себя сверхзначимыми, проблемными, и описать сопровождающие их отрицательные психические состояния. Одновременно пациенту предлагалось вычленить трудные для него ситуации, из которых он выходил победителем, и рассказать о позитивных психических состояниях. После проведения сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии больной описывал те состояния, которые он испытывал на сеансе и непосредственно после него во время «режима молчания» (пролонгированные позитивные психические состояния). В дальнейшем дневниковые записи отражали индивидуальные реакции испытуемых, характеризующиеся различными психическими состояниями, как ответом на комплексное логопсихотерапевтическое воздействие.
Самохарактеристики испытуемые давали дважды: до и в конце курса социореадаптации. Им предлагалось ответить на ряд вопросов, направленных на выявление динамики личностных характеристик.
Неврологическое и речевое обследование проводилось совместно с врачом-психоневрологом и имело целью дать диагноз и прогноз лечения на основании анализа системы комплексного обследования.
Либриопсихотерапия предполагала уточнение диагноза и коррекцию черт личности (терапия эмоциями) с помощью чтения и письменного анализа художественной литературы, специально подобранной для каждого заикающегося (до лечения, в процессе и после него).
129
Динамические наблюдения испытуемых проводились на протяжении всего курса социореадаптации, начиная с первой встречи с ними. Эти наблюдения регистрировались и документально оформлялись слайдофильмами и кинофильмами.
В исследовании приняли участие 53 испытуемых в возрасте 18—35 лет с невротическим и неврозоподобным заиканием. В первую (контрольную) группу вошли 16 человек, ранее не присутствовавшие на сеансе в качестве зрителей, что является одним из необходимых условий включения испытуемого в группу социореадаптации [12]. Поэтому они подвергались тестированию только до и после сеанса. Вторую (основную) группу составили 37 человек, уже участвовавших в качестве зрителей в сеансе эмоционально-стрессовой психотерапии. Они тестировались трижды: до сеанса, после сеанса и по прошествии трехмесячного курса реадаптации.
Исключение по возрасту составили 6 подростков 14—15 лет, до этого долго и безнадежно лечившихся от заикания. Мы предполагали, что включение их в группу взрослых организует тех и других, усилит рефлекс подражания подростков старшим, повысит ответственность обоих возрастных групп за результаты лечения. Охарактеризуем специфические особенности одного из подростков.
Из данных психоанамнеза. В семье заикаются дедушка по линии отца и отец. Течение периода внутриутробного развития ребенка неблагоприятное в физиологическом и психологическом отношениях (сильный токсикоз беременности, конфликты в семье). Роды быстрые без осложнений. В физическом и психическом развитии ребенок опережал сверстников, однако рос чрезвычайно неорганизованным. Отношение к заиканию домашних сверхболезненное — девочка очень рано поняла свою «неполноценность». Она была замкнутой, стеснительной. В школе отвечала письменно, говорила плохо. Вместе с тем девочка отличалась наблюдательностью, умением аналитически подходить к окружающему.
Из дневниковых записей. Страх речи. В школе, когда приближается моя фамилия по списку, в журнале, томительное ожидание смешивается со страхом. Начинают холодеть и потеть руки, возникает неприятное чувство в желудке. Бывают периоды, когда каждое слово произношу чуть ли не целую минуту. Когда звоню по телефону, не могу произнести даже самые простые слова Молча дышу в трубку, силюсь хотя что-нибудь сказать, но в конце концов вешаю ее, так ничего и не сказав. В магазине, когда подходит моя очередь в кассу, я не выдерживаю своей речи, краснею, смущаюсь и ухожу. И по пути домой мысленно себя упрекаю и уже в который раз даю слово взять себя в руки.
Несмотря на отягощенный анамнез и пролонгированность отрицательных психических состояний данной испытуемой, был дан положительный прогноз результата ее лечения [12].
Как уже было сказано, одним из каналов информации о психических состояниях испытуемых были результаты исследований с помощью тестов Уэссмана и Рикса. Данные по каждой шкале тестов из индивидуальных протоколов были занесены в сводные таблицы, где в графе 1 указывался номер испытуемого, в графе 2 — вид группы по составу, в графах 3, 4, 6 помещались номера вопросов из соответствующих шкал тестов, которые испытуемые отметили до, после сеанса, а также в конце процесса реадаптации. В графах 5, 7 знаками «+» и «—» отмечались качественные изменения психических состояний, соответствующих показателям шкал.
По данным сводных таблиц были построены графики, наглядно демонстрирующие динамику групповых психических состояний испытуемых, т.е. изменения соответствующего показателя в целом по группе. По оси абсцисс откладывались значения показателя (номера пунктов шкалы теста), а по оси ординат — число испытуемых, отметивших пункт с соответствующим номером до сеанса, после сеанса и в конце курса лечения.
Проанализируем динамику психических состояний заикающихся в соответствии с тем, какие от метки в тестах были сделаны ими в разные периоды эксперимента.
Групповая динамика психических состояний заикающихся в континууме теста Уэссмана — Рикса (А — контрольная группа, Б — основная группа)
Рис. 1. Шкала «спокойствие — тревожность»
Шкала «спокойствие — тревожность». Как видно на рис. 1, у испытуемых контрольной и основной
130
групп наблюдается заметный сдвиг в сторону уменьшения тревожности. Исключение составили испытуемые 39, 35, 33, 30, которые проявили высокие показатели спокойствия (отсутствие тревожности) еще до проведения сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии. Этот факт мы относим за счет более углубленной индивидуальной предварительной психоподготовки 4 испытуемых с невротическим заиканием в предсеансовый (пропедевтический) период. В качестве примера приведем некоторые сведения об испытуемой 30.
Из данных психоанамнеза. Неврастения на почве семейного конфликта, развода. Логофобия. Гиперкинезы: дотрагивается рукой до челюсти, тянет ее вниз. Аффективные нарушения: плаксива, ранима. Расстройство речи в артикуляторном, голосовом и дыхательном аппарате.
Из дневниковых записей. Мой мир замыкается в тесный круг. Человек живет в обществе, тысячи нитей связывают его с людьми, и общение с ними, разговорная речь нужна ему, как воздух, без этого он просто задохнется в своем тесном мирке.
Значительную тревожность («Весьма травмирована неопределенностью, страшно») проявила девочка подросткового возраста, о которой речь шла выше. Она приехала из другого города и не успела пройти психоподготовку.
У 6 больных (преимущественно с неврозоподобным заиканием) до проведения сеанса психотерапевтического воздействия, несмотря на углубленную психологическую подготовку в предсеансовый период, отмечались озабоченность, скованность, тревожность. Дополнение основного диагноза тяжелым дефектом речи создавало порочный круг в попытке купирования того и другого. Приводим некоторые сведения об одном из этих больных (испытуемый 10, 23 года).
Из данных психоанамнеза. Невроз навязчивых состояний. Логофобия. Гиперкинезы, сопутствующие движения (произвольные и непроизвольные движения мышц, непосредственно не участвующих в речевом акте). Аффективные нарушения. Повышенная возбудимость. Судорожное расстройство речи в артикуляторном, голосовом и дыхательном аппарате.
Из дневниковых записей. (О нарастании симптомов невроза навязчивых состояний). Часто неуверенность сопровождается ощущением, будто что-то забыл, приходится несколько раз перепроверять. Сильно мучает чувство неопределенности. Знаю, что все убрал, но чувство «что-то забыл» мешает. Перепроверяю еще несколько раз. (Навязчивость, как и несостоятельность речи, прогрессирует). Раньше, уходя из дома, на слух проверял, захлопнулась ли дверь, и не ошибался, потом приучился проверять, подергав за ручку несколько раз, а теперь часто при выходе из подъезда, а иногда и пройдя несколько десятков метров, вспоминаю, что забыл подергать за ручку. И чтобы не мучило беспокойство, чувство неопределенности, приходится бегом возвращаться и проверять.
О нарастании сопутствующих симптомов при заикании. Слово «спасибо» произносил с большими трудностями. Я стал перед этим словом (для облегчения) ставить букву «а». Стало получаться «аспасибо». Теперь добавил еще взмах рукой — тогда говорю.
Во время сеанса психотерапевтического воздействия психические состояния испытуемых (реакция их на заранее аранжированные индивидуальные и групповые приемы психотерапевта [12], [S3]) были на таком ярко выраженном подъеме, что ввод в речь осуществлялся сразу у всех. Непосредственно после сеанса у заикающихся резко повысились показатели спокойствия (отсутствия тревожности): «уверен в себе», «уверен и чувствую себя очень непринужденно», «хладнокровен», «не волнуюсь» и т. п.
После проведения курса лечения практически у всех испытуемых отмечается заметный сдвиг в сторону уменьшения тревожности.
Шкала «энергичность, бодрость — усталость». Как видно на рис. 2, заметное уменьшение усталости проявляется у испытуемых контрольной группы после просмотра сеанса в качестве зрителя. Почти у половины членов основной группы до сеанса наблюдалось психическое состояние, соответствующее обозначению на одном из делений шкалы «Слегка устал. Леность. Энергии немного не хватает». После активного участия в сеансе показатели шкал меняются в сторону значительного подъема физической энергии («Много энергии, сильное стремление к деятельности, порыв, не знающий преград, жизнеспособность»). Причем после трехмесячного курса лечения, когда многоплановые ежедневные занятия по 4—5 ч сочетались с тренировкой дома, а иногда и с нагрузкой в институте и на работе, способность к действию, отсутствие усталости сохранялись.
Рис. 2. Шкала «энергичность, бодрость — усталость»
Это изменение мы объясняем тем, что сеанс психотерапевтического воздействия является вариантом эмоционально-стрессовой терапии, где лечит комплекс психотерапевтических мероприятий рационального и дедуктивно-активирующего плана. Эмоциональный стресс приобретает для
131
организма и личности различные качества, как болезнетворные, приводящие к тяжелым психогениям, так и стимуляционно-активирующие и тем самым лечебные. Наши данные подтверждают положение о диалектическом двуединстве стрессовых состояний с их способностью выступать как в патогенной, так и в саногенной ролях (работы В.Е. Рожнова и его сотрудников [17]).
Рис. 3. Шкала «приподнятость — подавленности»
Рис. 4. Шкала «уверенность в себе — чувство беспомощности»
Шкала «приподнятость — подавленность». Данные, приведенные на рис. 3, демонстрируют ситуацию, аналогичную рассмотренной выше в связи со шкалой «спокойствие — тревожность». Здесь также обнаруживается изменение групповых характеристик к резкому уменьшению подавленности («Возбужден и в очень хорошем расположении духа. Восторженность. Сильный подъем»).
В результате сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии состояние приподнятости значительно увеличилось. По нашему мнению, для заикающихся после сеанса оптимальны состояния, обозначенные на данной шкале цифрами 8, 9, 10 («Возбужден и в очень хорошем расположении духа. Сильный подъем»). Эти состояния достигаются комплексом психотерапевтических приемов сеанса [13]. Вот как это описывает один из испытуемых: «Мы представили новые «автографы» своей речи перед переполненным залом людьми! У каждого из нас появилась знаменательная дата в нашей жизни — перерождение! Мы превозмогли себя! С этого дня мы начнем отсчет новым дням, дням светлым, ярким, радостным».
Однако после завершения «ввода в речь» ведущий, учитывая силу эмоционального возбуждения испытуемых (граничащей иногда с эйфорией), купирует эти психические состояния, предлагая «режим молчания» на двое суток.
Последующий период многоплановой работы по закреплению новых доминирующих временных связей сглаживает, нормализует состояние испытуемых. Цифрой 7 на шкале «приподнятость — подавленность» обозначено то эмоциональное состояние, которое больше всего соответствует состоянию, испытываемому заикающимся после сеанса «снятия молчания».
Следует отметить, что во время периода социореадапатации у некоторых испытуемых имеет место спад показателей по названной шкале. Так, в группе зарегистрировано падение состояния приподнятости после сеанса «снятия молчания» у испытуемых 31, 32 и 37. Как уже говорилось, психотерапевт стремился предотвратить возможные эмоциональные срывы (смягчение последствий стрессов), сгладить характер воздействия.
Шкала «уверенность в себе — чувство беспомощности». На рис. 4 отражены существенные изменения показателей по данной шкале для контрольной и основной групп. С каждым новым этапом лечения уверенность испытуемых в себе возрастает, приобретая стабильность.
Приводим выдержки из самохарактеристик больных, прошедших курс лечения, в которых объективные показатели, изложенные выше, находят подтверждение. Прежде всего интересны высказывания подростка, испытуемой 38.
Самое главное, что во мне изменилось,— это то, что я стала уверена в себе. Я стала понимать людей, стала находить с мамой, да и с другими близкими гораздо больше взаимопонимания, участия, живой заинтересованности в беде или в радости.
132
Стала более спокойной, выдержанной. Лечение меня настолько обогатило, что по сравнению с этими четырьмя месяцами вся моя предыдущая жизнь кажется мне бедностью в духовном смысле.
Испытуемый 30. Это колоссальная многоплановая работа. Большая подготовка к жизни. Сильное воздействие не только на речь, но и на психику, характер человека. После лечения, я считаю, в моем характере стало больше смелости, решительности, активности в действиях. Еще добавление к изменениям в характере — прибавилось оптимизма, радостного восприятия мира. Это довольно трудно объяснить, но мне кажется, что ничто не может довести меня до отчаяния. Наоборот, хочется, чтобы были трудности, чтобы жить через сопротивления.
Испытуемая 10. После лечения я стала намного спокойнее, равнодушно отношусь к несправедливой реплике. При речи не ощущаю страха. Испытываю чувство большой уверенности в себе. С чужими говорю совершенно свободно, при разговоре ощущаю большую легкость речи. Абсолютно не боюсь большой аудитории. Я бы предпочла остаться такой, как сейчас, после лечения. Я все время чувствую большой прилив энергии, желание сделать что-то большое. Все время хочется что-то писать и писать, думать и творить, делать добро, которое бы приносило людям радость.
В заключение отметим, что в данной работе экспериментально подтверждены сформулированные ранее предположения о том, что в ходе сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии и в процессе реадаптации имеют место существенные изменения психических состояний заикающихся в плане выравнивания и улучшения социореадаптивных характеристик, уменьшения тревожности, повышения устойчивости и терпимости к фрустрации. Существенный сдвиг показателей происходит в сторону повышения уверенности в себе, адекватного отношения к возможностям преодоления жизненных препятствий.
Совпадение результатов, полученных по разным шкалам (тревожность, подавленность, беспомощность), позволяет достоверно утверждать, что речь идет не об отдельных психических характеристиках, а о психическом тонусе в целом.
Данные, полученные разными методами (психологическое тестирование, анализ дневниковых данных, самохарактеристики т.д.), соответствуют друг другу. Поэтому эти методы оправданно включать в комплексное обследование заикающихся и использовать для подтверждения динамики социореадаптации.
Существует точка зрения, что определенная группа заикающихся имеет в этиологии и патогенезе органическую основу. В этом случае рассмотрение динамики изменения психических состояний, казалось бы, не имеет отношения к лечению заикания, так как естественно, что изменения психических состояний не могут оказать влияния на органическую сферу. Органические изменения в ходе развития могут быть частично компенсированы, а иногда и сглажены. Однако вызванные ими фрустрационные изменения и сдвиги в психике, подкрепляемые наличием заикания, продолжают сохраняться, усиливаются со временем и существенно мешают преодолению заикания. В силу этого, как и показывает практика, повышение психического тонуса, снятие фрустрирующих факторов при лечении больных с органическими поражениями хотя и не излечивают дефекты полностью, но дают существенный положительный результат. Естественно, что для заикающихся, у которых в основе дефекта речи были органические изменения, впоследствии компенсированные, такой результат может быть еще выше.
1. Абелева И. Ю. Психологический аспект заикания: Автореф. канд. дис. — М., 1977. — 16 с.
2. Бодалев А. А. Формирование понятия о другом человеке как личности. — Л., 1970. — 194 с.
3. Воронин П. Г., Васильева В. М., Некрасова Ю. Б. Некоторые данные о взаимоотношении речевого и ориентировочного рефлексов. — В сб.: Физиологические механизмы нарушений речи. М., 1967. С. 27—34.
4. Васильева В. М., Лихачева О. А., Некрасова Ю. Б. Зависимость скорости угасания КГР у нормально говорящих и заикающихся людей от степени возбуждения структур речевого аппарата. — В сб.: Тезисы VII научной конференции. М., 1975. С. 28—40.
5. Горбов Ф. Д. Детерминация психических состояний. — Вопр. психол. 1971. № 5. С. 20—29.
6. Дубровский К. М. Методика директивного группового внушения.— В сб.: Психотерапия в курортологии / Под ред. И.З. Вельвовского. Киев, 1966. С. 233—235.
7. Жинкин Н. И. Механизмы речи.— М., 1958. — 370 с.
8. Ляпидевский С. С, Павлова С. И. О некоторых психологических особенностях заикающихся подростков. — Специальная школа. Вып. I. М., 1961. — 231 с.
9. Миллер А. М., Вельвовский И. З. Библиотерапия в системе психотерапии. — В сб.: Вопросы психотерапии. Вып. 3. М., 1973. С. 62—66.
10. Мясищев В. Н. Личность и неврозы. — Л., I960. — 348 с.
11. Некрасова Ю. Б. Сеанс психотерапевтического воздействия в реадаптации заикающихся и некоторые психические состояния. — Вопр. психол. 1980. № 5. С. 32—40.
12. Некрасова Ю. Б., Горбова А. В., Pay Е. Ю. К проблеме диагностики и прогноза состояния больных, страдающих заиканием. — Новые исследования в психологии. 1981. № 1. С. 85—93.
13. Некрасова Ю. Б. Групповая эмоционально-стрессовая психотерапия в коррекции психических состояний заикающихся. — Вопр. психол. 1984. № 2. С. 75—82.
14. Неткачев Г. Д. Клиника и психотерапия заикания: Новый психологический метод лечения. — М., 1913. — 158 с.
15. Казаков В. Г. Клиническая характеристика больных с затяжными формами заикания: Автореф. канд. дис. — М., 1973. — 22 с.
133
16. Pay E. Ю. Динамика некоторых характеристик личности в процессе психотерапии заикающихся. — Вопр. психол. 1984. № 3. С. 67— 72.
17. Рожнов В. Е. Эмоционально-стрессовая психотерапия. — В сб.: Тезисы VII Всесоюзного съезда невропатологов и психиатров. Т. III. M., 1981. С. 287—288.
18. Ротенберг В. С., Аршавский В. В. Поисковая активность и адаптация. — М., 1984. — 216 с.
19. Wessman A. E., Ricks D. F. Mood and personality. N.Y., 1966.
Поступила в редакцию 14.III 1984 г.