136

 

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

 

ЧЕТВЕРТАЯ КНИГА СЕРИИ «ОСНОВЫ ПСИХОЛОГИИ»

 

А. К. ОСНИЦКИЙ

Москва

 

Познавательные процессы: Ощущения, восприятие / Под ред. А. В. Запорожца, Б. Ф. Ломова, В. П. Зинченко. — М.: Педагогика, 1982. — 336 с.

 

В рецензируемом монографическом сборнике подводятся итоги многолетних исследований сенсорно-перцептивных процессов, освещается современное состояние проблем в этой области. Включенные в книгу работы ведущих советских психологов дают возможность представить методологические принципы изучения чувственного уровня познания, результаты и успехи исследований в этой области, основные трудности, с которыми связаны работы данного направления и сформировавшиеся исследовательские стратегии.

Первая, теоретико-постановочная часть книги открывается статьей Б. Г. Ананьева «Сенсорно-перцептивная организация человека». В физиологических механизмах взаимодействия сенсорных систем: конвергенции, интеграции, викарировании, ассоциировании, синестезии и соместезии — автор видит основу обеспечения целостности и адекватности, психических образований. В основание классификации сенсорных систем на психологическом уровне ставится их генез и целостность функционирования. Общее для всех известных перцептивных действий, указывает автор,— то, что они являются продуктом индивидуального развития и жизненного опыта, в котором существенное место занимают культурные средства. Перцептивные действия не заданы самой организацией анализаторов, их физиологической природой. «Функциональные механизмы на самых ранних ступенях развития реализуют филогенетическую программу и складываются задолго до возникновения операциональных механизмов, составляя их внутреннее основание» (с. 19). На их базе в процессе научения, воспитания и накопления опыта поведения строится все более усложняющаяся система перцептивных действий. Именно в противоречии функциональных и операциональных механизмов автор видит движущие силы развития.

Специально анализируется ведущая роль зрительной системы, подчеркивается ее обусловленность социальным развитием и задачами повседневного поведения человека. От анализа функциональных и операциональных механизмов зрительной системы Б. Г. Ананьев переходит к анализу механизма, опосредствованного общественной практикой человека,— наблюдению. Рассматривается своеобразие, общность и вклад в общее филогенетическое развитие систем «наблюдение — изображение», «наблюдение — письмо», «наблюдение — управление». Подчеркивается, что воспитание наблюдательности как свойства личности и интеллекта является одной из общих задач обучения, формирует у человека к началу самостоятельной деятельности необходимые операциональные механизмы восприятия. Стратегия изучения перцептивного потенциала человека должна, по мнению автора, быть нацелена на исследование состояний и возможностей определенных систем наблюдения, включенных в деятельность.

А. Н. Леонтьев в статье «Ощущение и восприятие как образы предметного мира» подчеркивает значимость появления проблем использования субъектом прошлого опыта в восприятии и связи восприятия с движением. Уже Г. Гельмгольцем была поставлена проблема формирования инвариантных образов на базе постоянного изменения чувственных образов и проблемы «присоединения» знаний прошлого опыта к наличной ситуации в «бессознательных умозаключениях». В работах И. М. Сеченова раскрывается связь восприятия с рефлекторным движением, связь чувствования с перемещением воспринимающих органов. В моторной теории внимания Н. Н. Ланге восприятие подчиняется цели, оно рассматривается как имеющий рефлекторную организацию двигательный процесс.

По мнению А. Н. Леонтьева, современная проблема восприятия должна быть поставлена и разработана как проблема формирования у субъекта образа мира. Перцептивные действия, как выяснилось в работах советских психологов, становятся, с одной стороны, средством построения образа мира, с другой стороны, картина мира сама начинает определять структуру перцептивных процессов и действий, опосредствующих взаимодействие человека с окружающим миром.

Раскрывая механизмы осуществления перцептивных действий, А. Н. Леонтьев подробно останавливается на свойстве предметности восприятия, раскрывая не только его «объективированность», но и связь с системой значений, что существенно меняет отношение к воспринимаемому объекту. Результаты специальных псевдоскопических и инвертоскопических исследований, развернутых под его руководством, позволяют «схватить» момент, когда процессы осмысливания воспринимаемого приобретают форму особых действий, «направленных на исправление искажений, противоречащих объективным законам». Именно в этих экспериментах была выявлена неконстантность «видимого поля» восприятия при константности «видимого мира».

 

137

 

Статья А. В. Запорожца и В. П. Зинченко «Восприятие, движение, действие» начинается с обсуждения плодотворных идей И. М. Сеченова, А. А. Ухтомского, Н. А. Бернштейна о связи движения с восприятием. Основным механизмом, обеспечивающим, по мнению авторов, адекватность перцептивных образов, является связь восприятия с движением и действием (целенаправленным и предметным — по А. Н. Леонтьеву). В развернутой внешней форме перцептивное действие наблюдается лишь на ранних стадиях онтогенеза. В дальнейшем оно претерпевает ряд последовательных сокращений и изменений, пока не облекается в форму мгновенного акта усмотрения объекта. Генетическое изучение развития перцептивных действий позволяет вскрыть их действительное строение, трансформации, осуществляющиеся по мере развития, и функциональную роль их в отражении мира. Особый смысл приобретает исследование формируемых в процессе научения эталонов, оперативных единиц восприятия, дающих возможность ускоренного и даже одномоментного опознавания объектов и ситуаций.

Возвращаясь к связи движения и когнитивных средств, авторы обращаются к понятию «живого движения», выдвинутого Н. А. Бернштейном. «Живое движение», как показывает анализ, всегда обусловлено практической задачей будущего, в нем самым тесным образом переплетены пространственные и временные опосредствования. Именно «живое движение» становится источником ощущения собственных движений, скоординированных с миром, — той основой, на которой возникает возможность произвольного управления движениями, возможность управляемого восприятия. Обусловленность живым движением при выполнении перцептивных действий особенно отчетливо обнаруживается на первых порах развития образа восприятия, а в дальнейшем наблюдается все большее абстрагирование от текущей реальности, поиск инвариантных средств и трансформация образов в перцептивные схемы, знаки, символы.

Опосредствованность восприятия предуготовленностью человека к встрече с окружающими объектами рассматривается в статье Р. Г. Натадзе «Восприятие и установка». Установка раскрывается как психологический механизм, который обусловливает единство действия, соответствующего данной ситуации и потребности субъекта. Фиксированная в восприятии установка может оказывать контрастные и ассимилятивные влияния на оценку свойств воспринимаемых объектов. Концепция установки при решении проблем восприятия, по сути дела, снимает с повестки дня обсуждение «постулата непосредственности», традиционного для психологии прошлого, и предлагает рассматривать «восприятие, как и всякие действия человека, в их опосредствованности установкой целостного субъекта».

Подробно обсуждаются типологические различия в проявлении установки по самым различным параметрам: скорости и легкости вы: работки фиксированной установки, ее устойчивости, степени иррадиации, генерализации, степени сохранности и т. д. Выделенные Д. Н. Узнадзе пять типов проявления установочных закономерностей и связанные с ними особенности восприятия, по мнению автора, хорошо коррелируют с типами характера и темперамента, что опять же свидетельствует в пользу субъективной целостности установки.

Второй раздел книги, посвященный анализу основных сенсорных систем, начинается статьей К. В. Бардина и Ю. М. Забродина «Проблемы сенсорной психофизики», в которой обсуждается идея потенциальной измеримости психических явлений и оцениваются известные процедуры измерений, выявленные основания и постулаты.

В первом круге проблем авторы сопоставляют психофизические теории, использующие принцип непрерывности сенсорного ряда, с пороговыми теориями. Во втором круге сопоставляются логарифмическая (Г. Фехнер) и степенная (С. С. Стивенс) формулировки закона, устанавливающего связь между силой воздействия и выраженностью ощущения. Предлагается знаменательный для настоящего времени авторский инвариант основного психофизического закона с введением константы ∆Е/Е^z, в которой используется параметр Z, зависящий от информированности наблюдателя об условиях испытаний, от организации диапазона стимулов, особенностей инструкции и статистической структуры стимульного ряда, т. е. от факторов, регулирующих поведение человека. В третьем круге обсуждаются достоинства и недостатки методов косвенного и прямого шкалирования.

А. И. Богословский в статье «Зрение», жалуясь на отсутствие в настоящий момент обобщающей теории зрительных ощущений, ограничивает свое изложение анализом закономерностей работы зрительной системы. Заслуживают внимания новые сведения об искажениях проекции зрительной стимуляции на сетчатку, дополняющие известные аргументы Г. Гельмгольца о несовершенстве глаза как воспринимающего аппарата.

Однако в целом создается впечатление, что несмотря на увеличение числа новых данных в биофизике, биохимии и физиологии зрения, решение собственно психофизиологических проблем зрения не продвинулось со времен С. В. Кравкова. Трудно принять позицию автора, который призывает лишь к «поиску связей и соотношений между психологическими и физиологическими закономерностями», на основании того, что физиологические процессы являются материальным субстратом зрительных ощущений, предлагая нам тем самым спорный вариант решения проблемы психофизиологического параллелизма. Не правильнее ли искать собственно психологические или психофизиологические методы исследования зрения, в которых сама задача исследования формулировалась бы применительно к психологии ощущения и восприятия, а не к их физиологической подкладке?

В статье «Психофизиология цветового зрения» Е. Н. Соколов отталкивается от анализа феноменологии цветовых ощущений, переходит к анализу связи этой феноменологии с психофизиологическими характеристиками стимула и только после этого к анализу нейронных механизмов переработки информации о цвете. И хотя целью автора является все же построение модели цветового анализатора из нейроноподобных элементов, исследовательский ход

 

138

 

от анализа психофизиологической феноменологии к исследованию физиологических механизмов ее обеспечения безупречен. Доводы автора в пользу сферической модели цветоразличения подтверждаются совмещением в ней и цветового тона и насыщенности, соответствием субъективных оценок, возможностью рассчитывать пороговые характеристики. «Сферическая модель цветового зрения,— с полным правом пишет автор,— совмещает в себе нейрофизиологические и психологические характеристики». Статью «Слуховые ощущения» Н. А. Дубровский начинает с анализа физических характеристик звука и их преобразований в слуховой системе, а затем переходит к анализу психологических аспектов: порогам ощущений, изменения чувствительности и т. п. Особо выделяются субъективные качества слухового ощущения: громкость, высота звука, тембр, объем. Специально прослеживается специфика слуховых ощущений в условиях бинаурального восприятия и пространственной разнесенности звуков.

Характеристикой рецепторных аппаратов кожной чувствительности начинается статья Б. Ф. Ломова «Кожная чувствительность и осязание». Для формирования ощущений наиболее значимы силовые и временные характеристики воздействия на рецепторы. Наряду с выделением элементарных свойств, т. е. с ощущениями, тактильный анализатор при условии надавливания и протаскивания (пассивное осязание) обеспечивает различение элементов формы и формирование целостного образа формы как образа представления. Б. Ф. Ломов корректирует установившееся в психологии отождествление осязания с кожной чувствительностью, которая помимо тактильных включает вибрационные, температурные, болевые и кинестетические ощущения. Без сигналов о характеристиках движений рук, пальцев, губ, тела не было бы информации о таких свойствах объекта, как контур, форма, твердость, эластичность. Только благодаря взаимодействию кожного и кинестетического анализаторов в процессе ощупывания отражается траектория перемещения пальцев, причем характер перемещений диктуется формой объекта, а дискретность ощупывающих движений определяется измерительной функцией руки.

Третья часть книги посвящена изучению отдельных проблем чувственного познания. В статье Б. М. Величковского «Функциональная структура перцептивных процессов» анализируются механизмы динамической локализации предмета в трехмерном пространстве. Сопоставляя исследования восприятия формы и совмещая их с изучением пространственной локализации, Б. М. Величковский обсуждает несколько теоретических схем организации восприятия. Однонаправленным моделям когнитивной психологии автор противопоставляет более жизнеспособную циклическую модель, микрогенеза, развиваемую в работах советских психологов и реализующуюся в нескольких фазах последовательного уточнения образа воспринимаемого предмета. Анализ филогенеза и раннего онтогенеза организации перцептивных процессов выявляет механизмы активности, уровневую организацию восприятия и пространственно-временную локализацию воспринимаемых объектов.

Восприятию пространственных свойств предметов посвятили свою статью А. Д. Логвиненко и В. В. Столин. Они подробно останавливаются на монокулярных и бинокулярных признаках удаленности, ставят проблему перехода от психофизики отдельных признаков к перцептивным инвариантам, являющимся результатом перцептивного научения, и другим механизмам, обусловливающим пространственность образов. Анализ перцептивных конфликтов и перцептивных интеграции позволяет авторам представить модель формирования предметного образа и места участия в нем того, что А. Н. Леонтьев метафорически называл «чувственной тканью» образа.

В этом же разделе представлена посмертная, незаконченная статья П. А. Шеварева о проблемах константности зрительного восприятия, в которой предпринята попытка упорядочить понятийную структуру проблемы константности и зафиксировать методические приемы исследования. Заканчивается статья тщательной постановкой проблематики и путей исследования константности видимого цвета, так и оставшихся незавершенными.

В статье М. С. Шехтера анализируются механизмы сличения стимульной информации с эталонами памяти, в связи с чем обсуждаются и разные виды опознавательных эталонов. Полемизируя с другими точками зрения, объясняющими одномоментность процесса восприятия, автор предлагает и убедительно аргументирует собственную гипотезу, согласно которой в процессе научения на основе усвоения совокупности различительных признаков формируется целостный, интегральный перцепт (образ), участвующий в процессах сличения как неразложимая единица, как субъективно одномерный эталон. Вместе с тем, подчеркивает М. С. Шехтер, процесс опознания по целостному эталону нельзя понимать как одноразовый акт: во-первых, процесс сличения с эталоном включает в себя ряд последовательных, все более точных статистических оценок предъявленного стимула, во-вторых, сличение с целостным эталоном в ряде случаев происходит после предварительного сличения с эталонами более широких классов.

При анализе природы формирования целостных образов-эталонов М. С. Шехтер ставит во главу угла вопрос о взаимоотношении целостного перцептивного образа и сенсорных отображений отдельных признаков. Предлагаемое автором решение во многих отношениях не совпадает с гештальтистской концепцией целостности восприятия.

В целом в монографии методологически проработана и получила экспериментальное разрешение, пожалуй, вся совокупность основных свойств ощущения и восприятия; хорошо представлена история решения проблем, связанных с чувственным отражением; отчетливо прослеживается преемственность поиска передовых представителей отечественной психологии прошлого века, разработок ветеранов советской психологии и современных исследований. Материалы монографии дают возможность ознакомиться с методологией исследования чувственного познания в советской психологии, уловить ее принципиальное отличие от методологии бихевиоризма, гештальтизма,

 

139

 

функционализма и когнитивной психологии. Не отбрасывая позитивных достижений западной психологии, перепроверяя их, советские ученые успешно развивают собственное представление о действенной основе перцептивных процессов, о связи чувственного отражения с активностью субъекта в сфере общественной практики.