156
КОГНИТИВНЫЕ ФАКТОРЫ
МОТИВАЦИИ И НАУЧЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
d'Ydewalle О., Lens W.
(eds.) Cognition in human motivation and
learning. —
Сборник,
посвященный виднейшему специалисту по проблеме мотивации — проф. Ж. Нюттену, включает 11 статей по актуальным проблемам
психологии научения и мотивации. Авторы сборника — крупнейшие зарубежные
психологи.
Дж. Брунер рассматривает проблему
регуляции действия намерением. На конкретных эмпирических фактах анализируется
взаимодействие матери и ребенка как диалог, в котором можно выделить намерение,
цель и систему процедур общения. Способы общения взрослого и ребенка
рассматриваются как средства формирования и трансляции намерений, из которых
строится вся социальная жизнь (система диалогов).
Возрастные границы возникновения предпосылок переживания
успеха и неуспеха анализируются в статье X. Хекхаузена.
Первоначально возникает фиксация результата действия (1; 5 лет), в связи с которым проявляются лишь аффективные реакции. К возрасту
3; 5 лет складывается внутреннее приписывание результата действия себе,
возникают переживания успеха и неуспеха. Автор подчеркивает, что указанные
возрастные границы должны рассматриваться в терминах умственного возраста;
необходимо учитывать также специфику операциональных
определений успеха.
У. Мишель описывает исследования когнитивных факторов,
влияющих на продолжительность целенаправленного ожидания ребенком положительных
подкреплений. Наблюдения за детьми выявили различные способы «когнитивного
избегания» ожидаемого объекта. В экспериментах вместо объектов испытуемым
предъявлялись слайды релевантного или иррелевантного
содержания. Время ожидания было наибольшим при предъявлении релевантных
слайдов. Для объяснения этих противоречивых результатов автор использует
различение мотивационной и информационной функций стимула (см. Berlyne, 1960; Estes, 1974). Эксперименты, в которых в инструкции
акцентировались мотивирующие качества подкреплений, подтвердили данную
теоретическую интерпретацию: длительность ожидания определяется не объективным
содержанием проекции на экране, а когнитивной репрезентацией поощрения в
сознании ребенка. Эксперименты, в которых дети могли выбирать стратегии (правила) ожидания, выявили возрастные этапы
развития этих стратегий: предпочтение релевантных поощрений и центрация на мотивационных свойствах ожидаемых объектов (до
5; 0 лет); самоотвлечения (6; 0 лет); самоинструктаж (9; 0 лет); центрация
на информационных свойствах объектов (12; 0 лет).
В статье Т. Риана выдвинут тезис
о множественности типов научения, для каждого из которых роль намерения
является различной. Этот тезис противопоставляется распространенному
представлению о существовании принципов,
157
адекватных
для всех типов научения. Автор предлагает классификацию, включающую 11 типов
научения: воспоминание, заучивание, узнавание и др. В основание данной
типологии положены опыт субъекта, характер экспериментальной ситуации и
инструкции, метод тестирования и паттерн полученных результатов. Автор
указывает, например, что используемая экспериментальная парадигма позволяет
анализировать лишь один тип научения, тогда как обычно полученные результаты и
выводы неправомерно распространяются на все научение в целом.
М. Маркс излагает свою теорию селективного
инструментального научения, призванную синтезировать бихевиористскую
и когнитивную ориентации. Автор критикует как бихевиоризм (за то, что он не
учитывает когнитивные факторы), так и когнитивную психологию (за предельную
рационализацию психики) и предлагает концепцию активации навыка (навык — связь S—R, активация навыка — актуальная
сила этой связи). В терминах «навык» и «активация навыка» анализируются
различные экспериментальные феномены в исследованиях памяти и научения, а также
новейшие направления в когнитивной психологии — анализ глубины переработки
информации и анализ схематической организации когнитивных процессов.
Переход от традиционных теорий подкрепления Э. Торндайка и К. Халла к более диффузной концепции подкрепления в когнитивной
психологии прослеживается в статье У. Эстеса. Данный
переход выражается не только в смене теоретических представлений о научении, подкреплении, выборе и т. д. (от психологического
гедонизма с аналогией «человек— животное» — к
психологическому рационализму с аналогией «человек — компьютер»), но и в
изменении основной экспериментальной парадигмы (от изучения научения путем проб
и ошибок — к изучению научения путем наблюдения). Рассматривается также вопрос
о формах хранения в памяти информации о подкреплениях и альтернативах.
В статье К. Прибрама
подчеркивается необходимость интеграции психологического знания на
нейропсихологическом фундаменте. Специфика позиции нейропсихолога
заключается в том, что он изучает мозговые механизмы поведения. Эти механизмы
рассматриваются автором как частотные анализаторы, математическим и физическим
аналогом которых являются голограммы; детализируется предложенная ранее (Pribram, 1971) модель голографических мозговых процессов.
Используя различение контроля при помощи обратных связей и упреждающего
контроля, автор дает нейропсихологические определения различных психологических
функций — внимания, намерения, познания, эмоций и мотивации.
В статье Дж. Аткинсона
«Тематическое апперцептивное измерение мотивации в 1950 и 1980 гг.» анализируются
психометрические свойства модификации ТАТа для
измерения мотивации достижения. Низкая надежность теста, служившая объектом
критики, получает объяснение в свете новой теории динамики действия (Atkinson, Birch, 1970). Согласно этой теории
поведение индивида трактуется как непрерывный поток, характеризующийся постоянными
переходами от одной активности к другой. Вариации имажинативного
поведения следует рассматривать не как недостаток, а как достоинство теста,
фиксирующего объективную динамику активностей. Автор приводит результаты
многочисленных экспериментов, показавших высокую
валидность теста в сочетании с его низкой надежностью. Итоговый вывод автора:
надежность как психометрическая характеристика теста — пережиток традиционной
(«эпизодической») теории поведения.
Дж. Рейнор излагает свою версию
теории мотивации достижения, включающую в число детерминант поведения
ориентацию на будущее. Эта версия предполагает разработку системы новых
понятий: линия поведения, шаг, предвидимая—непредвидимая
линии поведения, закрытая—открытая линии поведения, психологическая карьера и
др. Развитие этих понятий ведет, по мнению автора, к синтезу теории личности А.
Маслоу и теории мотивации Дж. Аткинсона.
Двухуровневая модель переработки временной информации
описывается в статье П. Фресса. Уровни модели —
восприятие времени, результатом которого является так называемое воспринимаемое
настоящее, и репрезентация времени — когнитивная конструкция, позволяющая
индивиду ориентироваться в потоке времени. Предполагается также схема модели,
представляющая собой сеть когнитивных механизмов (сенсорный регистр,
кратковременная и долговременная память и т. д.) и организмических
факторов (установки, мотивации, цели и т. д.), опосредующих связь S—R в процессах восприятия и
репрезентации времени.
Г. Томэ в статье «Временная
перспектива будущего и проблема взаимодействия когнитивных процессов и
мотивации» противопоставляет две теоретические традиции в трактовке временной
перспективы будущего (ВПБ) как детерминанты поведения. Обе традиции восходят к
теории личности К. Левина, однако если в одной из них (Ж. Нюттен)
связь между мотивацией и ВПБ определяется в терминах взаимодействия, то в
другой (Р. Бергиус, Г. Келли)
мотивация подменяется ВПБ. На основании оценки
детерминирующих функций ВПБ и ее связей с социальными, психологическими и
биологическими (возраст) переменными автор приходит к выводу, что в настоящее
время нет эмпирических оснований для замены мотивационных понятий конструктом
ВПБ, а наиболее продуктивным теоретическим подходом остается анализ
взаимодействия мотивации и когнитивных процессов.
Для сборника в целом характерно разнообразие представленных
в нем областей психологического знания (исследования восприятия, внимания,
памяти, научения, общения, мотивации и личности) и различия теоретических
установок авторов по отношению к стимульно-реактивной
психологии (от субординации когнитивных механизмов в схеме S—R до полного отрицания этой
схемы). Наряду с этим следует отметить общее стремление авторов к интеграции
психологических знаний, требующей создания новых теорий.
А. Б. Орлов
Москва