152

 

НОВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ОСОБЕННОСТЕЙ ПОДРОСТКОВОГО И ЮНОШЕСКОГО ВОЗРАСТА

 

Т. А. ГАВРИЛОВА

 

В последние годы в англо-американской литературе по проблемам психологии переходного возраста все чаще высказываются сомнения в научной состоятельности бывших долгое время популярными психологических концепций «взросления»1 и подчеркивается настоятельная необходимость в создании новых и более продуктивных теоретических подходов к пониманию этого возраста [8], [11], [23], [26], [27]. Такое положение обусловлено обнаружившимся несоответствием традиционной для западной психологии концептуальной модели переходного возраста результатам многочисленных эмпирических исследований последних двадцати лет. Полученные в практике данные не согласуются с положением о типичности для данного возраста таких параметров поведения, как противоречивость, непоследовательность, непредсказуемость, конфликтность, интровертированность и т. п. Возникла необходимость пересмотра классического для западной психологии тезиса о неизбежности кризиса в период взросления ребенка.

 

153

 

Традиционная для Западной психологии «кризисная модель» развития на этапе перехода от детства к взрослости, служившая основой анализа особенностей подросткового и юношеского возраста, явилась логическим следствием идеи о факторах детского развития. Независимо от того, какие факторы — биологические или социальные — признаются в качестве детерминант психического развития ребенка, развитие личности понимается как процесс, разворачивающийся по типу адаптивных изменений. Из такого понимания неизбежно следует, что всякий новый фактор, включающийся в развитие, расстраивает уже сложившуюся структуру механизмов адаптации, вызывая в ней разрушительные, негативные изменения, и лишь в силу этого стимулирует формирование новых, позитивных психологических образований. Именно такое расстройство адаптации обычно и подразумевается в западной психологии под термином «кризис».

Как известно, в переходном возрасте чаще, чем в любом другом периоде детства, взрослые сталкиваются с трудностями в общении со своими подрастающими детьми, которые демонстрируют иногда явные признаки внутреннего разлада. С позиций рассмотренного выше подхода к пониманию сущности психического развития ребенка этот факт не может быть объяснен иначе как вводом в действие какого-либо нового фактора, либо неизбежно наступающего в этом возрасте полового созревания (биологизаторский детерминизм), либо качественно нового возрастного статуса, закрепленного в возросших — а иногда и в противоположных по отношению к предъявляемым в детстве — социальных требованиях (социологизаторский детерминизм). Таким образом, кризис, несмотря на принципиальные расхождения в объяснении его причин, оставался для западных психологов неизбежным и необходимым явлением процесса становления взрослости, а при его изучении основное внимание уделялось негативным переменам в личности, которые оказывались первичными по отношению к позитивным ее изменениям.

В последнее время появился ряд англо-американских эмпирических исследований «нормы» в психическом развитии подростков и юношей. Такой подход представляется новым, если учесть, что для зарубежной возрастной психологии, оказавшейся в течение длительного времени под мощным влиянием психоанализа, было характерно умозрительное рассмотрение проблем взросления на основе неправомерного переноса результатов, полученных в практике клинических наблюдений, на процесс нормального развития личности.

Начало эмпирическому изучению «нормального взросления» положила работа канадских социологов Ф. Элькина и У. Уистли [14]. Проведенный ими опрос небольшой группы подростков и юношей из привилегированных слоев общества дал неожиданный результат: опрашиваемые сообщали о незначительных расстройствах развития и в целом описывали свой возраст как относительно благополучный и лишенный напряженности.

Хотя эти данные вызвали скептическое отношение со стороны ряда исследователей (Уистли и Элькина критиковали прежде всего за нерепрезентативность выборки), вскоре стали появляться работы других авторов, получивших сходные результаты [12], [13], [19], [20], [22], [27]. Появилась необходимость пересмотреть традиционную модель взросления на том основании, что роль негативных тенденций, сопровождающих переход к взрослости, в прошлом слишком переоценивалась

Результаты эмпирического подхода к изучению нормального взросления показательны в двух отношениях. Первый интересный факт заключается в том, что они на эмпирическом материале опровергают популярное в психоанализе положение о неизбежной, но преходящей психопатологии подросткового и юношеского возраста (см. [16], [17]).

В работах Дж. Мастерсона [18], [19], [20], [21] сделан вывод о том, что естественные проявления взросления не следует смешивать с собственно психиатрическими расстройствами. Он обследовал две группы детей в возрасте от 12 до 18 лет по 101 испытуемому в каждой. Первую группу составили пациенты клиник, вторую — дети без жалоб на какие-либо расстройства. Оказалось, что в группе пациентов клиник было на 50% больше детей, переживавших симптоматическую тревогу и депрессивные состояния. Различия между нормальными и склонными к психопатологии испытуемыми особенно четко проявились при изучении частных симптомов психической дезадаптации. Тезис о «нормальной психопатологии» взросления отвергается Дж. Мастерсоном и еще на одном основании: повторные обследования тех же испытуемых через пять лет (когда они уже миновали переходный возраст) показали, что у 2/3 пациентов сохраняются в умеренной и легкой формах установленные ранее симптомы. Сравнительное изучение четырнадцатилетних мальчиков, не имеющих отклонений, и девиантных подростков, ранее сталкивавшихся с психиатрическими консультациями и юношескими судами, привело к тем же выводам [27]. Мнение о том, что психопатология, обнаруженная в период взросления, не проходит сама по себе, подтверждается и в работах других авторов (например, [17], [24]). Однако, критически высказываясь по вопросу о степени проявления негативной тенденции в развитии подростков и юношей, авторы этих исследований не затрагивают более глубокой проблемы закономерностей, лежащих в основе возникновения этой тенденции. Негативная тенденция так и остается понимаемой как «навязываемая» ребенку внешними по отношению к его личности факторами.

Такая же теоретическая позиция обнаруживается и при критическом анализе второго эмпирически полученного факта, который указывает на незначительность конфликта, проявляющегося в отношениях подростков и юношей со взрослыми. Широко распространенный в западной психологии тезис о том, что кризис взросления неминуемо порождает непримиримый конфликт младшего и старшего поколений (для того чтобы стать взрослым, подростку якобы необходимо противопоставить себя взрослым, и прежде всего родителям), опровергается в ряде работ ([9], [10—12], [13], [21] и др.). Оказывается, что: 1) большинство подростков и юношей доверяют своим родителям и черпают свою самооценку из родительского одобрения; 2) преобладающее влияние мнения

 

154

 

сверстников характерно лишь для меньшинства «взрослеющих»; 3) конфликтные отношения с родителями для большинства подростков и юношей имеют второстепенный характер и проявляются обычно в вопросах одежды, музыки и развлечении; 4) отчуждение между родителями и детьми несколько возрастает не в начале, а скорее к концу периода взросления. Исследователи высказывают предположение о том, что отчуждение и протест в большой мере обусловлены сохранением экономической зависимости от родителей.

Интерпретируя полученные данные, некоторые авторы склоняются к признанию современного взросления относительно стабильным периодом развития личности. Так, Э. Дауван и Дж. Адельсон даже квалифицируют свои результаты как показатель консерватизма современной западной молодежи.

Однако в целом «бесконфликтная» теория переходного возраста не получила широкого признания. Основным ее недостатком, с точки зрения теоретиков западной психологии, является то, что она не объясняет, каким образом взрослеющим удается так легко справиться с чрезвычайно сложными и многообразными задачами адаптации, обусловленными фактом полового созревания и возросших социальных требований. Возникают попытки построения новых концепций переходного возраста, наиболее интересными из которых представляются работы Д. Оффера с сотрудниками [24], [25] и концепция «фокального взросления» Дж. Коулмена [10], [11], [12].

Целью лонгитюдного исследования, осуществленного под руководством Д. Оффера, было построение модели психического развития среднестатистического взрослеющего мальчика. При помощи специального опросника определялся образ «я» первокурсников высшей школы (возраст около 14 лет). В результате опроса были отобраны испытуемые, не имеющие признаков патологии и акселерации. Этих испытуемых изучали на протяжении восьми лет путем повторных интервью, психологического тестирования и обследования семейных отношений. Обобщая полученные данные, Д. Оффер приходит к выводу, что взросление большинства молодых людей не может быть оценено в целом как конфликтное. Вместе с тем он идет дальше признания взросления закономерно стабильным этапом развития.

Теоретическое обоснование, которое Д. Оффер кладет в основу интерпретации полученных данных, является, в сущности, модификацией фрейдистского понимания детского развития. Свой теоретический подход он характеризует как психодинамическую ориентацию2, придерживаясь фрейдистского тезиса о необратимой значимости раннего детскаго опыта для формирования личности. Новизна его концепции обнаруживается в объяснении феноменов взросления не возрастными, а скорее индивидуальными закономерностями. Это выступает в характеристике Д. Оффером понятия «тип адаптации» как совокупности защитных стратегий личности и механизмов преодоления, которая складывается в раннем детстве и остается стабильной на протяжении всего последующего хода развития личности; некоторая изменчивость имеет место лишь в отношении уточнения модели психического развития.

Конкретизируя понятие типа адаптации, Д. Оффер выделяет три основных пути развития человека в период взросления:

1) непрерывный рост — спокойный переход через взросление, характеризующийся неповрежденностью семейных отношений, усиливающейся независимостью, отсутствием серьезного расхождения с ценностями родителей, хорошими межличностными отношениями, включающими обращение к гетеросексуальной близости и общее чувство удовлетворенности;

2) волнообразный рост, характеризующийся преобладанием адаптивных явлений, сочетающихся, однако, с переживанием эмоционального конфликта, вызванного необходимостью контролировать свои сексуальные импульсы, и с большими трудностями в установлении отношений со сверстниками;

3) затрудненный рост — развитие с заметными признаками внутреннего беспорядка и трудностей в поведении; взросление в данном случае характеризуется как противоречивый период развития, связанный с семейными разногласиями и некоторыми явно клиническими проблемами. Д. Оффер полагает, что именно этот тип оказался в свое время в центре внимания психиатров и юристов, и присущие этому типу взросления особенности были перенесены на всех подростков и юношей.

По мнению Д. Оффера, взросление не всегда и не для всех становится периодом качественных изменений, или, как пишет он сам, именно периодом перехода от детства к взрослости. Он считает, что таковым является только третий из выделенных им «типов роста», для которого характерна недостаточно гибкая, устойчивая и универсальная структура механизмов адаптации. Что касается остальных типов развития, то им приписывается статус количественного роста. В сущности, это означает выделение как, бы двух возможных линий развития, определяемых качеством сформированных на ранних этапах развития психологических механизмов функционирования: непрерывной как количественного усложнения психологических структур и прерывной, сопряженной с их качественным изменением.

Оценивая концепцию типов роста Д. Оффера в целом, необходимо подчеркнуть, что в ней фиксируется возможность преобладания позитивной тенденции в период становления взрослости. Это то новое, что внес автор в характерное для западной психологии понимание «кризиса взрослеющих» и что до некоторой степени созвучно разработанному в советской психологии положению о позитивном содержании переходных возрастов. Вместе с тем возможность преобладания позитивной тенденции, как и возможность возникновения кризиса, остается для Д. Оффера фатально зависимой от сформированных в раннем детстве психологических образований, что ведет к «педагогическому пессимизму», свойственному теориям спонтанного развития личности. Более того,

 

155

 

предлагаемое Д. Оффером понимание сущности развития личности ребенка может быть охарактеризовано как в целом метафизическое, не учитывающее роли диалектического единства качественных и количественных изменений в развитии. Такое понимание ничем не отличается от традиционного для буржуазной психологии рассмотрения психического развития как процесса адаптации и, являясь одним из его вариантов, несет в себе его ограниченность.

Другой попыткой по-новому объяснить психологическую природу становления взрослости явилась теория «фокального взросления» Дж. Коулмена [10], [11], [12]. Он считает, что для преодоления основной слабости западной психологии взросления — неизученности нормального подросткового и юношеского возраста — необходимо учитывать динамическую природу этого этапа развития. Дж. Коулмен пишет, что обнаруженная в практике эмпирических исследований относительная благополучность продвижения большинства молодых людей к взрослости не должна трактоваться как доказательство отсутствия трудностей в этом продвижении, так как «переход от детства к взрослости не может быть достигнут без существенных приспособлений, имеющих как психологическую, так и социальную природу» [10; 193]. Таким образом, он, как и Оффер, исходит из представления о развитии как о процессе адаптационных изменений. В соответствии с этим разворачивается и предлагаемое им разрешение проблемы кризиса подросткового и юношеского возраста.

Объектами исследования, на основе которого Дж. Коулмен сформулировал свою концепцию, стали 800 мальчиков и девочек в возрасте 11, 13, 15, 17 лет (по 100 человек в каждой возрастной группе) из средних слоев и рабочих. Испытуемым предлагалась система идентичных тестов, выявляющих их установки и мнения о широком круге отношений, в котором выделялось шесть основных тем: образ «я», одиночество, отношения с противоположным полом, отношения с родителями, дружба и отношения в больших группах.

Интерпретируя результаты своего исследования, Дж. Коулмен показывает, что установки на все взаимоотношения изменяются как функция возраста и что различные проблемы достигают своего пика на разных стадиях взросления (см. рис.).

 

 

Именно обнаружение таких «пиков» в развитии и послужило конкретной основой для выдвижения «фокальной» теории взросления. Автор формулирует ее следующим образом: «Модели определенных отношений достигают своего пика в разном возрасте, и ни одна модель не является специфичной только для одного возраста. Модели частично перекрываются, различные проблемы приходят в фокус в разное время, однако это не означает, что взросление не может быть критическим для некоторых индивидов» [11; 8].

С точки зрения Коулмена, такой подход позволяет объяснить, каким образом нормальному индивиду удается избежать кризиса при столкновении с чрезвычайно стрессогенными проблемами переходного возраста. Отсутствие кризиса Коулмен объясняет тем, что индивиды, проходящие через взросление с относительной стабильностью, «распределяют процесс адаптации во времени, пытаясь разрешить первую, а затем вторую проблему, и т. д. Различные проблемы взаимоотношений приходят в фокус и разрешаются на разных стадиях, так что стрессы, вызываемые необходимостью адаптации к новым формам поведения, не концентрируются в одном временном промежутке. Из этой гипотезы следует, что у тех, кто по любым причинам одновременно имеет дело с более чем одной задачей, больше проблем». Так, например, «если половое созревание и скачок в росте происходят вовремя, то индивиды могут приспособиться к этим физическим изменениям до того, как от родителей и учителей начнут исходить другие давления, и переносят это сравнительно легко. Для тех, кто созревает позже, будет труднее приспособиться ввиду симультантности давлений» [11; 10—11].

Характерный для автора подход к проблемам развития порождает традиционное для западной психологии понимание кризиса как стресса, расстройства адаптации. По сути здесь выделяются лишь факторы, оказывающие влияние на степень этого стресса, прежде всего биологические факторы, например темп биологического созревания. Вместе с тем Дж. Коулмен выделяет и некоторые условия социального порядка, которые сводятся к особенностям стратегии общения взрослых с подрастающим поколением. В частности, он призывает родителей быть скорее авторитарными, чем либеральными по отношению к поведению своих взрослеющих детей: подростки и юноши, как он считает, лучше приспосабливаются не в том случае, когда ответственность за принятие жизненно важных решений целиком ложится на них, и не тогда, когда их вообще лишают такой ответственности, а только тогда, когда они выступают участниками процесса принятия решения наряду со старшими [10]. Он подчеркивает потребность подростка во взрослом: группа сверстников необходима для выработки некоторых социальных умений, но не она должна быть ведущей. Дж. Коулмен отмечает, что

 

156

 

чем меньше возможностей предоставляется взрослеющему для включения в деятельность старшего поколения и чем ниже уровень родительской заботы о нем, тем более он будет восприимчив к давлениям со стороны группы сверстников [там же].

Настаивая на потребности взрослеющих во взрослых, Дж. Коулмен дает и конкретные рекомендации на этот счет. Так, он считает необходимым, чтобы взрослые научились смотреть на каждого молодого человека как на индивидуальность, а не приписывали бы ему один из сложившихся в общественном мнении стереотипов «молодежи». Необходимо также, с его точки зрения, учитывать фазовый характер приспособления взрослеющих, не ожидая, с одной стороны, одновременного наступления зрелости во всех сферах жизни у большинства молодых людей и, с другой, относясь более терпимо к тем подросткам и юношам, жизненные обстоятельства которых сложились таким образом, что задачи приспособления сконцентрировались на одном промежутке времени [там же].

Отмечая оптимистичность концепции Дж. Коулмена и прогрессивность его рекомендаций, следует вместе с тем подчеркнуть, что в целом его теория не способствует превращению этих рекомендаций в конкретное руководство для организации индивидуального подхода к подросткам и юношам. Акцент на биологических факторах и гетерохронных моментах развития не помогает вскрыть подлинную диалектику становления целостной личности. Развитие одной тематики отношений Дж. Коулмен не рассматривает непременным условием развития других. Выделение независимых линий адаптации внутри личности представляется сомнительным даже с точки зрения эволюционистского подхода к проблемам психического развития. Очевидно, что дальнейшее продвижение в понимании особенностей переходного возраста требует прежде всего пересмотра эволюционистской позиции в рассмотрении сущности психического развития личности ребенка.

В советской психологии разрабатывается такой подход к пониманию переходного возраста, при котором его психологическое содержание не сводится к проявлениям кризиса [1], [2], [4], [5], [6]. С позиций диалектико-материалистической концепции развития общие закономерности психического развития не могут быть ограничены законами индивидуального приспособления, а вследствие этого и моменты адаптации не получают значения источника центральных психологических изменений в подростковом и юношеском возрасте. Сущностью переходного возраста становится обострение и относительное разрешение движущего противоречия личности, заложенного в самой ее природе и являющегося постоянным источником ее «самодвижения». Таким образом, переход развития на новую ступень ставится в зависимость не от внешних по отношению к развивающейся личности факторов, но вытекает из самой логики ее развития. Негативная тенденция при этом оказывается подчиненной позитивным изменениям в личности, которые в отличие от классической для западной психологии парадигмы взросления получают статус ведущей тенденции переходного развития.

Рассмотренные англо-американские исследования свидетельствуют о возникновении новой волны интереса к проблеме кризиса в переходном возрасте. В настоящее время западными исследователями накоплен обширный эмпирический материал, выявивший несостоятельность «классического» понимания проблематики подросткового и юношеского возраста. Однако, несмотря на наличие ряда интересных результатов и попытки подчеркнуть возможность преобладания в переходном возрасте позитивной тенденции развития, эта тенденция так и остается «навязываемой» личности внешними по отношению к логике ее развития обстоятельствами и потому все же вторичной по отношению к негативным изменениям. Все это говорит о том, что в пересмотре традиционных теорий взросления современные западные исследователи фактически не выходят за рамки «кризисной» парадигмы и, разрабатывая новые ее варианты, не устраняют ее ограниченности.

 

1. Выготский Л. С. Проблема возрастной периодизации детского развития. — Вопросы психологии, 1972, № 2, с. 114—123.

2. Выготский Л. С. Педология подростка (на правах рукописи). — М., 1929.

3. Давыдов В. В. Основные проблемы возрастной и педагогической психологии на современном этапе развития образования. — Вопросы психологии, 1976, № 4, с. 3—15.

4. Драгунова Т. В. Проблема конфликта в подростковом возрасте. — Вопросы психологии, 1972, № 2, с. 25—37.

5. Кон И. С. Психология юношеского возраста. — М., 1979.—175 с.

6. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. — М., 1965. —570 с.

7. Якобсон П. М. Некоторые данные о психологии юношеского возраста в зарубежной литературе. — Вопросы психологии, 1970, № 4, с. 150—159.

8. Alissi A. S. Concepts of adolescence. — Adolescence, 1970, v. 7, N 28, p. 491—510.

9. Bandura A. The storm decade: Fact or fiction. — In: Adolescence: Interventional strategies: Participant's manual. Goethersburg, 1978, p. 89—96.

10. Coleman J. C. The nature of adolescence. L. — N. Y., 1980. 214 p.

11. Coleman J. C. Current contradiction in adolescent theory. — J. of Youth and Adolescence, 1978, v. 7(1), p. 1—11.

12. Coleman J. C, Georg R., Holt G. Adolescents and their parents: A study of attitudes. — J. Gen. Psychol., 1977, v. 130, p. 239—245.

13. Douvan E., Adelson J. The adolescent experience. — N. Y., 1966.

14. Elkin F., Westley W. A. The myth of adolescent culture. — Amer. Social. Rev., 1955, v. 20, p. 680—684.

15. Eidelberg L. (ed.) Encyclopedia of psychoanalysis. — N. Y. — L.: Free press, 1968. 571 p.

16. Freud A. Adolescence. — The psychoanalytic study of the child, 1958, v. 13, p. 255—278.

17. Freud A. Adolescence as a developmental disturbance. — In: Guardo C. (ed.) Adolescent as individual. N. Y.: Harper and Row, 1975, p. 71—75.

18. Looney J., Gurderson E. Transient situational disturbances: Course and outcome.—

 

157

 

Amer. J. Psychiatry, 1978, v. 135, p. 660—663.

19. Masterson J. F. The psychiatric significance of adolescent turmoil. — Amer. J. Psychiatry, 1968, v. 124, p. 1549—1554.

20. Masterson J. F. The symptomatic adolescent five years later: He didn't grow out of it. — Amer. J. Psychiatry, 1967, v. 123, p. 1338—1345.

21. Masterson J. F., Washburne A. The symptomatic adolescent: Psychiatric illness or adolescent turmoil. — Amer. J. Psychiatry, 1966, V. 122. p. 1240—1247.

22. Meissner W. Parental interaction of adolescent boy. — J. Gen. Psychol., 1965, v. 107, p. 225—233.

23. Mitchel J. R. Normality in adolescence. — Adolescent Psychiatry, 1980, v. 8, p. 200—213.

24. Offer D., Offer J. From teenage to young manhood. A psychological study. — N. Y., 1975.

25. Offer D., Offer J. Three developmental routes through normal male adolescence. — Adolescent Psychiatry, 1976, v. 47, p. 121—141.

26. Oldham D. Adolescent turmoil: A myth revised. — Adolescent Psychiatry, 1978, v. 6, p. 267—279.

27. Rutter M., Graham R., Chadwick O., Jule W. Adolescent turmoil: Fact or fiction. — J. of Child Psychology and Psychiatry and Allied Disciplines, 1976, v. 17, N 1, p. 35—56.

 

Поступила в редакцию 22.II 1983 г.