145
ЗА РУБЕЖОМ
ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА СДВИГА В ВЫБОРЕ
В АМЕРИКАНСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Е. В. ЕГОРОВА
В конце 60-х гг. на стыке политологии и социальной психологии в США возникла новая дисциплина — политическая психология, изучающая психологические аспекты политического поведения людей. Порожденная потребностью правительства США в научной разработке, а также оправдании внешней и внутренней политики, с одной стороны, и собственным интересом психологов к политической проблематике, с другой стороны, политическая психология сейчас находится на этапе бурного развития, сопровождающегося возникновением большого количества исследовательских лабораторий.
Политическая психология состоит из двух относительно самостоятельных, хотя и глубоко связанных между собой разделов: психологии внешней политики и международных отношений и психологии внутренней политики. В психологии внешней политики и международных отношений (о которой в статье идет речь) одной из центральных проблем является принятие внешнеполитических решений, особенно в международных кризисных ситуациях. Во многом изучение этой проблемы опирается на исследования принятия решений в общей психологии и на результаты, полученные во множестве экспериментов, проведенных социальными психологами США и Западной Европы.
Социальная психология выполняет основную методологическую функцию по отношению к политической психологии США. Поэтому, чтобы увидеть становление исследований тех или иных проблем в политической психологии, необходимо проследить основные тенденции их развития в социальной психологии.
В западной социальной психологии среди многочисленных исследований процесса принятия решений уже в течение двадцати лет в отдельное русло выделялись работы по изучению уровня риска, предпочитаемого малой группой, принимающей групповое решение. К настоящему времени в Западной Европе и США существует множество исследовательских центров, где наряду с другими проблемами принятия групповых решений изучают групповой феномен, состоящий в сдвиге последискуссионного группового решения либо в сторону большего риска, либо в сторону большей осторожности по сравнению со «средним индивидуальным» решением [26].
С целью объяснения этого явления выдвинуто более десятка гипотез, подвергнутых дальнейшей экспериментальной проверке. Ряд из них не получили подтверждения, другие оказались более правдоподобными (см. [1]).
В западной социальной психологической литературе довольно часто встречается термин «сдвиг к риску». Однако мы присоединяемся к ряду психологов, считающих, что более целесообразно употреблять термин «сдвиг в выборе», так как он является более широким понятием, включающем наряду со сдвигом к риску сдвиг к осторожности.
Феномен сдвига в выборе решения изучался на различных контингентах испытуемых. Среди них были либерально настроенные, студенты отделений искусств [28], выпускники университетов, специализировавшиеся по делам управления бизнесом [26], бизнесмены [19], рабочие [10]. Эксперименты проводились с местным населением в различных странах: в Европе [3], [15], [17], Канаде [7], Новой Зеландии [10], Уганде [5]. Почти все эти работы носили чисто исследовательский характер и не были ориентированы на практику. Как правило, феномен сдвига в выборе просто констатировался, ему давалось какое-либо объяснение, но при этом не делалось никаких оценок возможного влияния этого феномена на принятие решения группой в серьезных жизненных ситуациях.
Однако международные отношения и принятие внешнеполитических решений в сложных, часто обостренных и кризисных ситуациях, вынудили психологов по-новому взглянуть на феномен сдвига в выборе решения в ситуациях, связанных с риском. В вышедшей в 1968 г. работе американского политического психолога Дж. Де Риверы «Психологическое измерение во внешней политике» [6] подчеркивается опасная роль сдвига в выборе в сторону
146
риска при принятии внешнеполитических решений в малых группах лицами, облеченными государственной властью. На примере принятия правящими кругами США решения об агрессии в Корее автор показал, что сдвиг к риску, происшедший после обсуждения кризисной ситуации и возможных альтернатив действия, привел американских политических руководителей к «самоубийственному» решению. В этой связи весьма яркой иллюстрацией является высказывание Дж. Ф. Кеннеди: «Трудность состоит в том, что когда собирается группа сенаторов, то в ней всегда доминирует человек, принимающий самые смелые и самые сильные решения» (цит. по [2; 385]).
Позднее появилась нашумевшая в американской социальной и политической психологии работа И. Джейниса «Жертвы группового мышления» [II], в которой он рассматривал феномен сдвига к риску как главный патологический синдром, возникающий при групповом принятии решений в международных кризисных ситуациях.
Американский психолог изучил несколько случаев принятия американским руководством внешнеполитических решений, окончившихся весьма неудачно для США., Особенно тщательно он проанализировал четыре провала внешней политики, которые потерпели правительства США за последние 40 лет: решение администрации Ф. Рузвельта о подготовке к предполагавшемуся нападению японских вооруженных сил на Пирл-Харбор в декабре 1941 г.; решение администрации Г. Трумэна об интервенции вооруженных сил США в Северной Корее; решение администрации Дж. Кеннеди о высадке десанта в заливе Кочинос (Куба), наконец, решение администрации Д. Джонсона об эскалации войны во Вьетнаме. Каждое из этих решений было, как отмечает американский исследователь, принято в результате серии дискуссий в группах:
Во многих исследованиях, предпринятых ранее в США, была наглядно показана ограниченность возможностей политика-индивида, принимающего решение в одиночку, неуспех таких решений на практике. Многие провалы в американской внешней политике объяснялись именно этим, и таким «дефектным» решениям противопоставлялась практика групповой деятельности.
Однако, как указывает И. Джейнис, групповое принятие внешнеполитических решений В: США также страдает весьма серьезными пороками: во время групповых дискуссий лидер не требует от членов группы открыто высказать свое мнение, и часто они скрывают свое несогласие или сомнения; при групповом решении возникает также коллективная недооценка серьезности существующего риска. Этот недостаток бдительности и чрезмерность риска служат «формами временных групповых психических расстройств, по отношению к которым группы, принимающие решения, не имеют иммунитета» [11; 3].
Одно из центральных понятий в работе И. Джейниса — это «групповая сплоченность», т. е. позитивная оценка группы ее членами, и мотивация сохранять в ней свое членство. Феномен групповой сплоченности широко исследовался в свое время К. Левиным, оказавшим серьезное воздействие на психологическую науку в США [17], однако он в основном склонялся к позитивной оценке влияния групповой сплоченности на групповую деятельность.
В последнее время в американской психологической науке особенно часто исследуются две тенденции, наблюдаемые в сплоченных группах и оказывающие вредное влияние на правильность их решений. Первая — это тенденция создавать упрощенные, стереотипные образы, наделяя наихудшими чертами своих соперников. Другая — это тенденция к риску, которой чреваты коллективные суждения, принятые в результате групповой дискуссии [16].
Критический взгляд на эти тенденции был положен И. Джейнисом в основу его групподинамического подхода к процессу принятия внешнеполитических решений. Пытаясь понять, как возникает в практике США конкретный внешнеполитический промах, которого можно было бы избежать, он обратился к процессам, протекающим в малой группе, принимающей в государственном механизме внешнеполитические решения.
Все рассматриваемые провалы внешней политики США выбирались И. Джейнисом на основе двух важных критериев: в каждом случае группа была сплоченной, и вместе с тем принятые решения оказались крайне неудачными. Согласно гипотезе американского психолога, можно утверждать с вероятностью, превышающей случайный уровень, что одной из причин ошибочного решения в этих случаях была сильная тенденция членов группы к конформному согласию и что такая мотивация дает начало всем симптомам группового мышления. Проведенный в работе анализ решения президента Дж. Кеннеди о высадке десанта в 1961 г. в заливе Кочинос (Куба) показал, что группа в государственном механизме США, принимавшая это решение, была сплоченной и имела все симптомы группового мышления — и в итоге последовало неверное решение. И. Джейнис пишет в своей книге, что был потрясен, обнаружив, в какой степени группы, ответственные за принятие внешнеполитических решений, бывают подвержены групповым нормам и давлению.
Как доказывает И. Джейнис, высокая сплоченность группы и сопутствующая ей тенденция к согласию прежде всего препятствует критическому мышлению, что ухудшает качество проверки фактов относительно реальных событий, понижает эффективность умственного труда. Члены группы рассматривают лояльность по отношению к группе как высшее проявление
147
морали; их стремление к согласию создает «сверхоптимизм», недооценку риска, шаблонность мышления относительно «слабости» и «аморальности» противников.
Впоследствии И. Джейнис вместе с Л. Манном продолжили исследование этой проблемы [12]. Они проанализировали конкретные стратегии принятия решений и пришли к выводу, что почти все они приводят к сдвигу в выборе в сторону риска.
Эти работы стали первыми исследованиями в области политической психологии, в которых отражено влияние феномена сдвига в выборе на качество и последствия принятого группой решения. Сама по себе постановка этой проблемы является определенным шагом вперед в развитии прикладных исследований этого феномена. Но следует, однако, учесть, что эти исследования были проведены в умозрительном теоретическом плане без учета стратегических целей, политики и идеологии правящих кругов.
В американской социальной психологии к концу 70-х гг. сложилось широкое на правление теоретических и экспериментальных исследований феномена сдвига в выборе, накоплен большой фактический материал, разработаны специальные методики исследований, сформулированы объяснительные гипотезы. С другой стороны, политическими психологами США к этому времени была осознана острая потребность со стороны практических организаций, принимающих участие в разработке и принятии внешнеполитических решений, в экспериментальных исследованиях этой проблемы, релевантных практике внешнеполитической деятельности. Так сложилась ситуация, вполне благоприятная для начала прикладных экспериментальных исследований проблемы принятия внешнеполитических решений в кризисных ситуациях, связанных с риском, на основе методического и концептуального аппарата, разработанного в американской и западноевропейской социальной психологии.
В 1979 г. вышла работа американских психологов Э. Семмеля и Д. Майнякса, [25] «Групповая динамика и принятие внешнеполитических решений. Экспериментальный подход», в которой феномен, сдвига в выборе подвергается тщательному экспериментальному исследованию с получением статистически значимых результатов.
В своей работе авторы обратились к «патологическому» феномену сдвига в выборе, возникающему в малых группах, принимающих внешнеполитическое решение [25; 251]. Э. Семмель и Д. Майнике указывают, что исследования сдвига в выборе еще не получили широкого распространения в политической психологии. В качестве «первопроходцев», проявивших внимание к этой проблеме и оказавших влияние на их собственное исследование, авторы называют Дж. Де Риверу [6], И. Джейниса [11], [12], Ч. Херманна [8], С. Киркпатрика [13], [14].
Э. Семмель и Д. Майнике попытались в своем экспериментальном исследовании реконструировать процесс принятия внешнеполитических решений в малой группе и проанализировать групповые процессы, влияющие на сдвиги в выборе. С целью максимального приближения к реальному принятию внешнеполитических решений авторы в качестве испытуемых привлекли три группы населения; офицеров, имеющих опыт военных действий; кадетов военно-воздушных училищ; студентов, обучающихся политическим наукам. Они исходили из того, что, как правило, в кризисных ситуациях решения принимаются в группах военных и дипломатов.
Испытуемым были предложены шесть искусственно сконструированных и пропагандистски заостренных в духе антикоммунизма и антисоветизма внешнеполитических сценариев, в которых заранее формулировались в «конкретной форме» различная степень «угрозы» интересам США в современной системе международных отношений: «советская морская блокада» важного в стратегическом отношении Ормуздского пролива (Персидский залив); «уничтожение» самолета США и «захват в плен» его экипажа в Камбодже: «открытая военная угроза» Южной Корее и американскому персоналу со стороны Северной Кореи; «провал» переговоров ОСВ и обнаружение крупных нарушений соглашения ОСВ-1 «со стороны СССР»; «задержание» американского крейсера при входе в Панамский канал панамскими военно-морскими силами; «захват европейского посольства», в Гааге «арабскими террористами».
Содержанием дискуссий по тому или иному сценарию являлось: обсуждение стратегического значения каждой кризисной ситуации и угрозы безопасности США; потребности установления идя восстановления авторитета и влияния США в данном регионе; возможность выигрышей и потерь в результате данного выбора действия в данном кризисе.
В каждом сценарии были предложены десять возможных вариантов .решений. Решения варьировались от наименее рискованных (ведение двусторонних переговоров) до экстремальных (угроза или использование ядерного оружия).
Э. Семмель и Д. Майнике поставили перед собой задачу установления и объяснения различий в направлении и величине сдвигов в выборе для лиц, принимающих решения сначала в одиночку, а затем после групповой дискуссии. Результаты экспериментов показывают, что все «военные» группы, кроме одной группы кадетов, сдвинулись к риску по сравнению со своими индивидуальными решениями до дискуссии. В то же время пять студенческих групп из двенадцати сдвинулись к риску, остальные же — к осторожности.
Э. Семмелем и Д. Майниксом были получены, по-видимому, достоверные результаты,
148
свидетельствующие о том, что группы офицеров не только проявляют тенденцию к максимальному риску в индивидуальных и групповых решениях, но их сдвиг является наибольшим по величине и наиболее частым, чем в группах кадетов и студентов. В каждом сценарии офицеры рекомендуют решения, требующие угрозы или применения ядерного оружия для «защиты» национальной безопасности США. Напротив, студенческие группы предпочитают переговоры и рекомендуют использовать дипломатические приемы в пяти сценариях из шести. Кадеты принимают решения, сопровождающиеся большим риском, чем студенты, однако меньшим, чем обладают решения групп офицеров.
В основу своей теоретической позиции авторы положили гипотезу Р. Брауна о риске как культурной ценности [4] и гипотезу групповой поляризации С. Московичи и М. Заваллони [20]. Гипотеза Р. Брауна является одной из самых продуктивных гипотез, объясняющих этот феномен. По мнению Р. Брауна, риск является культурной ценностью в обществе, и поэтому рискованное решение ради желаемого результата является социально одобряемым. Однако этот автор подчеркивает, что в ряде ситуаций культурной ценностью является, наоборот, осторожное поведение, и, таким образом, оказываясь перед, выбором решения, индивид принимает его в зависимости от того, что является общественной культурной ценностью: риск или осторожность.
Кроме того, индивиды, считающие себя более способными пойти на риск, активней, чем другие члены группы, раскрывают свои позиции остальным участникам в процессе информационного обмена о первоначальных решениях во время групповой дискуссии. Групповая дискуссия дает сведения о культурных ценностях каждого участника. Индивид, видя, что у него уровень риска (или осторожности) ниже, чем у группы, подстраивается к групповым нормам. Если же участник видит, что другие стремятся проявить риск или осторожность ничуть не меньше, чем он, то в этом случае еще больше экстремизирует свою позицию. Гипотеза риска как культурной ценности дала жизнь ряду самостоятельных гипотез, возникших на ее основе [22], [23], [25].
Гипотеза групповой поляризации С. Московичи и М. Заваллони [20] выдвинута на основе серии экспериментальных исследований по изучению общего характера поляризации решений в группах. В своих работах они продемонстрировали, что существует систематическое усиление после-дискуссионного группового решения по сравнению со средним групповым додискуссионным решением в изначально предпочитаемом ;группой направлении.
С. Московичи и М. Заваллони отмечают влияние характера на величину поляризации решений. Задачи, не представляющие интереса или мало проблематичные для участников дискуссии, не вызывают феномена поляризации или ослабляют его проявление. Они отмечают, что наличие интересной задачи, а также проблем, связанных с риском, создают интеллектуальную и аффективную мобилизацию участника, который должен занять определенную позицию в отношении проблемы. В качестве главного фактора, продуцирующего сдвиг в выборе, они указывают процесс «нормативного соглашения», т. е. выяснение норм, принятых в данной группе в процессе групповой дискуссии, и принятие собственного решения согласно данным нормам.
Объясняя свои результаты, Э. Семмель и Д. Майнике указывают, что посредством групповой дискуссии, информационного обмена и выдвижения убедительной аргументации в защиту желаемых конкретных решений у членов групп происходит когнитивное научение. Новая информация, сообщенная членами групп, подкрепляет и усиливает существующие диспозиции. Выборы поляризировались в зависимости от групповых ценностей. Таким образом, поскольку в группах офицеров риск является определенной ценностью, что не раз было выявлено в исследованиях, выносимые ими решения оказывались максимально рискованными. Кадеты, как будущие офицеры военно-воздушных сил, разделяют те же ценности, однако, не имея еще практической военной деятельности и не сталкиваясь с риском в реальной жизни, занимают менее рискованные позиции. С другой стороны, студенты (которые, по мнению авторов, всегда отличаются большей либеральностью, чем военные), к тому же обучающиеся политическим наукам, не разделяют мнения, что риск является ценностью, и проявляют тенденцию к осторожности при принятии внешнеполитических решений, призывая к дипломатическим переговорам, Э. Семмелем и Д. Майниксом на основе данных, полученных в эксперименте, разработаны практические рекомендации, что в значительной мере повышает значение их исследования. Они предлагают два типа рекомендаций: политическому лидеру, стоящему во главе групповой дискуссии, и по формированию труппы. Политическому лидеру следует избегать открыто директивного поведения, ему рекомендуется стимулировать членов группы высказывать свои соображения о всех альтернативах и особенно изначально непривлекательных для самого лидера, не допускать доминирования стереотипных оценок или упрощения в интерпретации событий. При формировании состава группы рекомендуется гетерогенный состав участников, отобранных из разных организаций с различным базовым образованием. Для принятия внешнеполитических решений, связанных с риском в особых кризисных ситуациях, необходимо, по мнению американских психологов, создавать смешанные группы из военных и дипломатов, из узких специалистов и специалистов
149
широкого профиля, членов политической элиты и не входящих в нее политически мыслящих людей.
Результаты, полученные в исследованиях сдвига в выборе при принятии внешнеполитических решений, представляют, на наш взгляд, практический интерес. Однако их теоретическое объяснение выглядит недостаточно законченным. В этих исследованиях не вскрывается весьма важный момент: кто подвергается риску?
Если игнорировать ответ на этот вопрос, то результаты становятся отвлеченными, далекими от реальности. Рискует ли само лицо, принимающее решение, рискуют ли исполнители его решения; рискует ли группа, принимающая это решение, рискует ли государство в целом — от этого зависит оценка склонности к риску при принятии решения, измерение величины самого риска. Трудно объяснить, почему лот вопрос остался проигнорированным американскими политическими психологами. Возможно, он просто выпал из поля прения ученых, а возможно, и сознательно опущен, чтобы не затрагивать проблемы ответственности за принятые в США внешнеполитические решения. Кто рискует? Политический лидер. Но он рискует лишь своим постом в правительстве. Малая правительственная группа? Но она заменится другой в случае неудачного исхода принятого решения. Государство? Мир? Вероятно, очень тяжело отвечать на эти вопросы, которые с особой остротой встают при оценке идеологической функции исследований принятия внешнеполитических решений в США.
В экспериментах не выяснен пока также и такой важный вопрос, как степень идентификации испытуемых с реальными политическими и военными деятелями, принимающими внешнеполитические решения. Вероятно, от степени такой идентификации зависит достоверность оценки тенденции к риску. Исследования этой проблемы, видимо, должны занять свое место в ряду других работ по изучению принятия внешнеполитических решений, связанных с риском.
Сравнивая исследования феномена сдвига в выборе в американской социальной и политической психологии, можно сделать вывод о заимствовании политическими психологами теоретических позиций и методических приемов, разработанных в социальной психологии. Большой интерес представляет поставленная проблема нахождения факторов, влияющих на направление и интенсивность сдвига в выборе. Однако наиболее важной характеристикой современных исследований сдвига в выборе, проводимых политическими психологами США, является их практическая ориентированность, обращение к реальным историческим событиям, в связи с которыми могут быть приняты те или иные решения. Шаг, сделанный Э. Семмелем и Д. Майниксом от рассуждений к эксперименту, их попытка разработать практические рекомендации означают новый этап осмысления политическими психологами США степени важности изучаемого, явления для внешнеполитической деятельности.
Сейчас еще трудно говорить об определенной теории, разработанной в связи с этим феноменом, так как все теоретические схемы и объяснения авторов представляют собой, по их собственному свидетельству, гипотезы на стадии проверки [20], [21], [25], [27]. Однако полученные во множестве экспериментов результаты показали, что феномен сдвига в выборе реально существует, и поэтому ознакомление с конкретными методиками исследований полезно не только с целью получить сведения о новых методических приемах, существующих в американский политической психологии, но и с целью адаптации некоторых из них к советским политико-психологическим исследованиям. В этом плане весьма интересен подход, использующий сценарии, так или иначе воспроизводящие кризисную ситуацию. Здесь не только выражено стремление приблизиться к политической реальности (хотя авторы это делают в сознательно заостренной в пропагандистском плане форме), но и некоторый отход от упрощения решений, как было в случаях, когда участникам дискуссии предлагалось просто указать, с какой вероятностью произойдет то или иное событие. Принимая одно из десяти решений, участник обсуждения (по этой методике) имеет возможность оценить их все, выделить преимущества и недостатки каждого. Поэтому, коль скоро он сделал свой выбор, то этот выбор считается достаточно надежной характеристикой установок и политических взглядов участника дискуссии.
Исследования сдвига в выборе американской политической психологией, при всех оговорках, которые надо сделать, все же полезны с точки зрения приложения знаний в области политической психологии к практике. Феномен сдвига в выборе столь часто проявляется во внешнеполитических ситуациях, особенно кризисных, что было бы целесообразно изучить влияние этого феномена на серьезные решения, принимаемые в малых группах в капиталистических государствах в условиях международных кризисов, учитывая при этом идеологические позиции и политическую стратегию правящих кругов.
1. Костинская А. Г. Зарубежные исследования группового принятия решений, связанных с риском. — Вопросы психологии, № 5, 1976, с. 171—178.
2. Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. — М., 1979.—504 с.
3. Bateson N. Familiarization, group discussion, and risktaking. — J. Pers. and Soc. Psychol., 1966, N 2, p. 111—129.
4. Brown R. Social psychology. — N. Y., 1965, p. 698—706.
5. Carlson J., Davis С Cultural values and risky shift: A cross-cultural test in
150
Uganda and the USA. — J. Pers. and Soc. Psychol., 1971, N 20, p. 392—399.
6. De Rivera J. The psychological dimension of foreign policy. — Ohio, 1968.—441 p.
7. Ferguson D., Vidtnar N. Effects of group discussion on estimates of culturally appropriate risk levels. — J. Pers. and Soc. Psychol., 1971, N 20, p. 436—445.
8. Hermann C., Hermann M., Cantor R. Counterattack or delay: Characteristics influencing decision-makers responses to the simulation of an unidentified attack. — J. Conflict Resolution, 1974, v. 18, N 1, p. 75—106;
9. Jeilison J., Risklnd M. Social comparison of abilities interpretation of risk-taking behavior. — J. Pers. and Soc. Psychol., 1973, v, 25, p. 375—390.
10. Jamieson B. The risky-shift phenomena with a heterogeneous sample. — Psychol. Rep., 1968, v. 23, p. 203—206.
11. Janis I. Victims of groupthink. — N. Y., 1972.—276 p.
12. Janis I., Mann L. Decisionmaking psychological analysis of conflict, choice and commitment. — N. Y., 1977.
13. Kirkpatrick S. et al. The process of political decisionmaking in groups: Search behavior and choice shifts. — Amer. Behav. Sri., 1976, v. 20, N 1, p. 33—63.
14. Kirkpatrick S. Risk in political decision-making: An experimental analysis of choice shifts. — Exp. Study of Politics, 4 (January), 1975, p. 55—92.
15. Kogan N., Boise W. Effects of anticipated delegate status on level of risk-taking in small decision-making groups. — Acta Psychologies 1969, v. 29, p. 228—243.
16. Kogan N., Wallach M. Risky-shift phenomenon in small decision groups: A test of the information-exchange hypothesis. — J. Exp. Soc. Psychol., 1967, v. 3, p. 75—84.
17. Lamm H., Kogan N. Risk-taking in the context of intergroup negotiation. — J. ExpJ Soc. Psychol., 1970, N 6, p. 351—363.
18. Levin K. Group decision and soci; change. — In: Newcomb Т., Hartly E. (eds.) Readings in social psychology. — N. Y., 1974J p. 197—211.
19. Marquis D. Individual responsibility and group decision involving risk. — Industrial Management Rev., 1962, v. 3, p. 8—23.
20. Moscovici S., Zavalloni M. The group as a polarizer of attitudes. — J. Pers. and Soc. Psychol, 1969, v. 12, p. 125—135.
21. Myers D., Lamm H. The group polarization phenomenon. — Psychol. Bull., 1976 v. 83, N 4, p. 602—627.
22. Pruitt D., Teger A. The risky-shift in group betting.—J. Exp. Soc. Psychol, 1 — 69, N5, p. 115—126.
23. Pruitt D. Choice shifts in group discussion: An introductory reviews. — J. Pers. and Soc. Psychol, 1971, v. 20, N 3, p. 339— 361.
24. Rim Y. Social attitudes and risky-taking. — Hum. Rel, 1964, v. 17, p. 259—265.
25. Semmel A., Minix D. Small-group dynamics and foreign policy decision-making: An experimental approach. — In : Falkowsk: L. (ed.) Psychological models in international politics. — Colorado, 1979, p. 251—287.
26. Stoner J. Risky and cautious shifts and group decisions. — J. Exp. and Soc. Psychol., 1968, v. 4, p. 442—459.
27. Vinokur A. Review and theoretical ana-lysis of the effects of group processes upon individual and group decisions involving risk. — Psychol. Bull, 1971, v. 58, p. 231 — 250.
28. Wallach M., Kogan N., Bern A Group influence on individual risk-taking, — J. Abn. and Soc. Psychol, 1962, v. 65, p. 75—86.