Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

66

 

ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

 

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ В ТРУДАХ А.Р. ЛУРИЯ

 

Е. Д. ХОМСКАЯ

 

За последние годы в печати все чаще появляются работы, посвященные методологическим и теоретическим проблемам психологической науки ([1], [11], [12], [13], [14], [20], [21], [22] и др.). Усиление интереса к проблемам общей психологии диктуется необходимостью осмыслить современный этап развития советской психологической науки, который характеризуется интенсивным накоплением фактов в различных отраслях психологии и все большей дифференциацией самой психологии. Этот процесс настоятельно требует дальнейшей разработки общей психологической теории, создания единой системы психологических знаний, базирующейся на принципах диалектического материализма. «Разработка психологической теории становится сейчас задачей первостепенной важности»,— писал Б. Ф. Ломов [21; 10]. Эта задача, как известно, вставала на разных этапах развития советской психологии, так как советская психология с самого начала своего формирования уделяла особое внимание развитию методологических основ психологической науки ([1], [3], [54], [59], и др.). Однако на каждом этапе развития общей психологической теории оставались актуальными такие кардинальные методологические проблемы, как место психологии в ряду других наук, предмет психологии, природа психики, проблема сознания, роль биологического и социального факторов в психическом развитии, соотношение психологии и физиологии, материальный субстрат психики и др. На современном этапе осмысления методологических и теоретических основ психологической науки возникла необходимость обратиться к научному наследию того поколения психологов, которое закладывало фундамент советской психологии. К этому поколению принадлежал и А.Р. Лурия.

Научное творчество А.Р. Лурия было многообразным. А.Р. Лурия широко известен прежде всего как основоположник нового направления психологической науки — нейропсихологии. Им сделан существенный вклад в развитие и других прикладных отраслей психологии (детской, судебной, дефектологии, психофизиологии). Однако наряду с прикладными направлениями А.Р. Лурия на протяжении всей своей жизни разрабатывал и ряд общепсихологических проблем, различные вопросы общей психологической методологии и теории. Именно эта общепсихологическая платформа объединяет работы А.Р. Лурия с работами Л.С. Выготского и А.Н. Леонтьева и составляет содержание единой научной школы.

А.Р. Лурия всегда считал себя учеником и продолжателем дела Л.С. Выготского. Научное творчество и личность Л.С. Выготского оказали на А.Р. Лурия огромное влияние и в значительной степени сформировали его как ученого. И прежде всего под влиянием Л.С. Выготского и вместе с Л.С. Выготским была выработана единая общая психологическая концепция, которую А.Р. Лурия разрабатывал до конца своей жизни.

Методологические и общие теоретические проблемы психологии, разрабатывавшиеся в трудах А.Р. Лурия, заслуживают специального научного анализа. В настоящей статье будут рассмотрены лишь некоторые из этих проблем. Тем самым мы надеемся в какой-то степени восполнить тот пробел, который имеется в нашей литературе, посвященной анализу творчества А.Р. Лурия.

Формирование мировоззрения А.Р. Лурия, как соратника Л.С. Выготского, происходило в 20-е гг., когда велась активная борьба за построение марксистской психологической науки. В этой борьбе, в которой активное участие принимали многие советские психологи (А.Н. Леонтьев, П.П. Блонский, С.Л. Рубинштейн,

 

67

 

Б.Г. Ананьев и др.), А.Р. Лурия определил свою позицию и сформулировал общие методологические требования, предъявляемые к марксистской психологической теории [46]. Участвуя в построении марксистской психологии, А.Р. Лурия совместно с Л.С. Выготским и А.Н. Леонтьевым в 20-х гг. начал разрабатывать теорию «культурно-исторического» развития психики, исходящую из важнейшего положения марксистской философии об общественно-исторической детерминации психики человека. За годы сотрудничества с Л.С. Выготским (с 1924 по 1934 г.) А.Р. Лурия активно участвовал как в теоретической, так и экспериментальной разработке марксистской психологической науки. Эта работа продолжалась и в последующие годы, когда А.Р. Лурия, казалось бы, был всецело поглощен изучением различных прикладных проблем психологии. Общепсихологическая теория развивалась им не только в самостоятельных теоретических исследованиях, но и с помощью прикладных работ, поскольку помимо конкретных практических задач эти работы были направлены и на решение общих вопросов психологической науки. Глубокий интерес А.Р. Лурия к проблемам общей психологии, который был присущ его творчеству на протяжении всей жизни, в конечном итоге и определил успех его исследований в различных областях психологической науки.

Можно выделить несколько важнейших методологических и теоретических проблем общей психологии, в изучение которых А.Р. Лурия внес существенный вклад. Все те проблемы, о которых речь пойдет ниже, в тот же период разрабатывались в советской психологии и многими другими психологами. Однако в данной статье мы ограничимся изложением лишь работ А.Р. Лурия, а также — по необходимости — работ Л.С. Выготского и А.Н. Леонтьева, с которыми А.Р. Лурия объединяла единая научная платформа. Кроме того, в этой статье мы не рассматриваем эволюцию взглядов А.Р. Лурия, что должно стать предметом специального исследования.

 

1. ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОЙ ОБЩЕСТВЕННО – ИСТОРИЧЕСКОЙ ДЕТЕРМИНАЦИИ ПСИХИКИ ЧЕЛОВЕКА

 

Как известно, положение марксистской философии об общественно-исторической обусловленности психики человека составляет основу «культурно-исторической» теории, в разработке которой А.Р. Лурия принимал деятельное участие. Первым его трудом в этом направлении была работа «Этюды по истории поведения» [4], написанная им совместно с Л.С. Выготским. Это была попытка реализовать исторический подход к психике человека. Авторы отвергали механистические представления о развитии психики человека и обосновывали идею качественного своеобразия формирования психических процессов под влиянием культурно-исторического опыта, зафиксированного в языке и других знаковых системах, а также в предметах труда и искусства. Только в процессе овладения культурно-историческим опытом человечества, в процессе «присвоения» этого опыта происходит становление всех высших психических функций. В этой работе и в ряде других ([23], [24], [25]) А.Р. Лурия вместе с Л.С. Выготским боролся против функционализма, против представления о высших психических функциях как далее неразложимых «свойствах» или «способностях». Высшие психические функции лишь внешне кажутся непосредственными и простыми, писал А.Р. Лурия, в действительности же они являются общественно-историческими по своему происхождению и сложными по своему строению. «Формирование психической деятельности человека совершается всегда в условиях живого общения с окружающими, в процессе которого ребенок усваивает от взрослого опыт многих поколений... с переходом к человеку основной формой психического развития становится усвоение опыта других людей через совместную практику и через речь» [47; 9]. Таким образом, каждый психический процесс представляет собой сложное прижизненное образование, сформировавшееся в результате различных форм взаимодействия организма со средой, а не врожденную «способность»

 

68

 

или далее неразложимое «свойство», которое обусловлено наследственно закрепленной организацией мозга. Это положение неоднократно излагалось А.Р. Лурия как в ранних, так и в более поздних работах 60-х — 70-х гг. ([31], [32], [34], [36], [37], [38], [40], [42] и др.).

Проблема социальной общественно-исторической обусловленности психики разрабатывалась А.Р. Лурия не только теоретически, но и экспериментально. Экспериментальное исследование этой проблемы шло в двух направлениях. Различия в строении психических процессов изучались, во-первых, на детях, в зависимости от особенностей их социальной среды; во-вторых, на взрослых, живущих в различных условиях общественной жизни и в разной степени владевших грамотой.

Первый тип исследований проводился А.Р. Лурия совместно с Л.С. Выготским в 20-е гг. и был посвящен главным образом изучению речи у детей, которые развивались в разных социальных условиях (деревне, городе). Экспериментально было установлено, что у детей, воспитывавшихся в относительно однообразной среде (деревне), ассоциативные речевые реакции более однородны по содержанию, чем у детей, которые развивались в более вариативной социальной среде (городе), т. е. что социальная среда является фактором, определяющим речевую семантику [50], [51].

Второе направление экспериментальных исследований, проводившееся А.Р. Лурия в 30-е гг., было посвящено изучению исторического развития познавательных процессов у взрослых людей в зависимости от их образа жизни, условий их общественной деятельности. Результаты этой работы были опубликованы много лет спустя, в 1974 г., в виде монографии «Исторический анализ познавательных процессов» [39]. В основу этих исследований была положена гипотеза о зависимости не только содержания, но и структуры психической деятельности от социальных, общественно-экономических условий жизни.

У различных групп населения Узбекистана, в те времена в разной степени вовлеченных в общественную, экономическую и социальную деятельность, в разной мере приобщенных к новым социалистическим формам общественных отношений и в разной степени владевших грамотой, изучались различные познавательные процессы. Анализировались способы обозначения и группировки геометрических фигур, формы и цвета объектов, процессы классификации и абстрагирования, решение словесных задач, а также способность к самоанализу. Было обнаружено, что у испытуемых — жителей отдаленных деревень, не вовлеченных в какую-либо современную общественную деятельность и не владевших грамотой, — мышление носит преимущественно образный конкретный характер. При решении логических задач у них наблюдалась тенденция опираться на практическую деятельность и свой собственный опыт. Наиболее образованная группа испытуемых, участвовавшая в общественной и социальной деятельности, использовала категориальную классификацию в качестве метода группировки предметов. А.Р. Лурия удалось показать на конкретном материале связь уровня развития языка и мышления, а именно то, что «функция языка изменяется с повышением образовательного уровня. Когда люди пользуются представлением о конкретной ситуации в качестве способа группирования предметов, они используют язык лишь для того, чтобы он' помог им припомнить и объединить в группу компоненты практической ситуации, а не для того, чтобы выделить общий признак и найти объединяющую объекты категорию» [46; 61]. По мере овладения словесным и логическим кодированием испытуемые овладевали и сложными логическими формами мышления. А.Р. Лурия был собран огромный фактический материал о специфических особенностях познавательных процессов у людей, живущих в различных социально-экономических и культурных условиях, проанализирована зависимость между конкретными формами общественной жизни и особенностями познавательных процессов и показано, что познавательные процессы (и по содержанию, и по структуре) в значительной степени

 

69

 

определяются социальным и культурным опытом испытуемых. А.Р. Лурия экспериментально подтвердил положение о том, что эти особенности обусловлены не генетическими факторами, не принадлежностью к определенной национальности, а социально-общественными и культурными условиями жизни. Это исследование положило начало так называемой исторической (или «культурной») психологии, ставшей весьма актуальной в последнее время. Таким образом, А.Р. Лурия не только теоретически обосновал общественно-историческое происхождение психики человека, но и смог дать этому положению экспериментальные доказательства.

 

2. ПРОБЛЕМА БИОЛОГИЧЕСКОЙ (ГЕНЕТИЧЕСКОЙ) ДЕТЕРМИНАЦИИ ПСИХИКИ ЧЕЛОВЕКА

 

Данная проблема, как известно, чрезвычайно актуальна в наше время, в свете современных ожесточенных споров о генетике человека, так же как она была актуальна и при жизни А.Р. Лурия. Можно выделить три аспекта работы А.Р. Лурия над этой проблемой: теоретический анализ проблемы; экспериментальное исследование действия биологического фактора на развитие психики в онтогенезе (на близнецах); нейропсихологическое изучение мозговых механизмов психических процессов. Последнее направление по той значимости, которую оно имело в творчестве А.Р. Лурия, можно выделить в самостоятельную методологическую проблему: «мозг и психика» (см. ниже).

А.Р. Лурия, как и Л.С. Выготский, считал абсолютно неприемлемым сведение психики человека к действию только социальных или только биологических факторов. Он отвергал биологизаторское и социологизаторское объяснение психического развития, с одной стороны, и «теорию двух факторов»— с другой. А.Р. Лурия считал, что нельзя резко разделять биологические и социальные факторы в психике человека, что у человека нет «чисто биологических» процессов, которые не подвергались бы влиянию общественной формы его жизни. А.Р. Лурия писал, что «высшие формы сознательной деятельности человека не возникают путем эволюции из биологических законов развития мозга, а являются продуктом сложнейших общественно-исторических процессов — результатов общественного труда, применения орудий и общения людей друг с другом посредством кодов языка, сформированных в общественной истории» [44; 25]. Все психические функции — как элементарные, так и высшие — являются результатом взаимодействия и биологических, и социальных факторов, причем социальное не просто «взаимодействует» с биологическим, оно образует новые функциональные системы, используя биологические механизмы, обеспечивая им новые формы работы, и именно в формировании таких «функциональных образований» и лежит факт появления высших форм сознательной деятельности, которые возникают на границе естественного и общественного» [45; 75]1. В последней статье на эту тему «О месте психологии в ряду социальных и биологических наук» [45] А.Р. Лурия наиболее четко формулирует свою позицию о роли биологического и социального факторов в формировании психических процессов. Все психические процессы подвергаются социальному влиянию, все психические процессы социально детерминированы, и в то же время все психические процессы, все формы сознательной психической деятельности осуществляются мозгом и, следовательно, подчиняются биологическим закономерностям; так как «без законов высших нервных процессов не может реализоваться ни один акт поведения человека, в том числе — ни один акт сознательной деятельности» [45; 75]. А.Р. Лурия категорически возражал против различных форм редукционизма в решении этой кардинальной проблемы психологической науки, в какой бы форме они не проявлялись, в форме ли «рефлексологии», «физиологической психологии», бихевиоризма или современных форм

 

70

 

биологизаторского (или социологизаторского) редукционизма ([31], [32], [34], [36], [37], [49] и др.).

Для экспериментальной проверки роли наследственных (генетических, биологических) и средовых (социальных, культурных) факторов в психическом развитии ребенка А.Р. Лурия обратился к близнецам. Им было проведено сравнительное изучение психического развития монозиготных и дизиготных близнецов в различных экспериментальных условиях. Совместно с А.Н. Мироновой, Н.Г. Морозовой и Ф.Я. Юдович А.Р. Лурия — в начале 30-х гг. в Московском медико-генетическом институте — по специальной программе — изучал у близнецов перцептивные, мнемические, речевые и конструктивные функции. Близнецам предъявлялись задачи, различные по степени участия в них «естественных» (наследственных) и «культурных» (социальных) факторов. Получены дда основных результата: а) оказалось, что продуктивность невербального запоминания геометрических фигур сходна у детей младшего и старшего возраста (5—7 и 11—13 лет), т. е. биологический (или «естественный») фактор, проявляется независимо от возраста; б) результаты опосредствованного запоминания у старших детей выше, чем у младших, т. е. социальный (или «культурный») фактор с возрастом усиливает свое действие. «Естественные» невербальные формы запоминания были более сходны у монозиготных близнецов по сравнению с дизиготными, несмотря на сходство у последних социальной среды (дети воспитывались вместе).

Опосредствованные «культурные» формы запоминания обнаружили иную зависимость: результаты различались только у детей младшего возраста (моно- и дизиготных); у старших детей, в том числе и у дизиготных близнецов, несмотря на их генетическое различие, результаты были почти одинаковыми. Интересные данные были получены при анализе конструктивной деятельности у монозиготных близнецов. Для выяснения роли генетического и социального факторов в данном типе деятельности близнецов разлучали и с одним из них проводили тренировку конструктивной деятельности (по специальной программе, развивающей пространственный анализ и синтез). В контрольных опытах (где требовалось построить модель с недостающими блоками) существенно выше были результаты у обученного близнеца по сравнению с необученным, что свидетельствует о том, что конструктивная деятельность — как одна из высших психических функций — даже при сходстве генетической основы обнаруживает четкую зависимость от влияний среды, от способов ее формирования [46], [47].

О нейропсихологическом подходе к изучению роли биологического (мозг) фактора в детерминации психики человека см. ниже.

 

3. ПРОБЛЕМА ОПОСРЕДСТВОВАНИЯ ВЫСШИХ ПСИХИЧЕСКИХ ФУНКЦИИ ЗНАКАМИ-СИМВОЛАМИ, РЕЧЬ КАК ОСНОВНАЯ ЗНАКОВАЯ СИСТЕМА

 

Опосредствование как способ формирования высших психических функций составляет, как известно, основу «культурно-исторической» теории развития психики, которую разрабатывали Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия. Основные положения об опосредствованной структуре высших специфически человеческих психических функций, которые были сформулированы Л.С. Выготским уже в работе «Орудие и знак» [9] и наиболее полно изложены в его монографиях «Развитие высших психических функций» [6] и «Мышление и речь» [5], А.Р. Лурия развивал как в своих ранних ([23], [25], [50], [51]), так и в более поздних ([30], [31], [34], [36], [37], [40], [42] и др.) работах. Он писал, что психическим орудиям (по аналогии с орудиями труда) принадлежит решающая роль в структуре и генезе психических функций человека. В процессе усвоения (или «присвоения») общечеловеческого опыта, передаваемого через предметную деятельность2 и прежде всего через язык, человек

 

71

 

овладевает не только содержанием опыта, но и способами деятельности. В ходе общественно-исторического развития не только практическая трудовая, но и духовная деятельность человека начинает осуществляться с помощью средств (способов), вырабатываемых обществом. Психическая деятельность осуществляется с помощью орудий особого типа — систем различного рода знаков, в первую очередь знаков речевых, имеющих социально-историческое происхождение. Знаки-символы, с помощью которых осуществляется опосредствование высших психических функций, надо отличать от знаков-стимулов, которые есть и у животных. Речь является важнейшей знаковой системой [31]. Опосредствование высших психических функций осуществляется путем интериоризации культурно-исторического опыта, путем превращения внешних средств во внутренние. Высшие психические функции как бы врастают «извне вовнутрь». Каждая психическая функция сначала существует как внешняя, разделенная между двумя людьми, а затем как внутренняя, самоуправляющаяся. Опосредствованное строение высших психических функций означает создание новых «межфункциональных отношений», направленных на осуществление прежних задач новыми способами ([31], [36] и др.).

Идеи о знаковом опосредствовании высших психических функций А.Р. Лурия развивал во многих своих трудах, в том числе и в специальных работах, посвященных различным проблемам нейропсихологии и дефектологии ([29], [32], [36], [40], [42], [52] и др.).

Особое внимание А.Р. Лурия уделял проблеме речевого опосредствования высших психических функций человека. Как считал А.Р. Лурия, в процессе речевого опосредствования происходит «интеллектуализация» и «волюнтаризация» высших психических функций, т. е. их связь с интеллектуальными процессами и произвольным управлением, в результате чего высшие психические функции становятся «социальными по генезу, опосредствованными по своему строению и сознательными произвольными по способу управления» [36; 31]. Речевое опосредствование высших психических функций означает, что на разных этапах онтогенеза их психологическая структура различна. На ранних этапах своего развития высшие психические функции опираются сначала на внешние опорные знаки и протекают как ряд развернутых операций, на последующих стадиях они свертываются, опираясь на внешнюю, а затем на внутреннюю речь. Имея различную структуру на разных этапах своего развития, высшие психические функции осуществляют одну и ту же задачу разными способами в соответствии со способами опосредствования [31].

Изучению роли речи в развитии психических процессов как общепсихологической проблеме А.Р. Лурия посвятил большое число экспериментальных исследований. Этой проблеме он придавал очень большое значение, считая, что овладение словесной системой перестраивает все основные психические процессы у ребенка. А.Р. Лурия писал, что «перестройка психической деятельности с помощью речи, включение системы речевых связей в значительное число процессов, которые раньше имели непосредственный характер, является важнейшим фактором формирования тех высших психических функций, которыми человек отличается от животного и которые тем самым приобретают характер сознательности и произвольности» [36; 33]. В своих экспериментальных работах А.Р. Лурия изучал в основном три аспекта этой проблемы, а именно: (а) роль речи в формировании различных познавательных процессов (прежде всего — мышления); (б) роль речи в формировании произвольной организации психической деятельности; (в) мозговые механизмы регулирующей функции речи. Первый аспект проблемы был представлен уже в ранних работах А.Р. Лурия, выполнявшихся совместно с Л.С. Выготским [50], [51]. В этих работах изучались основные этапы речевого и интеллектуального развития ребенка методом ассоциативного эксперимента и было показано, что исходной формой речевых связей, типичных для младшего школьного возраста, является элементарное предикативное суждение (типа S → Р, где S — субъект, а Р — предикат), представляющее собой единицу речи ребенка.

 

72

 

Связи ассоциативного типа (SS) возникают гораздо позже. Первый тип связей протекает в ассоциативном эксперименте с максимальной быстротой и наибольшей автоматизированностью [50]. А.Р. Лурия экспериментально проанализировал процесс формирования грамматической структуры речи у детей-близнецов и влияние речи на их интеллектуальные процессы. При разрушении «близнецовой ситуации» (разлучении близнецов), при которой речь пятилетних мальчиков-близнецов, носила конкретный симпрактический характер, была не развита в грамматическом отношении и полностью зависела от практической ситуации, оказалось возможным за короткий срок (3 месяца) сформировать грамматическую структуру речи, ее планирующую и интеллектуальную функции. У детей появились ролевая сюжетная игра, осмысленный рисунок, лепка, конструктивная деятельность, отсутствовавшие у них раньше; причем у одного из близнецов, с которым проводились специальные занятия по развитию речи, как речевые, так и интеллектуальные функции опережали таковые у другого мальчика-близнеца. Данные результаты свидетельствуют о решающем значении развития речи в формировании интеллектуальных функций [46], [47]. Взаимосвязь уровня развития речи и мышления была экспериментально подтверждена А.Р. Лурия и на взрослых испытуемых, в разной степени вовлеченных в общественные формы деятельности и в разной степени владевших грамотой [39], [46].

А.Р. Лурия и его сотрудники экспериментально показали влияние речи на перцептивные процессы детей. Было установлено, что речь, выделяющая и фиксирующая сигнальные признаки раздражителя, является действенным фактором уточнения сенсорного анализа [31]. Взрослые испытуемые, располагающие различным категориальным обозначением цветов, классифицируют эти цвета по-разному [39]. Подробно исследовалась коллективом, руководимым А.Р. Лурия, и роль речи в формировании новых связей у здоровых и умственно отсталых детей [52]. Результаты всех этих экспериментальных исследований послужили обоснованием одного из основных положений общей психологической теории, которое защищал А.Р. Лурия, а именно: «участие речевой системы в построении высших психических функций составляет их важнейшую черту» [36; 33].

Второе направление исследований проблемы речевого опосредствования психических процессов, проводившееся А.Р. Лурия и его сотрудниками, было посвящено изучению формирования и распада регулирующей функции по отношению к движениям, т. е. изучению роли речи в генезе и нарушений произвольного действия. Интерес А.Р. Лурия к изучению произвольной регуляции двигательных реакций восходит к его ранней работе «О структуре реактивных процессов», опубликованной в 1927 г. [24], в которой он приходит к выводу, что речевое опосредствование играет существенную роль в превращении непроизвольных импульсивных движений в произвольные, сознательно управляемые. Позже проблема роли речи в формировании и распаде произвольного действия стала одной из ведущих в его экспериментальной работе. Выполненные под его руководством исследования выявили возрастную динамику развития произвольных движений у детей и показали, что различные виды речевой регуляции движений (пусковая, тормозная, неспецифическая, смысловая) формируются в разные возрастные этапы. Были проанализированы условия, при которых у детей разного возраста укрепляется произвольная организация двигательного акта (усиление экстероцептивной или речевой «обратной» афферентации, поступающей от движения) [52]. Специальная серия работ была направлена на изучение нарушения регулирующей функции речи у аномальных детей, страдающих цереброастенией или различными формами умственной отсталости. Было показано, что если у детей с цереброастенией дополнительная афферентация, возникающая от речевых реакций, «сопряженных» с движением, компенсирует нарушения произвольных движений, то у детей-олигофренов эффект объединения речевых и двигательных ответов — обратный, что может служить диагностическим приемом.

 

73

 

Таким образом, нормальное протекание произвольного акта совершается при посредстве словесной системы, участие которой в регуляции произвольных движений формируется по законам формирования всех высших психических функций ([30], [52] и др.).

Наконец, проблема роли речи в регуляции произвольных движений изучалась А.Р. Лурия также и в контексте нейропсихологических исследований как проблема мозговых механизмов речевой регуляции произвольных двигательных актов (с использованием как механографической, так и электромиографической методик). В серии экспериментальных исследований, проведенных на больных с локальными поражениями мозга, было установлено, что ведущая роль в регуляции произвольных двигательных актов принадлежит конвекситальным отделам лобных долей мозга ([32], [36], [53], [56], [57] и др.). В целом своими работами, посвященными регулирующей функции речи, ее развитию и распаду, ее мозговым механизмам, А.Р. Лурия внес существенный вклад в современные представления о регулирующей роли психики, развиваемые в работах многих советских психологов (С.Л. Рубинштейна, Б.Г. Ананьева, Б.Ф. Ломова и др.).

 

4. ПРОБЛЕМА СИСТЕМНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ПСИХИЧЕСКИХ ФУНКЦИИ И СОЗНАНИЯ В ЦЕЛОМ

 

А.Р. Лурия как соратник и последователь Л.С. Выготского на протяжении всей своей научной деятельности развивал представления о системном строении высших психических функций, системном характере их развития и распада, смысловом и системном строении сознания.

Системное строение высших психических функций, согласно мнению А.Р. Лурия, является их важнейшей характеристикой. Каждую высшую психическую функцию А.Р. Лурия рассматривал как сложную «функциональную систему», характеризующуюся рядом системных закономерностей, а именно: а) каждая психологическая функциональная система направлена на решение определенной (инвариантной) задачи, осуществляемой с помощью меняющихся (вариативных) средств; б) каждая психологическая функциональная система характеризуется сложным составом, включающим большое число афферентных (настраивающих) и эфферентных (осуществляющих) компонентов или звеньев; в) многие звенья психологической функциональной системы могут замещать друг друга; г) психологические функциональные системы обладают свойством «саморегуляции», т. е. свойством поддерживать единство своей организации ([36], [40] и др.). Системное строение характеризует не только высшие, но и так называемые элементарные или «естественные» функции, такие, как звуковысотный слух, как это было показано, в частности, исследованиями, выполненными под руководством А.Н. Леонтьева (1959; 1961). Этим опытам А.Р. Лурия придавал очень большое значение, рассматривая их как доказательство универсальности принципа системной организации всех психических функций человека.

Системные закономерности формирования высших психических функций, согласно концепции А.Р. Лурия, состоят в том, что каждый этап развития ребенка характеризуется изменением системы средств, на которые опирается данная функция, с одной стороны, и изменением системных межфункциональных отношений, отношений между различными психическими функциями — с другой. А.Р. Лурия считал, что по мере развития ребенка происходит изменение соотношения между различными функциями, видами психической деятельности ([31], [35], [42]).

Системные закономерности распада высших психических функций, как показали многочисленные нейропсихологические исследования А.Р. Лурия и его сотрудников, состоят в том, что каждое локальное поражение мозга характеризуется появлением «первичного» дефекта, непосредственно связанного с пораженным участком мозга,

 

74

 

и системных последствий этого поражения, или «вторичных» дефектов, совокупность которых составляет единый нейропсихологический синдром. Единство, закономерное сочетание «первичных» и «вторичных» нарушений психических процессов в нейро-психологическом синдроме обусловлено выпадением единого фактора, т. е. определенной физиологической закономерности, ранее обеспечиваемой пораженной структурой мозга ([36],[40] и др.). Системный характер распада высших психических функций проявляется также и в различных типах их нарушений (т. е. в различных нейро-психологических синдромах) на разных этапах онтогенеза. У детей младшего возраста, когда системные межфункциональные влияния распространяются «снизу вверх», локальные поражения мозга ведут к недоразвитию соответствующих психических функций; у взрослого человека системный эффект поражения мозга направлен «сверху вниз» в виде вторичного изменения соответствующих элементарных психических процессов ([31], [32], [36], [40]). Эти идеи о разнонаправленном характере взаимодействия «элементарных» и «высших» (сознательных, произвольных) функций впервые были высказаны Л.С. Выготским [7]. Впоследствии они получили творческое (теоретическое и экспериментальное) развитие в различных трудах А.Р. Лурия ([36] и другие).

Наиболее подробному изучению в трудах А.Р. Лурия была подвергнута системная организация речевых процессов. На детях и на больных с локальными поражениями мозга А.Р. Лурия со своими сотрудниками изучал речь как единую сложную систему, включающую множество звеньев, объединенных в определенные подсистемы анализа слуховых, зрительных и тактильных (в особых случаях) речевых сигналов, я актуализацию речевых следов в виде устной или письменной речи. Все звенья этой сложной речевой системы составляют единое целое, вследствие чего выпадение (или нарушение) одного звена ведет к нарушению всей речевой системы (как системному эффекту). При этом локальные поражения мозга никогда не вызывают общего диффузного нарушения речевой деятельности, а приводят к дифференцированным формам речевых нарушений (различным формам афазии), что свидетельствует о системной природе речевых функций ([28,] [29], [36], [40], [41], [42] и др.). Системные представления об организации речевых процессов легли в основу классификации афазий, разработанной А.Р. Лурия и получившей широкое признание как в нашей стране, так и за рубежом. На представлениях о системной организации речевых функций базируется также и теория восстановления речевых процессов (как часть общей теории восстановления высших психических функций). Именно системная организация речи и позволяет осуществлять внутрисистемную и межсистемную перестройку речевых процессов, благодаря чему и происходит их восстановление ([29], [36], [58] и др.). А.Р. Лурия вслед за Л.С. Выготским развивал представления о системном и смысловом строении сознания. Проблема сознания, как известно, принадлежит к одной из наиболее сложных проблем психологии, принципиально важных для понимания предмета психологической науки. Характеризуя вклад Л.С. Выготского в методологию советской психологической науки, А.Н. Леонтьев и А.Р. Лурия указывали, что Л.С. Выготский одним из первых советских авторов оценил всю важность для последовательно материалистической психологии проблемы сознания ([16], [17], [18]). Отношение к проблеме сознания как к центральной методологической проблеме психологии, как известно, составляет важнейшую черту той теоретической платформы, которая объединяет Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева и А.Р. Лурия. А.Р. Лурия многократно писал о том, что именно изучение различных форм сознательной деятельности человека и составляет предмет психологии, причем в задачи психологии входит не просто их описание, а объяснение с материалистических, детерминистических позиций. А.Р. Лурия распространял культурно-исторический подход не только на изучение высших психических функций, но и на

 

75

 

изучение сознания в целом. В соответствии с основным положением марксистской философии о первичности бытия и вторичности сознания А.Р. Лурия проводил четкую грань между социально-историческими «истоками», детерминантами сознания, определяющими его возникновение и содержание как высшей формы отражения действительности, и мозговым субстратом сознания, мозгом как органом, реализующим сознание ([31], [36], [42], [44] и др.). Он писал, что «для того, чтобы объяснить сложнейшие формы сознательной жизни человека, необходимо выйти за пределы организма, искать источники сознательной деятельности и «категориального поведения» не в глубинах мозга и не в глубинах духа, а во внешних условиях жизни, в социально-исторических формах существования человека» [42; 23]. Таким образом, индивидуальное сознание (с точки зрения его детерминант, генеза и содержания) рассматривалось А.Р. Лурия как общественно-историческая категория. А.Р. Лурия объединял проблему сознания (и отвлеченного мышления) с проблемой языка, развивая положение Л.С. Выготского о том, что речь (т. е. использование языка в процессе общения) — «коррелят сознания, а не мышления» [7; 165]. В своей монографии «Язык и сознание» [42] А.Р. Лурия пишет, что проблему сознания (и отвлеченного мышления) следует рассматривать в тесной связи с проблемой языка, так как именно применение языка приводит к формированию таких сложнейших процессов, характерных для человеческой психики, как процессы сознательной и произвольной психической деятельности. Строение сознания связано со словом как единицей языка. «Слово, обладающее предметной отнесенностью и значением, которые обеспечивают перевод познания человека в новое измерение, позволяет совершить скачок от чувственного к рациональному, т. е. к возможности как обозначать вещи, так и оперировать вещами в совершенно новом «рациональном плане» [42; 46—47]. Слово позволяет человеку как бы выходить за пределы непосредственного восприятия, расширить возможности познания мира. Таким образом, слово как «орудие сознательной деятельности» занимает центральное место в формировании человеческого сознания. А.Р. Лурия, как и Л.С. Выготский и А.Н. Леонтьев, различал значение — как объективно сложившуюся, устойчивую систему обобщений, стоящую за словом, и смысл — как индивидуальное значение слова, субъективный аспект значения. В процессе онтогенеза структура слова, его значение и смысл изменяются, вместе с этим изменяется и смысловое и системное строение сознания. А.Р. Лурия сближал факт развития значения слова с фактом развития сознания. Он писал: «Значение слова по мере развития ребенка меняется, меняется и отражение тех связей и отношений, которые через слово определяют строение его сознания... именно поэтому учение о развитии смыслового и системного значения слова может быть одновременно обозначено как учение о смысловом и системном развитии сознания» [42; 52]. На раннем этапе развития ребенка сознание носит преимущественно аффективный характер: это этап отражения эмоциональных связей и отношений; на следующем этапе слова — как средства отражения объективной действительности — возбуждают систему практических наглядно-действенных отношений; и лишь на завершающем этапе сознание приобретает отвлеченный вербально-логический характер. Такова логика последовательного развития значения слова и одновременно — логика развития сознания, поскольку слово является «клеточкой сознания» [42]. Поскольку слово выполняет не только функцию отражения действительности, но и функцию регуляции поведения, в смысловое и системное строение сознания входят не только интеллектуальные, но и мотивационные и регуляторные компоненты ([35], [42]).

Под руководством А.Р. Лурия слово изучалось также и в контексте проблемы речевой семантики. С помощью объективного плетизмо-графического метода анализировалась структура «семантических полей» слов. Выяснились закономерности семантической генерализации условной сосудистой реакции на группу слов, в разной степени близких по своему значению,

 

76

 

к слову-сигналу в норме и у детей с различными формами умственной отсталости [46], [48]. Изучались также возможности речевой регуляции «семантических полей» с помощью словесной инструкции [46]. Эта линия исследования смысловой структуры слова, проводившаяся А.Р. Лурия и его сотрудниками, представляет собой пример психофизиологического подхода к изучению системной организации речевых семантических связей.

Рассматривая различные аспекты проблемы системной организации психики, разрабатывавшиеся в трудах А.Р. Лурия, нельзя не отметить и его активного положительного отношения к идее Л.С. Выготского о необходимости анализировать психику человека «по единицам», а не «по элементам». Это положение реализует одно из важнейших требований системного подхода, развиваемого в современной психологии ([15], [19], [21], [22] и др.), изучать психические явления как целостные образования, имеющие свою, только им присущую качественную специфику. Согласно представлениям А.Р. Лурия, «единицы» психического обязательно должны сохранить качественную специфику, свойственную сложным сознательным формам психической деятельности; любое иное решение этого вопроса будет означать уход на позиции редукционизма) [44] и др.). Целостность как методологический принцип психологии для А.Р. Лурия, как и для Л.С. Выготского, означала «необходимость поиска сложно структурированных единиц психической деятельности, структура которых определяется всем ходом их формирования в онто-и филогенетическом развитии» [8; 479]. Проблема «единиц» анализа психических явлений как одна из важнейших методологических проблем современной психологии, активно обсуждаемая в современной психологической литературе ([12], [13] и др.), может найти свое решение лишь в русле системных представлений о психических процессах и сознании, в разработку которых существенный вклад внес и А.Р. Лурия.

 

5. ПРОБЛЕМА МОЗГОВЫХ МЕХАНИЗМОВ ПСИХИКИ («МОЗГ И ПСИХИКА»). СООТНОШЕНИЕ ПСИХОЛОГИИ И ФИЗИОЛОГИИ

 

А.Р. Лурия своими многочисленными исследованиями в области нейропсихологии и психофизиологии непосредственно продолжал и развивал материалистические традиции отечественной психологической науки, берущие начало от И.М. Сеченова и И.П. Павлова. Им и его сотрудниками была проведена большая теоретическая и экспериментальная работа по конкретизации фундаментального положения материалистической психологии о мозге как субстрате психических процессов. Вынося «источники» происхождения и содержания психики («сознательной деятельности и категориального поведения») за пределы мозга, в общественно-историческую среду, А.Р. Лурия изучал мозг как орган, осуществляющий, реализующий психические процессы.

При разработке проблемы соотношения мозга и психики, т. е. проблемы локализации высших психических функций, А.Р. Лурия исходил из работ Л.С. Выготского, посвященных изучению нарушений психических процессов при локальных поражениях мозга. В своем докладе «Психология и учение о локализации психических функций», сделанном в 1934 г. на I Всеукраинском съезде по психоневрологии ([7]), Л.С. Выготский сформулировал ряд положений, составивших принципиально новый подход к проблеме локализации психических функций, или «проблеме отношения структурных и функциональных единиц в деятельности мозга». Последовательное теоретическое и экспериментальное развитие этих положений и составило основное содержание работы А.Р. Лурия в области нейропсихологии. Развивая идеи Л.С. Выготского, с одной стороны, и идеи И.П. Павлова, А.А. Ухтомского и П.К. Анохина — с другой, А.Р. Лурия обосновал теорию системной динамической локализации высших психических функций человека, представляющей собой существенное продвижение в решении сложнейшей методологической проблемы психологии — «мозг и психика».

 

77

 

Эта теория могла возникнуть лишь на базе учения о прижизненном формировании, системной организации и опосредствованном строении высших психических функций человека, а также на современных знаниях об анатомии и физиологии мозга человека. Пересмотрев понятие «психическая функция», бытовавшее в классической неврологии как понятие о далее неразложимых «способностях» или «свойствах» психики, и последовательно разработав понятие «функция» как «функциональная система», А.Р. Лурия сумел обосновать стройную теорию мозговых механизмов психических процессов. Согласно данной теории, каждая психическая функция, представляющая собой сложную функциональную систему, осуществляется мозгом как единым целым, однако различные мозговые структуры выполняют различную дифференцированную роль. Различные звенья психологической системы «размещены» в различных — корковых и подкорковых — структурах и многие из них могут замещать друг друга. При поражении определенного участка мозга (и прежде всего вторичных и третичных областей коры больших полушарий) возникает «первичный» дефект, т. е. нарушение определенного физиологического принципа работы, свойственного данной мозговой структуре (фактора). Одновременно в виде системного следствия возникают «вторичные» дефекты как результат поражения общего звена, входящего в различные функциональные системы. Каждое звено психологической функциональной системы обеспечивается определенным фактором; таким образом, непосредственному соотнесению с мозговой структурой подлежат не сама высшая психическая функция и даже не отдельное ее звено, а различные факторы (или физиологические принципы работы мозга), на которые она опирается. Тем самым в теорию локализации высших психических функций человека А.Р. Лурия было введено физиологическое понятие — фактор, и благодаря этому преодолена ограниченность психоморфологического мышления, непосредственно соотносящего, по выражению И.П. Павлова, «непространственные психологические понятия с пространственной структурой мозга» ([10], [28], [29], [32], [33], [36], [40] и др.).

Теория системной динамической локализации высших психических функций — крупнейшее достижение советской нейропсихологии, основанное на огромном. фактическом материале, собранном А.Р. Лурия и его сотрудниками на протяжении почти 50 лет работы в клинике локальных поражений головного мозга. Ценность этой теории прежде всего в том, что впервые предпринята попытка дать научное объяснение мозговой организации не элементарных сенсорных или двигательных функций, а сложных сознательных форм психической деятельности. Теория системной динамической локализации высших психических функций смогла объяснить клинические факты, которые не могли быть поняты ни с позиций узкого локализационизма, ни с позиций антилокализационизма, а именно: а) появление не одного, а целой совокупности нарушений психических процессов (синдрома) при поражении того или иного участка мозга; б) существование различных форм нарушений одного и того же психического процесса при поражении различных областей мозга; в) восстановление (спонтанное или направленное) нарушенных психических функций, возможность выполнения той же психологической задачи другими средствами.

С помощью конкретных экспериментальных исследований, проводившихся в клинике локальных поражений головного мозга, А.Р. Лурия удалось приблизиться к пониманию мозговых механизмов различных познавательных процессов: речевых функций (активной речи, понимания, письма, чтения), различных видов памяти, восприятия, логического и наглядно-образного мышления, а также произвольных движений и действий ([28], [29], [32], [36], [40], [41], [53], [56] и др.).

А.Р. Лурия внес существенный вклад в разработку проблемы соотношения психологии и физиологии. А.Р. Лурия отвергал «физиологическую психологию», пытавшуюся свести все многообразие психической жизни к элементарным физиологическим

 

78

 

процессам. Он считал, что физиологический редукционизм в любой форме не может быть достаточно продуктивным для объяснения сложных видов сознательной, целенаправленной человеческой деятельности, в какой бы области практики (педагогической, производственной, медицинской) он ни применялся А.Р. Лурия писал, что «возникла настоятельная необходимость создать новую отрасль науки — физиологию целостных форм психической деятельности, которая могла бы ответить на вопрос о физиологических механизмах наиболее сложных видов сознательного, целенаправленного и саморегулирующего поведения» [44; 15]. Такую физиологию А.Р. Лурия называл «психологической» или «психологически ориентированной». Корни «психологической физиологии» А.Р. Лурия видел в трудах И.М. Сеченова, впервые указавшего на необходимость естественнонаучного анализа сознательной деятельности человека, той качественной специфики человеческого поведения, когда, по выражению И.М. Сеченова, «чувствования превращаются в повод и цель, а движения — в действия», в трудах И.П. Павлова, создавшего теорию условных рефлексов и экспериментально доказавшего условно-рефлекторную природу психического. Весьма существенный вклад в дело построения «психологической физиологии», по мнению А.Р. Лурия, был сделан Н.А. Бернштейном, сформулировавшим основы «физиологии активности», и П.К. Анохиным, создавшим теорию функциональных систем. Однако А.Р. Лурия указывал, что ни «физиология активности», ни «теория функциональных систем» не образуют еще законченную физиологическую систему, которая полностью отвечала бы основной задаче — дать физиологический анализ целостных форм сознательной произвольной психической деятельности человека.

Обе теории заложили лишь основы для решения этой проблемы; необходима дальнейшая работа по теоретическому и экспериментальному обоснованию «психологически ориентированной» физиологии. При этом важно изучать (как на макро-, так и на микроуровнях) не столько спонтанную электрическую активность мозга, сколько системные биоэлектрические закономерности, обеспечивающие реализацию различных конкретных видов психической деятельности ([43], [44], [55], [56] и др.).

А.Р. Лурия считал, что в разработку «психологической физиологии» серьезный вклад вносят исследования М.Н. Ливанова, Н.П. Бехтеревой и ряда других физиологов, направленные на изучение системных закономерностей работы мозга, а также психофизиологические исследования в области нейропсихологии, изучающие роль различных мозговых структур и их интеграции в построении высших форм сознательной психической деятельности ([44]).

 

6. ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ

 

Известное положение марксистской философии о том, что практика есть критерий истинности любой теории, было руководящим для всего научного творчества А.Р. Лурия. Практика понималась им — в соответствии с традициями современной психологии — и как конкретное экспериментальное исследование, проверяющее определенную научную гипотезу, и как решение определенных практических задач методами психологии (например, задач топической диагностики, диагностики умственного развития ребенка, восстановления нарушенных психических функций и др.). А.Р. Лурия полностью разделял известное положение Л.С. Выготского о том, что «психология... призвана практикой подтвердить истинность своего мышления» [7; 387].

А.Р. Лурия был блестящим экспериментатором, успешно работавшим в самых различных областях психологии, начиная от психофизиологии и кончая «исторической» психологией. Он был широко признанным авторитетом в целом ряде прикладных психологических дисциплин (нейропсихологии, дефектологии, детской психологии, судебной психологии), где он показал огромные возможности практического приложения психологических знаний.

А.Р. Лурия был автором многих оригинальных методик, нашедших

 

79

 

практическое применение в различных отраслях психологии. В ранние годы научного творчества им была разработана «сопряженная моторная методика», положительно зарекомендовавшая себя в судебной психологии ([26], [27]). Позже им были предложены принципы (и методы) отбора детей во вспомогательные школы, которые используются и в настоящее время ([52]). В годы Великой Отечественной войны им и его коллективом разрабатывались методы восстановления высших психических функций, нарушенных вследствие локальных поражений мозга, и методы топической диагностики ([28], [29]), которые сыграли огромную роль в деле помощи раненым бойцам. В послевоенное время А.Р. Лурия со своим коллективом продолжал совершенствовать методы нейропсихологической диагностики и восстановления нарушенных функций, которые в настоящее время получили широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом ([60], [61]). А.Р. Лурия видел огромные возможности (как в теоретическом, так и в методическом плане) обогащения психологии за счет смежных наук. Им были привлечены в экспериментальную психологию и нейропсихологию методика регистрации движений глаз, использование которой оказалось чрезвычайно продуктивным для решения различных теоретических и практических задач; методика объективного анализа семантических словесных связей, методика лингвистического анализа афазий, различные методики объективного психофизиологического исследования нарушений психических функций и др. Эта сторона научного творчества А.Р. Лурия характеризует его как талантливого экспериментатора, умеющего найти конкретный методический подход к самым различным и прикладным задачам. Эту направленность на эксперимент, на решение различных практических задач А.Р. Лурия унаследовал от своего учителя Л.С. Выготского, считавшего, как известно, что лишь результаты конкретных экспериментальных исследований могут рассматриваться в качестве окончательных критериев истинности той или иной научной гипотезы или теории. Экспериментальному исследованию подлежат не только элементарные психические процессы (как это признавалось, например, Вундтом и его последователями), но и высшие психические процессы или «сознательные формы психической деятельности» и сознание в целом. Для их изучения А.Р. Лурия — как последователем Л.С. Выготского — использовались как «генетический», так и «клинический» способы анализа. Оба подхода применялись А.Р. Лурия для доказательства основных положений общей психологической теории относительно социального, культурно-исторического генеза, опосредствованного строения, системной организации, произвольного уровня управления, а также мозговых механизмов высших психических функций человека.

Следует отметить, что для А.Р. Лурия, как и Л.С. Выготского, не существовал эксперимент вне теории, даже если он был выполнен с привлечением самых точных и современных методов анализа (в том числе и математических). Его не устраивало простое установление статистических корреляций между явлениями без теоретического анализа сущности этой взаимосвязи («фельшеризм в науке» — по выражению Л.С. Выготского). Эксперимент должен быть обоснован теоретически, продуман с позиций общих — методологических и теоретических — основ психологической науки, он должен быть направлен на решение актуальной научной проблемы и выявлять прежде всего качественную специфику предмета исследования. А.Р. Лурия и Л.С. Выготского объединяло одинаковое отношение к качественному и количественному аспектам эксперимента, а именно: любой экспериментальный факт нуждается, прежде всего, в точной качественной (т. е. теоретической, научной) квалификации, а уже затем — в количественном, математическом анализе.

Перечисленные выше методологические и теоретические проблемы психологии отнюдь не охватывают всего научного творчества А.Р. Лурия. Целью данной статьи было привлечь внимание к этой стороне научного творчества А.Р. Лурия и показать, что наряду с основополагающими работами в области нейропсихологии

 

80

 

А.Р. Лурия внес существенный вклад и в развитие общей психологической теории, в построение марксистской психологической науки.

Как известно, сложность построения общей теории на определенной философской основе состоит прежде всего в том, что нужно общие методологические положения, вытекающие из соответствующей философской доктрины, творчески преобразовать в соответствии со спецификой данной области науки, т. е. создать методологию данной конкретной научной дисциплины. Построение марксистской психологии на основе диалектического материализма, конечной целью которого является создание единой общепсихологической системы знаний, начавшееся вскоре после Великой Октябрьской революции, продолжается и сейчас, в период все более расширяющейся сферы практического применения психологических знаний, когда советская психологическая наука реализует решения XXVI съезда партии о необходимости более интенсивного внедрения результатов научных исследований в практику и повышения эффективности психологической науки ([2], [21] и др.). Более того, в настоящее время — когда укрепляются связи психологии с практикой — дальнейшее развитие общей психологической теории приобретает особенно важное значение, поскольку «практическая работа психологов только тогда окажется эффективной, когда она строится на основе теории, обеспечивающей прогнозирование» [21, 10].

Создание общей психологической теории, основанной на единой системе методологических принципов диалектического материализма,— сложнейшая задача, не имевшая аналогов в истории мировой психологии, решение которой возможно лишь благодаря длительным коллективным усилиям советских психологов и философов. В этой коллективной работе важное место занимают и научные труды А.Р. Лурия — последователя и соратника Л.С. Выготского.

 

1. Анциферова Л. И. Методологические принципы и проблемы психологии. — Психологический журнал, 1982, т. 3, № 2, с. 3—18.

2. Бодалев А. А., Ломов Б. Ф., Лучков В. В. Психологическую науку — на службу практике. — Вопросы психологии, 1979, № 4, с. 5—14.

3. Будилова Е. А. Философские проблемы в советской психологии. — М., 1972.—336 с.

4. Выготский Л. С., Лурия А. Р. Этюды по истории поведения. — М.; Л., 1930.

5. Выготский Л. С. Избранные психологические исследования. — М., 1956, с. 39—385.

6. Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. — М., 1960.—498 с.

7. Выготский Л. С. Собрание сочинений, т. I. — М., 1982, с. 168—175.

8. Выготский Л. С. Собрание сочинений, т. II. — М., 1982.-502 с.

9. Выготский Л. С. Орудие и знак. — 1931 (рукопись).

10. Гращенков Н. И., Лурия А. Р. О системном принципе локализации функций в коре головного мозга. — Журнал неврологии и психиатрии, 1945, № 1, с. 23—31.

11. Давыдов В. В., Радзиховский Л. А. Теория Л.С. Выготского и деятельностный подход в психологии. — Вопросы психологии, 1980, № 6, с. 48—49; 1981, № 1, с. 67— 81.

12. Давыдов В. В., Зинченко В. П., Талызина Н. Ф. Проблема деятельности в работах А.Н. Леонтьева. — Вопросы психологии, 1982, № 4, с. 61—67.

13. Зинченко В. П. Идеи Л.С. Выготского о единицах анализа психики. — Психологический журнал, 1981, т. 2, № 2 с. 118—133.

14. Кедров Б. М. О методологических вопросах психологии. — Психологический журнал, 1982, т. 3, № 5, с. 3—13.

15. Кузьмин В. П. Исторические предпосылки и гносеологические основания системного подхода. — Психологический журнал, 1982, т. 3, № 3, с. 3—15; т. 3, № 4, с. 3—14.

16. Леонтьев А. Н. О творческом пути Л.С. Выготского. — В кн.: Л.С. Выготский. Собрание сочинений. М., 1982, с. 9—41

17. Леонтьев А. Н., Лурия А.Р. Психологические воззрения Л.С. Выготского. — В кн.: Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. М„ 1956, с. 4—36.

18. Леонтьев А. Н., Лурия А.Р. Из истории становления психологических взглядов Л.С. Выготского. — Вопросы психологии, 1976, № 6, с. 83—94.

19. Ломов Б. Ф. О системном подходе в психологии. — Вопросы психологии, 1975, № 2, с. 31—45.

20. Ломов Б. Ф. Соотношение социального и биологического, как методологическая проблема психологии. — Вопросы философии, 1979, № 3, с. 3—17.

21. Ломов Б. Ф. Теория, эксперимент и практика в психологии. — Психологический журнал, 1980, т. 1, № 1, с. 8—20.

22. Ломов Б. Ф. Об исследовании законов психики. — Психологический журнал, 1982, т. 3, № 1, с. 18—31.

23. Лурия А. Р. Принципиальные вопросы современной психологии. — Под знаменем марксизма, 1926, № 4—5, с. 129—139.

24. Лурия А. Р. О структуре реактивных процессов. — Советская психоневрология, 1927, № 4.

25. Лурия А. Р. Пути советской психологии за 15 лет. — Советская психоневрология, 1933, № 1, с. 25—36.

 

81

 

26. Лурия А. Р. Сопряженная моторная методика в исследовании аффективных реакций. — В сб.: Труды государственного института экспериментальной психологии. М., 1928, т. 3.

27. Лурия А. Р. Экзамен и психика. — В сб.: Труды Академии коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской. М., 1931.

28. Лурия А. Р. Травматическая афазия. — М., 1947.— 367 с.

29. Лурия А. Р. Восстановление функций после военной травмы. — М., 1948. — 234 с.

30. Лурия А. Р. О регулирующей роли речи в формировании произвольных движений. — Журнал высшей нервной деятельности, 1956, т. VI, вып. 5, с. 645—662.

31. Лурия А. Р. Развитие речи и формирование психических процессов. — В сб.: Психологическая наука в СССР. М., 1959, т. 1, с. 516— 575.

32. Лурия А. Р. Мозг человека и психические процессы. — М., 1963, т. 1—476 с; 1970, т. 2. — 494 с.

33. Лурия А. Р. Мозг и психика. — Коммунист, 1964, № 6, с. 67—74.

34. Лурия А. Р. Теория развития высших психических функций в советской психологии.— Вопросы философии, 1966, № 7, с. 112— 125.

35. Лурия А. Р. Сознательная деятельность и ее мозговая организация. — Вопросы психологии, 1969, № 5, с. 13—30.

36. Лурия А. Р. Высшие корковые функции и их нарушения при локальных поражениях мозга. — М., 1962 (1-е изд.); 1969 (2-е изд.).— 431 с.

37. Лурия А. Р. Лекции по общей психологии. — М., 1970 (4 выпуска). —450 с.

38. Лурия А. Р. Психология как историческая наука (к вопросу об исторической природе психологических процессов). — В кн.: История и психология. М., 1971, с. 36—63.

39. Лурия А. Р. Исторический анализ познавательных процессов. — М., 1974.— 170 с.

40. Лурия А. Р. Основы нейропсихологии. — М., 1973. —373 с.

41. Лурия А. Р. Основы нейролингвистики.— М., 1975.— 250 с.

42. Лурия А. Р. Язык и сознание. — М., 1979.— 319 с.

43. Лурия А. Р. Физиология человека и психологическая наука (к постановке проблемы). — Физиология человека, 1975, № 1, с. 18—27.

44. Лурия А. Р. К проблеме психологически ориентированной физиологии. — В кн.: Проблемы нейропсихологии. М., 1977, с. 9—28.

45. Лурия А. Р. О месте психологии в роду социальных и биологических наук. — Вопросы философии, 1977, № 9, с. 68—77.

46. Лурия А. Р. Этапы пройденного пути (научная автобиография). — М., 1982.— 198 с.

47. Лурия А. Р., Юдович Ф. Я. Речь и развитие психических процессов ребенка. — М., 1956.— 182 с.

48. Лурия А. Р., Виноградова О. С. Объективное исследование динамики семантических систем. — В сб.: Семантическая структура слова. М., 1971, с. 27—63.

49. Лурия А. Р., Хомская Е. Д. О некоторых теоретических вопросах проблемы «принятия решения» в свете нейропсихологии. — В сб.: Проблемы принятия решения. М., 1976, с. 146— 157.

50. Лурия А. Р. (ред.). Речь и интеллект в развитии ребенка. — М., 1928.

51. Лурия А. Р. (ред.). Речь и интеллект городского, деревенского и беспризорного ребенка. — М., 1930.

52. Лурия А. Р. (ред.). Проблемы высшей нервной деятельности нормального и аномального ребенка.— М., 1956, т. 1. —315 с; 1958, т. 2. — 343 с.

53. Лурия А. Р., Хомская Е. Д. (ред.). Лобные доли и регуляция психических процессов.—М., 1966.— 739 с.

54. Петровский А. В. История советской психологии. — М., 1967. — 367 с.

55. Хомская Е. Д., Лурия А. Р. (ред.). Проблема нейропсихологии. — М., 1977. — 304 с.

56. Хомская Е. Д., Лурия А. Р. (ред.). Функции лобных долей мозга.—М., 1982.— 284 с.

57 Хомская Е. Д. Мозг и активация. — М., 1972'.

58. Цветкова Л. С. Восстановительное обучение при локальных поражениях мозга. — М., 1972.— 272 с.

59. Ярошевский М. Г. Психология в 20-м столетии.— М., 1971. — 368 с.

60. Cristensen A. L. Luria's neuropsychological investigation. — N. Y., 1975.

61. Golden C., Purisch A., Hammecke T. The standartlized Luria—Nebraska Neuropsychological Boltery: a manual for clinical and experimental use.—Lincoln, Nebraska, 1979.

 

Поступила в редакцию 12.X.1982 г.



1 Анализ соотношения взглядов А.Р. Лурия и Л.С. Выготского по проблеме «высших» и «элементарных» психических функций не входит в задачу настоящей статьи.

2 Творческое развитие в трудах А.Р. Лурия и прежде всего в его работах, посвященных нейропсихологии теории деятельности заслуживает специального анализа, что составит предмет другой статьи.