171

 

ЗАРУБЕЖНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПАМЯТИ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ

 

Cermak L. S., Craik F. I. M. (eds.). Levels of processing in Human memory. Hillsdale; N. Y.: L. Erlbaum Ass. (distr. by J. Wiley & Sons), 1980. 497 p.

Spear N. E. The processing of memories: Forgetting and retention. Hillsdale; N. Y.: L. Erlbaum Ass. (distr. by J. Wiley & Sons), 1979. 553 p.

Nilsson L.-G. (ed.) Perspectives on memory research. Hillsdale; N. Y.; L. Erlbaum Ass. (distr. by J. Willey & Sons), 1979. 400 p.

 

Три рецензируемые книги хорошо дополняют друг друга. Первая из них содержит материалы конференции, посвященной, пожалуй, наиболее интересной из современных зарубежных концепций запоминания — теории уровней (глубины) переработки, предложенной в 1972 г. канадскими авторами Ф. Крайком и Р. Локартом. Вторая представляет собой монографию, в которой с редкой полнотой проведено сопоставление результатов, выполненных в последние десятилетия исследований памяти у животных и человека. В третьей книге речь идет о попытке ряда ведущих специалистов предугадать основные

 

172

 

направления будущего развитии интердисциплинарных исследований памяти.

Том, вышедший под редакцией Л. Чермака и Ф. Крэйка, собрал исключительно представительный состав авторов из Канады, Англии и США. Как известно, центральным моментом теоретического подхода Крэйка и Локарта является предположение о тесной связи памяти с восприятием: следы памяти понимаются как побочный продукт операций, выполняемых с целью восприятия и интерпретации стимульного материала. Предполагалось также, что более глубокий, смысловой анализ воспринимаемых событий ведет к образованию более продолжительных следов, чем относительно поверхностный анализ акустических (фонематических) и зрительных характеристик. Действительно, многочисленные эксперименты на непроизвольное запоминание, весьма напоминающие исследования П.И. Зинченко и А.А. Смирнова, показали, что работа со значением слов, как правило, обеспечивает их лучшее запоминание, чем оценки фонематического рисунка или, тем более, особенностей шрифта. Были обнаружены, однако, и систематические нарушения этой закономерности. Кроме того, возникли трудности при попытках более точного определения терминов «глубокая» и «осмысленная переработка», первоначально имевших преимущественно метафорический смысл. Поэтому в последнее время эта концепция претерпела многочисленные изменения. Прежде всего различия в успешности запоминания перестали объясняться исключительно в терминах глубины или уровней обработки. Было введено представление о существенной роли широты и степени детальности при обработке материала внутри одного и того же уровня. Критической переменной стала признаваться различимость следов, степень их отличия от следов других событий. Статьи рецензируемого сборника и посвящены всестороннему критическому обсуждению развития теории уровней переработки в последние годы, причем акцент сделан на уточнение центральных понятий, таких, как «уровень», «осмысленность», «обработка», «детализация» и «различимость».

Весь материал сборника разбит на шесть частей: «Теоретическое и эмпирическое развитие», «Обобщения и приложения», «Речевые процессы», «Проблемы развития памяти», «Восприятие, действие и познание», «Теоретические альтернативы». Каждая из частей заканчивается детальным обсуждением затронутых вопросов, которое написано специально приглашенным оппонентом.

Особый интерес для советского читателя представляют те части книги, где проводится сопоставление теории уровней обработки с новейшими концепциями онтогенетического развития познавательных процессов и обсуждаются альтернативные подходы к изучению и пониманию памяти. Среди работ, посвященных развитию памяти, привлекают внимание статья М. Наус и Ф. Халаса об исследованиях «метапамяти» (этим термином обозначается формирующийся у ребенка план осознания возможностей своей собственной памяти и применяемых стратегий запоминания — ср. известные работы В.Я. Ляудис, А.Н. Лактионова и др.), а также статья Э. Браун, фиксирующая наметившийся в американской психологин переход к исследованиям, которые в прошлом были характерны лишь для отдельных направлений европейской психологии. Наиболее подробно Браун останавливается на методологических особенностях деятельностного подхода советских авторов, позволивших на десятилетия опередить аналогичное развитие экспериментальных исследований онтогенеза познавательных процессов в США. Для иллюстрации деятельностного подхода она широко пользуется выдержками из работ П.И. Зинченко Я.М. Истоминой, А.Н. Леонтьева и А.А. Смирнова. Теоретические альтернативы к теории уровней обработки представлены в сборнике двумя теориями, подчеркивающими гибкость стратегий познавательных процессов у человека (П. Колере и Дж. Дженкинс), одной формализованной теорией семантической вербальной памяти (Дж. Андерсон и Л. Редер) и принципом специфического кодирования Э. Тулвинга. Последний автор совершенно справедливо упрекает Крэйка и Локарта в недостаточном анализе процессов восстановления информации на стадии тестирования.

Вторая из рецензируемых книг — монография П. Спира — представляет собой объемное руководство, содержащее массу сведений об исследованиях памяти в последние 20—30 лет. Достаточно сказать, что библиография этой книги насчитывает свыше 1200 названий. Примерно половина из них относится к работам необихевиористского типа, далее идут когнитивистские и нейрофизиологические исследования. Синтез столь разнородного материала объективно представляет собой очень сложную задачу. К сожалению, использование этого, в общем-то уникального, справочника затрудняется некоторой произвольностью в выборе обсуждаемых работ и посредственной организационной структурой книги.

Наиболее широким по охватываемой проблематике из трех рецензируемых книг является сборник, вышедший под редакцией молодого шведского психолога Л.-Г. Нилссона. Работы 18 пользующихся международной известью авторов распределены по четырем рубрикам, или «перспективам»: концептуальной, перцептивной, биологической и прикладной. В рамках концептуальной перспективы, к которой примыкает и вводная статья Нилссона, сделана попытка указать пути преодоления теоретических трудностей, которые возникли в области изучения памяти в связи с общим кризисом когнитивного подхода1. Анализ помещенных в этом разделе работ показывает, что единая, приемлемая

 

173

 

для всех авторов теоретическая перспектива выхода на трудностей на сегодняшний день еще отсутствует. Нилссон призывает к более качественному, функциональному и экологическому подходу. Оллпорт считает, что лишь последовательное сведение теорий памяти к машинным программам и моделям из области искусственного интеллекта может позволить объяснить гибкость механизмов памяти человека, в частности наличие сложных форм автоматической обработки семантической информации. По мнению Э. Тулвипга, изучение памяти за прошедшие 100 лет не привело к существенному прогрессу в наших знаниях, поэтому актуальной является интенсификация поисков проблем, методов и теоретических подходов по самым различным направлениям. Патриарх американской экспериментальной психологии У. Эстес, напротив, считает, что теоретическому прогрессу мешает гетерогенность и несогласованность современных исследований.

В следующую рубрику попали статьи Г. Иоханссона о функциях памяти в восприятии событий, Б. Мсрдока о применении корреляционного анализа для моделирования восприятия и узнавания, Д. Нормана о развиваемой им концепции активного использования обобщенных схем прошлого опыта при интерпретации сенсорной информации, Ф. Крэйка и Л. Джебоки о теории уровней обработки, а также статья М. Турвея и Р. Шоу. Последняя работа, равно как и представляемое ею «нсогибсонпаиское» направление в исследованиях познавательных процессов, заслуживают специального анализа, который, к сожалению, не может быть выполнен в рамках этого краткого обзора. Возможно, Турвей и Шоу — единственные из авторов сборника — серьезно отнеслись к призыву Нилссона спрогнозировать развитие психологии памяти на следующие 500 лет. Ими сделана заявка на новую методологию исследования познавательных процессов, порывающую с эмпирическими и рационалистическими традициями последних столетий, в рамках которых до сих пор происходит развитие когнитивной психологии. Опираясь на экологическую концепцию восприятия Дж. Гибсона, эти авторы подчеркивают, что намять следует понимать не как свойство изолированного индивидуума и тем более не как свойство отдельных структур его мозга, по как свойство экосистемы в целом. Эта перспектива крайне интересна хотя бы по двум следующим причинам. Во-первых, противопоставление «прямого реализма» экологического подхода «косвенному реализму» традиционных направлений и подчеркивание действенной природы познания близки тем положениям, которые выдвигались и успешно разрабатывались в отечественной психологии и физиологии. Во-вторых, активная теоретическая работа неогибсонианцев является одним из основных препятствий для тенденции сдвига когнитивной психологии в направлении методологического солипцизма полностью формализованной и потерявшей контакт с реальностью «когнитивной науки».

В биологическую рубрику сборника попали две нейрофизиологические и две нейропсихологические работы. X. Хиден обсуждает биохимические изменения, сопровождающие процессы обучения, а Д. Ингвар, используя оригинальную модификацию метода мозговой ангиографии, прослеживает динамику кровенаполнения сосудов в различных участках мозга по мере выполнения простого движения руки. В статье А. Р. Лурия «Нейропсихология сложных форм памяти человека» показана роль различных функциональных структур мозга в запоминании и понимании сложных текстов. Значение разработанного А. Р. Лурия нейропсихологического метода для анализа функциональной структуры психических процессов подчеркивается и в статье Т. Шаллиса, который использует данные клиники локальных поражений мозга для обоснования и реинтерпретацни дискутируемого различения кратковременной и долговременной памяти.

Возможность практического применения полученных в современных психологических исследованиях памяти данных продемонстрирована в статьях Д. Мандлера, У. Кинча и Д. Випонда, а также А. Бэддели. Две первые работы посвящены проблемам обучения, а последняя — распознаванию лица преступника на основе свидетельских показаний.

Все три рецензируемые книги свидетельствуют о том, что исследования памяти в зарубежной психологии вступили в новую фазу. Данные, полученные в результате бурного развития когнитивной психологии в последние 20—30 лет, окончательно переросли узкие рамки жестких и полужестких моделей переработки информации человеком. С другой стороны, формализованные языковые системы типа специализированных языков программирования оказываются чрезмерно гибкими инструментами описания эмпирических данных, легко ассимилирующими любые результаты и не позволяющими в силу этого проверить те или иные объяснения наблюдаемых зависимостей. В такой ситуации, естественно, повышается роль нейропсихологии, генетической психологии и практики в качестве независимых источников информации, способных хоть как-то ограничить степень свободы интерпретации данных общепсихологических исследований памяти. Радикальное же решение проблем состоит в пересмотре методологических оснований, на которых покоится изучение памяти и других познавательных процессов в зарубежной экспериментальной психологии. Складывается впечатление, что это понимает сейчас все большее число исследователей.

 

Б. М. Величковский

Москва