134

 

ИНДИВИДУАЛЬНО-ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ВЕРОЯТНОСТНОГО ПРОГНОЗИРОВАНИЯ У ПОДРОСТКОВ

 

С. Л. МАКАРЕНКО

 

Индивидуальные особенности вероятностно-прогностической деятельности, показанные в исследованиях на взрослых испытуемых, по мнению авторов этих работ, определяются различиями, свойственными разным лицам, в субъективной оценке вероятностных характеристик среды ([2], [3], [5], [9], [13], [15], [16] и др.). Важным показателем, отражающим разнообразие поведенческих характеристик в этих условиях, является соотношение частот альтернативных прогнозов. Опираясь на этот показатель, предложено различать три основных типа вероятностных ответов:

1) максимализацию выбора часто подкрепляемого события [5], стратегию максимализации [9], недооценку неопределенности ситуации [3], тактику максимального выигрыша [2];

2) вероятностное соответствие [5], стратегию вероятностного соответствия [9], адекватную оценку неопределенности ситуации [3];

3) вероятностное безразличие [5], стратегию вероятностного безразличия [9], переоценку неопределенности ситуации [3].

Исследования этого плана, проведенные на детях, немногочисленны. Так, при изучении времени реакции выбора, отражающего вероятностное прогнозирование стимулов, у детей 8—9 лет установлено достоверное различие в исследуемых показателях между здоровыми детьми и детьми с отклонениями в умственном развитии [8]. В работах [1], [14] по сравнительному изучению особенностей вероятностного прогнозирования у взрослых, старших и младших школьников выявлены возрастные различия. Вместе с тем показано, что вероятностное соотношение прогнозов событий у старших школьников, так же как и у взрослых испытуемых, не отличается от задаваемого соотношения вероятностей событий, тогда как у младших детей этот показатель приближался к равновероятному и отражал, по мнению авторов, более грубую оценку младшей возрастной группой статистической структуры последовательности [14].

Наряду с недостаточной изученностью вероятностного прогнозирования в различных возрастных периодах представляются фрагментарными сведения, касающиеся проявления индивидуально-типологических особенностей по свойствам нервной системы в характеристиках вероятностно-прогностической деятельности человека [4], [9], [11]. В одной из работ по выяснению этого вопроса [9] выявлена устойчивая взаимосвязь между свойством лабильности и фактором вероятностно-прогностической деятельности, интерпретируемым автором как скоростной показатель интеллектуальной активности. Анализ же связей свойства силы нервной системы и показателей вероятностного прогнозирования обнаружил лишь единичную положительно значимую связь между показателем силы нервной системы (в звуковом варианте) и показателем, названным разностью между вероятностью положительных состояний среды

 

135

 

и прогнозом об этих состояниях, входящим в так называемый фактор «чувствительность» к вероятностной среде. Последнее обстоятельство позволяет ожидать наличие индивидуально-типологических различий в показателях вероятностно-прогностической деятельности, отражающих субъективное представление о вероятностной ситуации, у испытуемых, различающихся по силе нервной системы. В этой связи и с учетом малой изученности и особой социальной значимости подросткового периода как предшественника зрелости и начала в ряде случаев трудовой активности задачей данного исследования явилось изучение вероятностного прогнозирования подростков по показателю соотношения альтернативных прогнозов и связи данного показателя со свойством силы нервной системы.

 

МЕТОДИКА

 

В исследовании принимали участие подростки 14—15 лет (35 человек).

Для диагностики свойства «силы — слабости» нервной системы использовалась широко распространенная двигательная методика (звуковой вариант) [7]. Регистрация времени реакций на звуковые сигналы различной интенсивности (40, 60, 80, 100 дБ частотой 1000 Гц) осуществлялась автоматически при помощи нейрохронометра [6]. Подростки были подразделены на «сильных» (6 человек), «средних» (23 человека), «слабых» (6 человек).

В эксперименте по вероятностному прогнозированию была использована трехальтернативная ситуация со следующими вероятностями событий Р₁ = 0,7; Р₂ = 0,2; Р₃ = 0,1. Сигналы предъявлялись при помощи тахистоскопа, при этом сигнал в виде шахматного рисунка (Р = 0,7) определял двигательную реакцию левой руки (сжатие кисти в кулак), сигнал в виде пустого квадрата (Р = 0,2) —двигательную реакцию левой руки, отсутствие освещения экрана тахистоскопа (Р=0,1) —торможение двигательных реакций. Регистрировалась электромиограмма мышц обеих рук в качестве индикатора альтернативных прогностических актов. Проводился тренировочный опыт (стимульный ряд 50 раздражителей), в ходе которого, согласно инструкции, испытуемый должен был самостоятельно, опираясь на собственное представление о характере вероятностной последовательности событий, переходить к осуществлению прогностических действий — реализации двигательных реакций, перед тем как появится изображение на экране. Учитывая то, что в исследовании были заняты подростки — учащиеся, привыкшие к оценочной системе своей работы, ввели два оценочных показателя результативности их прогностической деятельности, тем самым достигалась заинтересованность испытуемых активно участвовать в эксперименте. Одним из показателей, как сообщалось в инструкции, являлось то, как скоро с начала тренировочного опыта испытуемый переходит к реализации предугадывающих действий; другим показателем было число правильно спрогнозированных сигналов. В основном опыте, начинавшемся через 1—2 мин после тренировочного, использовалась та же последовательность сигналов, о чем испытуемому не сообщалось. Затем без временного перерыва и без предупреждения испытуемых производилась смена вероятностей сигналов с двигательной значимостью на противоположные (длительность стимульного ряда 100 раздражителей).

 

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

 

Результаты тренировочного опыта показали, что момент, с которого испытуемые начинали прогнозы в виде опережающих стимул действий, достаточно различен. По этому показателю выделились три группы. Подростки (28 %) составили группу, определяемую тем, что их прогностические действия были эпизодическими или отсутствовали вплоть до конца тренировочного опыта. Испытуемые (34 %) начали прогностические действия в первом десятке предъявления сигналов, т. е. почти в самом начале опыта. Остальные испытуемые перешли к осуществлению прогнозов в ходе эксперимента. Сопоставление показателя начала осуществления прогностических операций у испытуемых, различающихся по силе нервной системы, не обнаружило зависимости исследуемого показателя от данного свойства.

В основном опыте все испытуемые начинали давать прогностические реакции с самого начала последовательности. Примечательно, что в наборе прогностических актов испытуемых в основном эксперименте отсутствовал прогноз в виде торможения двигательных реакций, задаваемая вероятность которого составляла 0,1. В тренировочном же опыте такие отсутствия двигательных реакций перед стимулами имели место и были длительными. Создавалось впечатление, что испытуемый в такие периоды «бездействия» вновь оценивает вероятностный характер сигнальной последовательности перед началом нового прогностического цикла. Поскольку в основном опыте последовательность испытуемых состояла лишь из двигательных прогнозов, по-видимому, при заданных экспериментальных условиях для подростков более адекватным являлся двухальтернативный выбор. Исходя из этого, анализ субъективной модели вероятностной ситуации производился из соотношения частот двигательных прогнозов с высоковероятным и низковероятным значением.

Показатель соотношения частот альтернативных прогнозов, приближающийся к задаваемому, отмечен у преобладающего числа испытуемых (57 %), что может свидетельствовать об адекватной оценке этими подростками вероятностной ситуации. Сюда относятся те испытуемые, вероятностное соотношение прогнозов у которых совпадает с задаваемым по низковероятному сигналу (Р₁:Р₂=0,8:0,2) и по высоковероятному сигналу (Р₁:Р₂=0,7:0,3). Большую группу (34 %) составили те испытуемые, соотношение вероятностей двигательных реакций у которых указывает на преобладающий выбор одного высоковероятного события (Р₁:Р₂=0,9:0,1). Такое соотношение может свидетельствовать о недооценке испытуемыми неопределенности ситуации и действии по принципу «максимального выигрыша», поскольку в этом случае возрастает число правильно угаданных наиболее частых событий. Выявились и такие испытуемые (19%), которые переоценивали неопределенность ситуации. Соотношение альтернативных прогнозов у них приближено

 

136

 

Рис. 1. Процентное распределение «сильных», «слабых», «средних» испытуемых в зависимости от присущего им вероятностного соотношения прогнозов.

Черные столбцы — «сильные», заштрихованные — «средние», светлые — «слабые».

 

к равновероятностному (P₁:P₂=0,6:0,4 и P₁:P₂ = 0,5:0,5).

Сопоставление показателя соотношения частот альтернативных прогнозов у испытуемых, различающихся по силе нервной системы, выявило определенную закономерность. Так, прогнозирование по типу преобладающего выбора высоковероятностного сигнала характерно в основном для «сильных» (66%) и части «средних» (36%) (рис. 1). Склонность к равновероятностному выбору альтернативных событий обнаружилась лишь у «слабых» (44 %). Вероятностное соответствие прогнозов и событий отмечено у преобладающего числа «средних» (63 %), части «сильных» (33 %) и некоторых «слабых» (57 %).

Представление о том, насколько устойчивы индивидуальные показатели соотношения частот альтернативных прогнозов, дает экспериментальная проверка, заключавшаяся в изменении вероятностей событий с двигательной значимостью на противоположные. В результате установлено, что адекватная переделка гипотезы о стимульных вероятностях произошла у большинства обследованных: 28 % испытуемых осуществляли прогнозирование в соотношении P₁:P₂ = 0,8:0,2 и 31% испытуемых — в соотношении P₁:P₂=0,7:0,3. В число этих испытуемых вошли 52 % подростков из группы «сильных», 80 % — из «средних» и 43 % — из «слабых» (рис. 2). Прогнозирование по типу преобладающего выбора высоковероятного события, характерное в предыдущей ситуации для «сильных» и «средних», в новой экспериментальной обстановке сохранили в основном «сильные» испытуемые (32 %). Равновероятное прогнозирование в этих экспериментальных условиях, так же как и в прежних, характерно в основном для «слабых» (42%). Не произошла смена частот выдвижения альтернативных прогнозов у двух испытуемых, у которых наблюдалось лишь некоторое завышение (до Р = = 0,4), прогнозов событий, имевших низковероятное значение в предшествовавшей ситуации. Дополнительные данные об устойчивости индивидуальных особенностей вероятностного прогнозирования

 

Рис. 2. Процентное распределение «сильных», «средних», «слабых» испытуемых в зависимости от вероятностного соотношения прогнозов, характерного для них в ситуации с измененными вероятностями событий.

(Обозначения см. на рис. 1)

 

137

 

 

дает таблица. В ней отражено процентное значение числа испытуемых, сохранивших вероятностное соотношение таким же и перешедших на прогнозирование в ближайшем к предыдущему в вероятностном режиме (отличающемся не более чем на 0,1) в условиях смены вероятностей сигналов на противоположные.

Таблица показывает, что суммированное значение процентных величин испытуемых, сохранивших в условиях смены вероятностей сигналов вероятностное соотношение прогнозов прежним, и испытуемых, имеющих вероятностное соотношение, отличное от прежнего на 0,1, свидетельствует о том, что преобладающее количество испытуемых склонны к некоторому определенному вероятностному режиму деятельности вне зависимости от меняющихся условий ситуации. Отсюда следует, что показатель вероятностного соотношения альтернативных прогнозов, отражающий субъективное представление о вероятностной ситуации, является достаточно устойчивой индивидуальной характеристикой прогностической деятельности человека.

Обнаруженная специфика вероятностного соотношения прогнозов у испытуемых, различающихся по силе нервной системы, постоянная в условиях как до, так и после смены вероятностей сигналов, свидетельствующая о завышении ситуационной неопределенности «слабыми», занижении неопределенности «сильными» и адекватной ее оценке «средними», не может быть объяснена однозначно из известных нейрофизиологических основ, определяющих свойство «силы — слабости» нервной системы [7], [10]. Можно предположить, что в основе выявленных различий вероятностных характеристик деятельности «сильных», «средних», «слабых» лежит разный уровень «порога вероятностного прогноза» [13] или, что аналогично по смыслу, неодинаковая «чувствительность в вероятностной среде» [9]. Авторы этих терминологических оборотов отводят данной характеристике вероятностно-прогностической деятельности человека определяющую роль в оценке им вероятностных параметров ситуации, в соответствии с которой испытуемый строит гипотезу и принимает тот или иной вероятностный режим функционирования. Так, В. М. Русалов за понятием «чувствительность к вероятностной среде» закрепляет смысл «некоторой внутренней способности испытуемых к восприятию определенного уровня между более частыми и менее частыми событиями» [9; 223]. Согласно И. М. Фейгенбергу [13], «вероятностный порог» колеблется как у разных людей, так и в зависимости от вероятностных условий. Учитывая постоянство задаваемого соотношения вероятностей событий и сохраняющуюся специфику осуществления прогностических актов у лиц, различающихся по силе нервной системы, предположительно, что «слабые» склонны к завышению неопределенности ситуации вследствие возможно присущего им более низкого «вероятностного порога», а «сильные» стремятся к упрощению, а следовательно, к занижению ситуационной неопределенности, поскольку менее «чувствительны» к вероятностной структуре. «Средние» по этой характеристике находятся в промежуточном положении и обнаруживают вероятностное соответствие прогнозов и событий. Признавая экспериментальную проверку высказанного предположения не окончательной, требующей дополнительных данных, суждение выносится как предполагаемое.

Возможным объяснением того факта, что, как выявлено, в наборе прогнозов у подростков отсутствовал прогноз в виде торможения двигательных реакций, может быть, с одной стороны, малая вероятность (Р=0,1) этого события, находящаяся, по-видимому, за пределами «вероятностного порога», присущего обследованному контингенту испытуемых, и с другой — недостаточная субъективная значимость осуществления прогноза в виде отсутствия реального действия по сравнению с субъективной значимостью прогноза реального двигательного акта.

Обсуждаемый экспериментальный материал может иметь прогностическую значимость в оценке индивидуальных способностей к тем сферам деятельности, которые определяются стохастическими закономерностями, поскольку выявлена в известной степени индивидуальная устойчивость показателя вероятностного соотношения альтернативных прогнозов, характеризующего субъективную вероятностную модель ситуации, и связь этого показателя с индивидуально-типологическими особенностями испытуемых по свойству «силы — слабости» нервной системы.

 

1. Журавлев Г. Е., Цискаридзе М. А. Прогнозирование в «игре и природой» и в конфликте.— В кн.: Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М., 1977, с. 134— 154.

2. Иванников В. А. Поведение человека в ситуации выбора. — В кн.: Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М., 1977, с. 112—132.

3. Крауклис А. А., Ширяев Д. А. Индивидуальные варианты психофизиологических реакций человека в процессе вероятностного

 

138

 

обучения. — Изв. АН ЛатвССР, 1977, № 6, с. 41—57.

4. Крупнов А. И., Фадеев В. В., Сухоносов В. А. Индивидуальные особенности вероятностного прогнозирования и сила нервной системы. — В кн.: Дифференциальная психофизиология и ее генетические аспекты: Тезисы доклада. М., 1975, с. 72—76.

5. Меницкий Д. Н., Трубачев В. В. Информация и проблемы высшей нервной деятельности (вероятность и условный рефлекс). — Л., 1974.

6. Методы и портативная аппаратура для исследования индивидуально-психологических различий человека. — Казань, 1976.

7. Небылицын В. Д. Основные свойства нервной системы человека.— М., 1966.

8. Переслени Л. И. О вероятностном прогнозировании у детей в норме и патологии. — Вопросы психологии, 1976, № 2, с. 115—123.

9. Русалов В. М. Биологические основы индивидуально-психологических различий. — М., 1979.

10. Теплов Б. М. Некоторые итоги изучения силы нервной системы человека. — В кн.: Типологические особенности высшей нервной деятельности человека. М., 1959, т. 2, с. 3—11.

11. Уманский Л. И., Шапиро С. И. Проявление силы и подвижности нервной системы человека в вероятностной ситуации. — В кн.: XVIII Международный конгресс по психологии: Симпозиум. Физиологические основы индивидуально-психологических различий. М., 1966, с. 188—200.

12. Фейгенберг И. М. Порог вероятностного прогноза и его изменение в патологии. — В кн.: Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М., 1977, с. 169—187.

13. Фейгенберг И. М., Иванников В. А. Вероятностное прогнозирование и преднастройка к движениям. — М., 1978.

14. Цискаридзе М. А., Рухадзе И. А. Имитация и статистическая оценка в процессе прогнозирования.— В кн.: Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М., 1977, с. 155—168.

15. Beach L., Shcenberger R. Event salience and response frequency in a ten-alternative probability-learning situation. — J. Exp. Psychol., 1965, v. 69, N3, p. 312—316.

16. Edwards W. Probability Lerning in 1000 trials.—J. Exp. Psychol., 1961, v. 62, N 4, p. 385—409.

17. Kahneman D., Tversky A. Subjective probability: a judgement of representativeness.— Cogn. Psychol., 1972, v. 3, N 3, p. 430—454.

 

Поступила в редакцию 26. IV 1982 г.