143

 

ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

 

ЗНАЧЕНИЕ РАБОТ В. ПРЕЙЕРА ДЛЯ РАЗВИТИЯ ДЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

 

(К 100-летию со времени публикации «Души ребенка» В. Прейера)

 

А.А. НИКОЛЬСКАЯ

 

Выдающийся немецкий физиолог и психолог В. Прейер был ученым очень широкого профиля. Его исследования охватывали проблемы общей биологии, биохимии, биофизики, эмбриологии, психофизиологии органов чувств, психотерапии и др. Он был горячим сторонником эволюционной теории Ч. Дарвина (в частности, автором обстоятельной книги о его жизни и деятельности) и активным борцом за распространение идеи развития, за внедрение объективных методов исследования психической деятельности. Труды В. Прейера оказали влияние на развитие различных областей науки, но наибольшую популярность приобрела его книга «Душа ребенка», 100-летие со времени выхода которой исполнилось в истекшем году. Исследование В. Прейера, проведенное путем строго объективного наблюдения, показало пути приобретения точных научных данных о духовном и физическом развитии в детском возрасте и стало образцом для организации таких наблюдений, положило начало систематическим исследованиям психологии ребенка Книга В. Прейера была переведена на многие языки и оказала существенное влияние на развитие детской психологии во всем мире. 100-летие со времени выхода книги В. Прейера было отмечено проведением международного симпозиума, организованного в Иене, где В. Прейер многие годы преподавал в университете.

В русской науке начиная с середины XIX в. был очень велик интерес к проблемам естественнонаучного изучения психических явлений, в частности к объективному изучению проблем детского развития. Поисками закономерностей физического и психического развития ребенка занимались многие крупнейшие ученые естественнонаучного профиля: И.М. Сеченов, Н.Ф. Лесгафт, В.М. Бехтерев и другие наиболее видные психологи и педагоги того времени: К.Д. Ушинский, И.А. Сикорский, П.Ф. Каптерев, А.П. Нечаев. Ими были сформулированы основные задачи, стоящие перед этой областью знания, многое было сделано для организации исследований и распространения научных знаний, был накоплен ценный фактический материал, обусловивший возможность выделения детской психологии в самостоятельную отрасль психологической науки. Разрабатывая проблематику исследований детского развития в соответствии со спецификой задач, стоящих перед отечественной наукой, русские ученые стремились вместе с тем развивать ее в контексте мировой научной мысли. Оли внимательно следили за исследованиями иностранных коллег. Многие наиболее интересные и ценные исследования по психологии детства были переведены на русский язык, в первую очередь — труды пионеров детской психологии Б. Сигизмунда, Ч. Дарвина, Б. Пере, В. Прейера, Д. Сёлли и др.

«Душа ребенка» В. Прейера (ее первая часть) была впервые переведена на русский язык в 1891 г. профессором Киевского университета И.А. Сикорским, являвшимся одним из зачинателей исследований по детской психологии в России. Для русской детской психологии этого периода было характерно стремление связывать проблемы психического развития с вопросами правильного руководства духовным и физическим развитием ребенка, с задачами научного обоснования педагогического процесса, с разработкой законов, принципов воспитания. Детская психология рассматривалась как необходимая основа для научного решения этих задач. «Подобная смелая, широкая задача, — писал И.А. Сикорский, — была почти невозможна еще не так давно, когда не существовало психологии детства. Но в последнее время этот важный отдел обогатился рядом работ, имеющих характер естественнонаучных исследований, произведенных, большей частью, врачами и натуралистами. Таковы исследования Сигизмунда, Дарвина, Кусмауля, Тэна, Лобиша, Шульце, Прейера... Эти работы вместе взятые составляют современную психологию детства и дают исходную точку для гигиены и воспитания детей» [14; 5]. Эту же мысль И.А. Сикорский развивал в предисловии к переводу книги В. Прейера и в этом видел ее главную ценность: «Попытки поднять искусство воспитания выше уровня эмпиризма и поставить на научные основы более и более обнаруживаются. Главнейшим препятствием к этому служило всегда отсутствие установленных данных в науках вспомогательных... Наибольшее значение для воспитания имеет, бесспорно, психология. Между тем еще до недавнего времени самая важная часть этой науки, касающаяся периода детского возраста, принадлежала к числу наименее разработанных отделов, и все главные положения, которыми руководилась педагогия, заимствованы из психологии взрослого. Легко понять, насколько могли быть проблематичны результаты, основанные на такой аналогии. При таком положении дела всякий шаг вперед в изучении психологии детства получает первостепенное значение для науки и искусства воспитания. С этой точки зрения книга Прейера составляет самую выдающуюся научную новость» [10; 1—2].

Путь объективного, а не интроспективного изучения психических явлений стал приобретать все большую популярность, стал основой наиболее плодотворной — естественнонаучной — тенденции развития русской психологии. Под этим углом зрения И.А. Сикорский и оценивает значение книги В. Прейера. «Материал, собранный неутомимым наблюдателем, — писал

 

144

 

он, — велик и обнимает главшейшие стороны духовной жизни ребенка начиная с рождения. Наблюдения ведены и разработаны по методу точных наук, и в этом заключается главнейшее достоинство труда Прейера. По своей обширности, тщательной разработке и новизне содержания труд Прейера должен сделаться настольной книгой для родителей и воспитателей — я не говорю уже о его значении для психологии» [10; 2].

Получение точных данных об особенностях детского развития ставилось в связь не только с научным обоснованием педагогического процесса, но и с решением принципиально важных философских проблем, в частности с вопросом о соотношении высших и низших форм познания, с проблемой «врожденных идей», с пониманием путей умственного развития человечества и т. п. Поэтому основную теоретическую и практическую ценность труда В. Прейера И.А. Сикорский видел в том, что он пытается дать посильный ответ «на главнейшие вопросы, которые могут возникнуть в уме физиолога и философа, учителя и воспитателя, друга человечества и всякого, кто захочет наблюдать ребенка» [10; 3].

И.А. Сикорский не располагал возможностью перевода книги В. Прейера целиком. Для перевода он избрал первую часть, посвященную развитию органов чувств и основных эмоциональных впечатлений (удовольствие, неудовольствие, страх, удивление и т. п.). Этот выбор был сделан не случайно, поскольку И.А. Сикорский был вполне солидарен с В. Прейером в том, что проявления психической деятельности начинаются именно с чувств, и считал, что «правильное развитие чувств должно составлять первую задачу гигиены воспитания» [14; 28], поскольку чувство «служит проводником и возбудителем психического развития, оно может и содействовать умственному прогрессу, но может и задерживать его» [14; 57]. Знакомство И.А. Сикорского с книгой В. Прейера состоялось задолго до ее перевода. Об этом свидетельствует то, что уже в 1884 г. была опубликована книга И.А. Сикорского «Воспитание в возрасте первого детства», в которой он называет имя Прейера в числе основоположников детской психологии и нередко ссылается на полученные им данные. Исследование, В. Прейера побудило И.А. Сикорского провести наблюдение над развитием собственных детей, а также детей, находящихся в Петербургском воспитательном доме, и над новорожденными в Надеждинском родовспомогательном заведении. На этой основе он рассмотрел общий ход детского развития, особо отметив связь между развитием мозга и развитием психических функций и подчеркнув педагогическое значение первого детства для последующего духовного и физического развития, а затем дал подробный анализ хода и условий развития чувств, интеллекта и воли. Среди задач, стоящих перед исследователем детского развития, И.А. Сикорский наиболее важной считал задачу выявления закономерностей развития, основных его тенденций, что только и дает возможность «выйти из груды педагогического эмпиризма и начать разработку принципов воспитания» [14; 3]. Этим моментам он придавал важное значение и в книге В Прейера. «С появлением ребенка на свет, — отмечал он, — нервно-психическая деятельность становится главнейшей стороной жизни. Как развиваются те или другие функции ее, в какой последовательности выступают различные новые стороны, как интегрируются явления чувствования и воли — дает ответ книга Прейера» [10; 18]. Этой задаче он подчинил и содержание своей книги.

Проводя наблюдения над естественным ходом нервно-психического развития, И.А. Сикорский большое внимание уделил условиям, содействующим и задерживающим это развитие, стремился определить роль внешних и внутренних стимулов развития в различные периоды жизни ребенка. Анализируя условия правильного эмоционального воспитания, он определил его суть как подавление аффектов и развитие здоровых сильных чувств, указал на вред неприятных ощущений и страха для психического развития, особенно на его начальных этапах. В качестве подтверждения он привел данные В. Прейера и Ч. Дарвина. Среди условий умственного развития И.А. Сикорский указал на исключительно важную роль игры. «Можно сказать, — писал он, — что игры удовлетворяют какому-то неумолимому умственному запросу, который побуждает ребенка к неусыпной деятельности» [14; 99]. Движение и гимнастика, отмечал он, имеют в играх второстепенное значение, служат орудием выполнения умственных замыслов. Проанализировав под этим углом зрения психологическую сущность детских игр, дав их классификацию, И.А. Сикорский обосновал вывод о том, что игра является мощным стимулом интеллектуального развития в дошкольном возрасте, что она есть не забава или развлечение, а деятельность, имеющая смысл умственного труда, школа мышления. С помощью игр приобретаются и конкретизируются знания о внешнем мире (величина, форма, причинная связь явлений и т. п.), развивается и укрепляется чувство самосознания (начиная с игр и действий, способствующих отделению себя как субъективной силы от всего остального мира, — таскание и бросание предметов и т. п.). В обосновании и развитии этих положений И.А. Сикорский ссылается на факты, полученные В. Прейером, и их интерпретацию. Отмечая сложность и неразработанность вопроса об игре, он подчеркивает: «более глубокое понимание смысла и значения детских игр и забав находим у Прейера. Он назвал игры экспериментированием» [14; 99]. Говоря о значении игры в формировании самосознания, он напоминает о том, что «выяснение той истины, что развитие самосознания совершается таким путем, принадлежит Прейру» [14; 112].

Во многих моментах И.А. Сикорский солидаризировался с В. Прейером относительно развития волевой сферы — начальный момент развития воли, классификация волевых действий, необходимость начинать упражнение в волевых действиях и внимании как можно раньше, так как это исходная точка в деле воспитания привычки к труду, целесообразность использования крайней слабости воли ребенка для того, чтобы внушить ему определенный план действий, научить его сдерживать аффекты и реализовывать посредством подражания собственные волевые акты.

 

145

 

Опираясь на материалы собственных наблюдений и исследования других авторов, в первую очередь В. Прейера, И.А. Сикорский представил картину нормального хода нервно-психического развития, привлек внимание к возрасту первого детства, поскольку оно является «периодом наиболее важным в воспитательном отношении» [14; 184] дал классификацию типичных ошибок воспитания с точки зрения их влияния на нервно-психическое развитие, подчеркнул значение гармонического развития всех сторон психической жизни (чувства, интеллекта, воли), отметил важность соблюдения правильного соотношения между умственным и физическим развитием.

Книга В. Прейера «Душа ребенка» требовала от читателя достаточно высокого уровня психологических и физиологических знаний. Чтобы облегчить пользование ею, В. Прейер написал книгу «Духовное развитие в первом детстве», являющуюся как бы введением к «Душе ребенка» и снабженную руководством для родителей по ведению наблюдений за развитием детей начиная с рождения. Эта книга появилась в 1894 г. на русском языке в переводе П.Ф. Каптерева [12], автора многочисленных работ по психологии ребенка, редактора Энциклопедии семейного воспитания, содержавшей много серьезных данных по вопросам детского развития.

В 1894 г. были также изданы две публичные лекции Н.Н. Ланге на тему «Душа ребенка в первые годы жизни» [5]. Он высоко ценил труды В. Прейера («Наблюдения Прейера составляют основу нашего изложения», — отмечал Н.Н. Ланге во вступлении). Развивая их основные положения, Н.Н. Ланге изложил наиболее существенные данные о развитии волевой, познавательной и эмоциональной жизни ребенка первых трех лет жизни с точки зрения их теоретической и практической значимости. «Научное изучение души ребенка должно почитаться общественной необходимостью, ибо дать правильное воспитание невозможно, пока мы не знаем природы воспитуемого», — подчеркивал он [5; 5]. В качестве приложения он дал извлечение из календаря психической жизни ребенка, содержащегося в книге В. Прейера «Душа ребенка», и обратился к русским читателям с призывом организовать аналогичные наблюдения. «В высшей степени желательно, — писал Н.Н. Ланге, — чтобы привычка вести подобные календари (хотя бы самые краткие), равно как маленькие словари детских слов (помесячно), получили большее распространение. В двояком отношении полезны были бы подобные записи: во-первых, для самих родителей, ибо таким образом можно приучиться точно наблюдать своего ребенка и правильно объяснять его психическую жизнь; а во-вторых, для дальнейшего развития научной психологии дитяти» [5; 53].

Перевод книг В. Прейера и популяризация их содержания способствовали росту интереса к проблемам изучения детства, организации новых оригинальных исследований в этой области, распространению своеобразного жанра — дневников развития ребенка, создаваемых родителями. Так, мысль В. Прейера о плодотворности сравнительного наблюдения над нормальными и аномальными детьми и над молодыми животными получила реализацию в книге И.А. Сикорского «Душа ребенка с кратким описанием души животных и души взрослого человека», неоднократно переиздававшейся [15].

Достаточно широкий круг исследований детского развития развернулся в Педологическом институте, находившемся в ведении Психоневрологического института в Петербурге, руководимого В.М. Бехтеревым. Перед институтом ставилась двоякая задача: изучение ребенка и его воспитание на основе знания физической и нервно-психической природы. «...От совмещения изучения психики с воспитанием, — считал В.М. Бехтерев, — выигрывает не одно только воспитание, но и правильное изучение психики ребенка» [1; 37]. В.М. Бехтерев исходил из признания огромной общественной значимости воспитания. «Воспитание, — утверждал он, — служит или, по крайней мере, должно служить краеугольным камнем культурного развития всех вообще народов» [1; 5]. Цель воспитания он видел в формировании деятельной гармонически развитой личности. А это невозможно без знания природных и психологических данных ребенка, без учета его индивидуальности. «Нравственное и умственное воспитание ребенка, — считал он, — имеет самое тесное соотношение с детской психологией и представляет как бы прикладное психологическое знание» [1; 6]. Особенно большое значение он придавал воспитанию в раннем детстве, считал, что недостаточно внимательное отношение к ребенку в этом возрасте губительно отражается на всей последующей жизни человека. Воспитание психики в раннем детстве, по убеждению В. М. Бехтерева, должно начинаться с воспитания органов восприятия внешних воздействий (зрение, слух и др.) и органов движения, имеющих очень существенное значение для развития интеллекта. Приводя конкретные рекомендации в этой области воспитания, В.М. Бехтерев ссылался на исследование В. Прейера. На этой основе он разрабатывал систему воспитания различных сторон психики в целях формирования личности как социальной единицы. Особое значение в этом отношении он придавал воспитанию эмоциональной сферы, в частности этических и эстетических чувств. Много полезного рекомендовал он для развития интеллектуальной и волевой деятельности.

Распространению дневников развития ребенка способствовал выход полного перевода «Души ребенка» В. Прейера, сделанного с 7-го немецкого издания под редакцией В.Ф. Динзе в 1912 г. «Конкретные факты, — отмечал он в предисловии, — остаются лучшими руководителями. Вот почему мы едва ли найдем хоть один труд по психологии ребенка, где не упоминалось бы имя В. Прейера и его известного труда. Содержание последнего вполне оправдывает также завидное внимание к нему со стороны родителей: автор не только рисует детскую душу и удачно вскрывает ее содержание, он вместе с тем учит правильно понимать ее с помощью соответствующих методов Понимание же внутреннего мира ребенка должно вести к разумному уходу за ним» [11; V]. Особую ценность для родителей представляло приложение образца дневника, который, как отмечал В.Ф. Динзе, обладает весьма существенным достоинством для начинающих — «дает строго намеченную канву, которая мешает разбрасываться» [11; XIV]. Третья часть книги

 

146

 

В. Прейера, касающаяся специфики развития языка ребенка, не могла быть полностью переведена на русский язык, поскольку она раскрывала специфику лепета немецкого ребенка. Считая задачу изучения развития детской речи исключительно важной, В.Ф. Динзе дополнил эту часть материалами наблюдений над речевым развитием русских детей. В обращении к русским родителям он настойчиво призывал их к, проведению систематических повседневных наблюдений за развитием языка ребенка, подчеркивая значение изучения языка для понимания психологии ребенка, в особенности для постижения ума и логики детей. В организации этих наблюдений он рекомендовал воспользоваться выясненными В. Прейером условиями усвоения языка и обратить внимание на экспрессивные зачатки языка (крик, смех и т. п.), на импрессивные (жесты, различение слов и шумов и т. п.) и на центральные (обобщение частных случаев, образование предложений, память на звуки и слова и т. п.).

Первой крупной русской публикацией в серии дневников родителей была книга А.Ф. Левоневского «Мой ребенок» [6], явившаяся результатом его наблюдений над развитием сына в течение четырех лет (материалы наблюдения первых трех лет публиковались первоначально в журнале «Русская школа» за 1909, 1911 и 1912 гг.). А.Ф. Левоневский был хорошо знаком с зарубежной литературой по психологии ребенка, являлся переводчиком «Психологии ребенка» Р. Гауппа (1909) и «Монографий о душевном развитии ребенка» К. и В. Штерн (1914), автором рецензии на «Душу ребенка» В. Прейера (1913) и на «Воспоминание, показание и ложь в раннем детстве» К. и В. Штерн (1911). В рецензии на «Душу ребенка» В. Прейера он отмечал, что «работа Прейера сделала целую эпоху в педагогии: она впервые показала возможность строго научного исследования самых первых проявлений душевной жизни, она вызвала интерес к изучению души маленького ребенка» [7; 518], а сам Прейер «дал нам высокий образец человеческого трудолюбия и добросовестности» [7; 520]. Вместе с тем А.Ф. Левоневский считал излишней примененную В. Прейером схематизацию наблюдений и тем более экспериментирование с ребенком, которое может исказить естественный ход развития ребенка. Поэтому за образец для своих наблюдений он взял наблюдения супругов Штерн, которые не прибегали к схематизации наблюдений, а наблюдали всю повседневную жизнь ребенка, со всеми ее радостями и горестями. Существенным моментом подобной работы А.Ф. Левоневский считал совместную работу супругов. Отмечая чрезвычайно интенсивный рост русской и переводной литературы по психологии детства в последнее десятилетие, он указывал на отсутствие в России систематических наблюдений над детьми раннего возраста. Свою работу он рассматривал как попытку восполнить этот пробел. Им приведены обширные данные о развитии движений, памяти, мышления, чувства, речи, самосознания ребенка, о детских играх. Свои данные он сопоставлял с результатами других авторов, в частности В. Прейера, опираясь на них, а в ряде случаев подвергая их сомнению. Особое внимание он обратил на вопрос о развитии детской речи, поскольку для понимания этой стороны психического развития был крайне необходим отечественный материал. Выход дневника А. Ф. Левоневского стал заметным явлением в русской литературе по детской психологии. В предисловии к книге А.П. Нечаев писал: «Наша оригинальная психологическая литература настолько бедна работами, посвященными исследованию первого детства, что всякий новый труд в этой области надо приветствовать как радостное событие.

Книгу А.Ф. Левоневского я приветствую с особенным удовольствием, потому что она является в русской литературе первой интересной параллелью с известным наблюдением Прейера и его исследователей... Ни одно из опубликованных до сих пор русских сочинений не давало в этом отношении такого обширного и разнообразного материала, как предлагаемый дневник г. Левоневского» [6; 3].

В 1916 г. вышел из печати «Дневник матери» Н.И. Гавриловой и М.П. Стахорской [2]. Н.И. Гаврилова проводила наблюдения над развитием сына с рождения до трех лет, а М.П. Стахорская — по преимуществу от четырех до семи лет, так что их дневники как бы дополняли друг друга. Их дневники были первой русской работой такого рода, проведенной женщинами-матерями. Наблюдения проводились в самой разной обстановке: во время игр, рисования, прогулок, бесед, во время болезни и т. п. Материнские наблюдения, несмотря на нередко свойственный им субъективизм, имеют и многие преимущества. Работа Н.И. Гавриловой и М.П. Стахорской вдохновила многих женщин вести наблюдения за детским развитием не только для себя. Вскоре появилась первая русская публикация, посвященная наблюдению за развитием девочки [3]. В дальнейшем была создана целая серия дневников развития как мальчиков, так и девочек [9], [17], [18] и др.

Характерную черту русских дневников развития ребенка составляло то, что их авторы наибольшее значение придавали наблюдениям за развитием ребенка как социального существа. Родители наибольшее внимание уделяли не психофизиологической стороне развития, а общим проявлениям психической деятельности, главным особенностям поведения и общения ребенка. Очень значительное место в связи с этим занимало наблюдение за развитием детского языка, на что ориентировали родителей русские ученые в области детской психологии.

Собиранием и изучением дневников детского развития занимался Н.А. Рыбников (им было собрано свыше 30 дневников), возглавлявший в 20-е гг. сектор детской психологии в Институте экспериментальной психологии (ныне НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР) и координировавший работу по изучению детской речи в различных учреждениях. В своих работах, посвященных развитию и особенностям языка ребенка [13], [16], он, используя дневниковые материалы, дал глубокий анализ языкового развития с точки зрения его социальной и познавательной роли. «Для растущего человека, — подчеркивал он, — как социального существа, язык является могущественным орудием удовлетворения потребности в общении с себе подобными. Благодаря языку ребенок приобщается к самой широкой

 

147

 

социальной жизни... Систематическое наблюдение над развитием детской речи дает возможность проследить главнейшие особенности поведения ребенка, уловить качественное своеобразие этого поведения. Главное же, изучение детской речи дает возможность присмотреться и к детской мысли, так как, речь есть лишь средство для передачи мысли» [13; 4—5].

Дневники детского развития как источник изучения особенностей мышления ребенка стали предметом специального рассмотрения Н.А. Менчинской при исследовании проблемы развития детского мышления [8]. На основе материала дневниковых записей (26 дневников), проведенных как в дореволюционный, так и в советский период, сопоставления и обобщения данных, полученных различными наблюдателями, она дала обстоятельный анализ закономерностей функционирования детского интеллекта (первые проявления интеллекта, формирование общих понятий, осмысление причинных связей и др.). Ею было убедительно показано значение монографического метода для изучения психологии ребенка. В связи с этим работа В. Прейера была охарактеризована ею как. «классическая и не устаревшая до сих пор» [8; 261].

Особую ценность и продуктивность монографический метод приобретает, когда в лице наблюдателя совмещается родитель и ученый-специалист. Показательны в этом отношении результаты дневниковых записей Н.Н. Ладыгиной-Котс и Н.А. Менчинской. В течение четырех лет Н.Н. Ладыгиной-Котс «ежедневно, точно, радостно, любовно протоколировались все новые проявления поведения сына» [4; XI]. С той же тщательностью ею ранее были проведены наблюдения за развитием детеныша шимпанзе. Материалы этих наблюдений стали основой при создании труда, являющегося одним из наиболее значительных в сравнительной психологии. Работа Н.Н. Ладыгиной-Котс имеет научную ценность не только с точки зрения сравнительной психологии, но и с теоретической, методологической точки зрения, наглядно показывая качественное различие психики человеческого ребенка и детеныша шимпанзе. Н.А. Менчинская в своем дневнике [9] дает всестороннюю характеристику развития ребенка от рождения до восьми лет. В ходе описания изменений в психике и поведении ребенка она ясно показывает основные тенденции в развитии психики, то наиболее существенное, что является характерным для определенных возрастных периодов. Особую ценность дневнику придает то, что, давая характеристику наиболее существенных особенностей различных периодов психического развития, автор обращает внимание на своеобразие воспитательных мер, применяемых к детям разных возрастов, иллюстрируя их материалами дневника. Это может оказать серьезную помощь родителям в организации воспитания, делая для них наглядной мысль о том, что, осуществляя единую линию воспитания, необходимо вместе с тем по-разному подходить к ребенку на разных этапах его развития, учитывать, что постепенно в нем формируется личность с определенными потребностями, вкусами, запросами.

Достоинства квалифицированно проведенного монографического метода изучения ребенка четко сформулировал Б.М. Теплов в предисловии к книге Н.А. Менчинской. «Дневники родителей — указывал он, — отражающие ход развития ребенка, являются одним из наиболее ценных материалов для детской психологии... Другие методы исследования (например, наблюдения и эксперименты, проводимые в детском саду и школе) позволяют глубже проникнуть в своеобразие отдельных этапов развития, но они сами по себе не могут дать такой полноты картины развития ребенка, какую рисует правильно веденный дневник, по которому можно проследить на протяжении ряда лет формирование психических качеств личности ребенка, возникновение и развитие отдельных психических процессов» [9; 3].

Помимо средства познания психики ребенка, дневник может быть в ряде случаев источником информации о факторах, ее формирующих, об особенностях общественной и культурной жизни определенного отрезка времени. Очень показателен в этом отношении дневник Э.И. Станчинской [18]. Стремясь дать более точное описание постепенного роста и развития ребенка, она ставила задачу дать материал для изучения психологии ребенка, «родившегося в эпоху войны и выросшего в эпоху революции. Условия нашего времени, — отмечала она, — создали особый тип ребенка, на котором отразилась вся современная жизнь с ее бурными катаклизмами, многообразием ее содержания и тем новым во многих сторонах жизни, что принес переворот, совершившийся в нашей стране. Ребенок, выросший в эту эпоху, является продуктом нового времени, и его психология значительно разнится от психологии ребенка дореволюционного периода» [18; 6]. Интересные данные в этом отношении содержатся и в дневнике Н.А. Менчинской, в особенности относящиеся к периоду Великой Отечественной войны.

В данной статье, естественно, невозможно охватить все направления исследования детского развития, развернувшиеся в России на основе объективных методов исследования. Здесь рассмотрена лишь часть исследований, относящихся к раннему и дошкольному детству и осуществленных методом, близким к прейеровскому. Думается, что приведенный в статье материал дает все основания утверждать, что внедренный В. Прейером метод систематических наблюдений за развитием ребенка дал плодотворные результаты на русской почве. Русские исследователи не только правильно оценили идеи и метод В. Прейера, но и творчески подошли к их реализации при проведении собственных наблюдений и экспериментов, дали оригинальную трактовку ряда принципиально важных вопросов, многое сделали для развития теоретических положений и методических приемов изучения психологии ребенка.

 

1. Бехтерев В. М. Вопросы воспитания в возрасте первого детства. — Спб., 1909. — 39 с.

2. Гаврилова Н. И., Стахорская М. П. Дневник матери: Записки о душевном развитии ребенка от рождения до 7-летнего возраста. — М., 1916, —234 с.

3. Кричевская Е. Моя Маруся: Записки матери. — Пг., 1916.

4. Ладыгина-Коте Н. Н. Дитя шимпанзе и дитя человека в их инстинктах, эмоциях, играх,

 

148

 

привычках и выразительных движениях. — М., 1935.— 596 с.

5. Ланге Н. П. Душа ребенка в первые годы жизни. — Спб., 1892. — 64 с.

6. Левоневский А. Ф. Мой ребенок. Наблюдения над психическим развитием мальчика в течение первых четырех лет его жизни. — Спб., 1914. —216 с.

7. Левоневский А. Ф. Рецензия на книгу В. Прейера «Душа ребенка». — Педагогический сборник, 1913, № 4, с. 518—522.

8. Менчинская Н. А. Вопросы развития мышления ребенка — в дневниках русских авторов.— Ученые записки гос. НИИ психологии, т. 2, 1941, с. 261—297.

9. Менчинская Н. А. Развитие психики ребенка: Дневник матери. — М., 1948; 2-е изд.— М., 1957.—183 с.

10. Прейер В. Душа ребенка: Пер. с нем. И. А. Сикорского. — Спб., 1891. —207 с.

11. Прейер В. Душа ребенка: Пер. с 7-го нем. изд./Под ред. В. Ф. Динзе. — Спб., 1912. — 298 с.

12. Прейер В. Духовное развитие в первом детстве с указаниями для родителей о его наблюдении: Пер. с нем. П. Ф. Каптерева. — Спб., 1894. —261 с.

13. Рыбников П. А. Язык ребенка. — М., 1920. —34 с.

14. Сикорский И. А. Воспитание в возрасте первого детства. — Спб., 1884. — 203 с.

15. Сикорский И. А. Душа ребенка с кратким описанием души животных и души взрослого человека. — 3-е изд. — Киев, 1911. — 192 с.

16. Словарь русского ребенка: Материалы по развитию детского языка / Под ред. и с предисл. Н. А. Рыбникова.—М.; Л., 1926.— 112 с.

17. Соколов Н. Жизнь ребенка (по дневнику отца). — М., 1918.— 48 с.

18. Станчинская Э. И. Дневник матери. История развития современного ребенка от рождения до 7 лет / С предисл. К. Н. Корнилова. — М., 1924. —215 с.

 

Поступила в редакцию 7.XII.1982 г.