Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

158

 

ЗА РУБЕЖОМ

 

КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ АМЕРИКАНСКИХ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИИ «СПРАВЕДЛИВОГО ОБМЕНА»

 

А. В. ЮРЕВИЧ

 

«Теории обмена» являются одним из самых влиятельных теоретических направлений, разрабатываемых в рамках бихевиористской ориентации американской социальной психологии [10]. Свое название теории обмена приобрели вследствие трактовки социального поведения как обмена активностью взаимодействующих индивидов. Их основополагающими принципами являются: в методологическом плане — бихевиоризм, в структурном — ассоцианизм, в мотивационном — социальный гедонизм. На уровне конкретных исследовательских установок эти принципы проявляются в намерении изучать только внешне наблюдаемые формы человеческого поведения, в представлении о нем как о сумме отдельных поведенческих актов, объяснимых при помощи выработанных на животных моделей, в понимании общества как системы диад, а человека — как сугубо эгоистического существа, стремящегося к достижению исключительно личных выгод. Шоу и Констанцо [31] характеризуют теории обмена как интерпретацию в экономических категориях принципов бихевиоризма, сформулированных Скиннером, что в особенно рельефном виде проявилось в теории Хоманса [13].

Аналогичным образом интерпретируют человеческое поведение Тибо и Келли [32]: в их концепции центральным является понятие подкрепления, которое в социальном контексте выражается в форме результатов диадического взаимодействия, представляющих собой соотношение вознаграждения и цены его достижения. Все социальное поведение Тибо и Келли объясняют стремлением человека к субъективно лучшим результатам взаимодействия. Основные категории их концепции: «уровень сравнения», «уровень сравнения альтернатив», «власть» и «уровень контроля» — вводятся на основе центральной категории подкрепления. Подобной логике следует и Хоманс, построивший свою объяснительную модель социального поведения на основе одного из главных законов классического бихевиоризма — закона эффекта. На социальном уровне, в концепции Хоманса, закон эффекта выступает в форме «закона выгоды», также выражающегося в универсальном стремлении человека к достижению максимальных вознаграждений минимальной ценой. Однако Хоманс сознает, что необходим некий механизм ограничения эгоистических побуждений, нацеленных на достижение максимальных «выгод» индивидов. Этим механизмом, по его мнению, является система норм, соблюдение которых обеспечивается контролем общества. Основной нормой социального взаимодействия является принцип дистрибутивной справедливости, согласно которому взаимодействие тогда «справедливо», когда вознаграждения участников пропорциональны их затратам [13].

Теория Тибо и Келли, а также теория Хоманса не являются теориями в строгом смысле слова, что признают и их авторы, более склонные рассматривать свои концептуальные построения как схемы, нежели как законченные концепции. Не занимаясь детальным разбором теорий обмена Тибо — Келли и Хоманса, поскольку эти концепции получили обстоятельную аналитическую оценку в советской психологической литературе [2], [5], следует отметить, что в работах Хоманса [13], Тибо и Келли [32] были заложены основные теоретические принципы и введены центральные понятия созданных впоследствии теорий «справедливого обмена»: понятия «результаты взаимодействия», «затраты», «дистрибутивная справедливость» и др. Однако недостаточно четкое определение категорий, введенных этими исследователями, и недостаточная степень операционализированности, что затрудняло экспериментальное изучение проблемы «справедливого обмена», а также акцент на схемах диадического взаимодействия вызывали неудовлетворенность американских психологов [10]. В результате предпринимаются новые попытки создания теории «справедливого обмена» с акцентом на четкое определение и операционализированность основных понятий, которые бы стимулировали экспериментальные исследования, в концептуальных рамках, позволяющих объяснить не только диадические отношения, но и иные виды социального взаимодействия. Такие попытки представлены концепциями

 

159

 

Джекьюса [14], Пэтчена [28], Адамса [6], из которых концепция Адамса является наиболее развитой и четко сформулированной; поэтому ее логика достаточно полно характеризует общую логику первых психологических теорий «справедливого обмена» (см. [30]). Кроме того, как отмечает Врум [34], эти теории в своих формальных утверждениях не имеют сколько-нибудь серьезных различий.

Согласно теории Адамса, психологически несправедливость воспринимается каждым человеком как непропорциональность вкладов и результатов, получаемых участниками взаимодействия. Вклады и результаты понимаются широко: чем больше усилий, материальных ресурсов и иных средств привлекает человек для достижения некоего результата, тем существеннее должен быть результат. Если же эта пропорциональность нарушается — один из участников взаимодействия вкладывает меньше, а получает больше другого, — то другой участник воспринимает ситуацию как несправедливую и прилагает усилия к восстановлению справедливости, стремясь добиться пропорциональности затрат и результатов. Чем больше воспринимаемая несправедливость, являющаяся функцией размеров диспропорциональности во вкладах и выигрышах участников взаимодействия, тем больше мотивация к восстановлению справедливости, соответственно тем более активно поведение участника, стремящегося к установлению справедливого баланса вкладов и результатов. Этот механизм распространяется Адамсом на более широкий класс социальных ситуаций, где может и не быть ярко выраженных взаимодействующих диад. Любой человек, согласно модели Адамса, имеет чувство справедливости, участвующее в оценке всех отношений, в которые он вступает. В качестве нормативного эталона справедливого соотношения вкладов и результатов, с позиций которого оценивается справедливость любых отношений, выступают вклады и результаты значимых других — людей, на которых человек ориентируется в выработке своих установок. Выбор значимых других и соответственно нормативного эталона справедливых отношений определен целым рядом подвергавшихся экспериментальному исследованию факторов, важнейшими из которых Адаме считает культурные особенности человека и круг его межличностных отношений. Если отношения воспринимаются как несправедливые, существуют четыре потенциальных способа восстановления справедливости: 1) «когнитивное» восстановление, сводящееся к искусственному самоубеждению в справедливости заведомо несправедливых отношений; 2) принуждение других людей к изменению их вкладов и доходов; 3) изменение своих вкладов и доходов; 4) изменение круга значимых других или прекращение отношений — «уход из поля взаимодействия», в терминологии Адамса [6]. Субъективная приемлемость этих способов различна: второй и третий, естественно, предпочтительнее первого и четвертого, но человеку приходится в реальных условиях прибегать ко всем четырем — соответственно его возможностям контроля над различными ситуациями.

Прогностические возможности теории Адамса, как и других, аналогичных ей, теорий «справедливого обмена» находились в прямой зависимости от того, насколько прогнозируема степень воспринимаемой в той или иной ситуации несправедливости отношений и реакция конкретного индивида на несправедливость. Формальные положения теорий справедливого обмена на эти вопросы однозначно не отвечали, поэтому дальнейшее развитие этих теорий осуществлялось в направлении исследования факторов, определяющий меру воспринимаемой несправедливости и соответственно интенсивность мотивации восстановления справедливых отношений, а также факторов, детерминирующих конкретный тип реакции.

Среди первой группы факторов основной детерминантой уровня мотивации к восстановлению справедливости оказался характер ситуации взаимодействия. Например, Хоманс установил, что при прочем равенстве отношения воспринимаются как более несправедливые в ситуации прямого взаимодействия, чем косвенного [13], Притчард — что существенное влияние на меру воспринимаемой несправедливости оказывает степень близости отношений участников взаимодействия [30]. И хотя впоследствии и данные Хоманса, и результаты Притчарда были опровергнуты [9], эти и подобные им исследования оказывали большое стимулирующее влияние на развитие теорий «справедливого обмена», позволяя распространять их положения на все более широкую сферу реальности. Притчард характеризовал теорию «справедливого обмена» на этом этапе как большой шаг в построении общей теории взаимодействия [9], понимаемой им как важнейшее средство в социально-психологическом объяснении человеческого поведения.

Однако теория Адамса (так же как и теории Хоманса, Джекьюса и Пэтчена) при своих безусловных достоинствах — простоте, соответствии здравому смыслу, немалых прогностических возможностях и применимости во многих и самых разнообразных сферах человеческих отношений, — имела и существенные ограничения, побудившие вскоре к созданию новой теории «справедливого обмена». Теория Адамса, объясняя ряд закономерностей восприятия индивидом ситуации взаимодействия и поведения в ней, являлась сугубо индивидуалистической теорией, замыкаясь на отдельном индивиде и не объясняя социальных механизмов поддержания справедливости. За пределами ее объяснительных возможностей остались такие существенные вопросы, как социальный генезис свойственного всякому человеку «чувства справедливости» и механизмы поддержания справедливости, общей для всего социума, который состоит из индивидов, стремящихся к поддержанию справедливости для себя.

Возрастающая популярность проблематики и количества экспериментальных

 

160

 

исследований1 со все большей остротой диктовали необходимость новой теории взаимодействия, релевантной не только отдельному индивиду, но и социальному контексту. Итогом практических исследований значительной группы авторов и теоретического осмысления проблемы справедливости явилась разработанная в начале 70-х гг. теория, которая в наиболее четком виде была представлена Е. Уолстер, Дж. Уолстером и Бершейд.

Эта теория сформулирована по образцу математических теорий: она состоит из четырех основных постулатов и ряда дополнительных положений, имеет четкую формальную структуру и однозначно определенные основные термины, чем выгодно отличается от прежних теорий обмена, носивших довольно расплывчатый характер.

Центральным понятием этой теории является понятие «справедливое отношение», определяемое как взаимодействие, в процессе которого

 

 

где О — результаты, достигаемые индивидами А и В; I —затраты этих индивидов; К — коэффициент, вводимый с учетом случаев, когда затраты или результаты участников отношений имеют отрицательный знак2.

Система постулатов призвана объяснить происхождение принципа справедливого взаимодействия, его универсальность, социальные и индивидуально-психологические механизмы поддержания справедливости взаимоотношений в обществе.

Первый постулат: индивиды всегда стремятся к максимизации своих выигрышей. Это общее положение конкретизируется через утверждения: люди по своей природе эгоистичны и стремятся к индивидуально лучшим результатам в ущерб общественным интересам; каждый стремится «монополизировать ресурсы общества», и общество способно существовать, только сдерживая эгоистические устремления своих членов.

Второй постулат: группы увеличивают коллективные выигрыши, ограничивая индивидуальные и добиваясь от индивидов соблюдения справедливых отношений. Индивиды, поддерживающие справедливые отношения, позитивно санкционируются группой; индивиды, нарушающие принцип справедливости, — негативно.

Индивиды, обнаруживающие, что участвуют в несправедливых отношениях, испытывают чувство неудобства; чем более несправедливы отношения, тем сильнее это чувство. Это третий постулат теории.

Четвертый постулат: чем больше воспринимаемая несправедливость отношений, тем сильнее чувство неудобства и тем интенсивнее попытки восстановления справедливости.

Чувство неудобства испытывает не только жертва несправедливости — человек, чьи выигрыши непропорционально низки в сравнении с затратами, но и наносящий ущерб — участник отношений, чьи выигрыши непропорционально высоки. Для последнего источниками чувства неудобства служат боязнь возмездия и стремление к сохранению обреза самого себя как справедливого человека. Он также стремится к восстановлению справедливости и может делать это двумя путями: реального или психологического восстановления справедливых отношений. Выбор тех или иных способов определяется их доступностью и адекватностью в данной ситуации. Восстановление реальной справедливости осуществляется получающим выгоду участником несправедливых отношений либо в форме установления пропорциональности выигрышей и затрат, либо в форме компенсации «жертвы» каким-то иным способом. Психологическое восстановление справедливости осуществляется в форме оправдания несправедливых отношений путем либо унижения «жертвы», либо искусственного занижения меры несправедливости, либо отказа от ответственности за нарушение справедливости. Если справедливые отношения восстанавливаются «третьей стороной», это также ведет к редукции чувства неудобства у участников отношений.

По мнению авторов теории, механизм поддержания справедливости оказывает регулирующее воздействие практически на все виды человеческих отношений, включая деловые и межличностные отношения между индивидами и социальными группами, он распространяется на ситуации как негативного нарушения справедливости, когда кто-либо присваивает себе чужое, так и позитивного — добровольной минимизации человеком своих выигрышей в сравнении с затратами в результате оказания помощи другому лицу.

Закономерности социальных отношений в этих областях, детерминированные принципом справедливого взаимодействия, формулируются в виде положений, дополняющих основные постулаты теории. Например, стремлением к поддержанию справедливости объясняется давно выявленная в социально-психологических исследованиях тенденция выбирать в качестве партнера по интимным отношениям лицо, примерно равное с выбирающим по параметрам внешней привлекательности и социального статуса. Нарушение норм «справедливого взаимодействия» позитивного типа лежит, по мнению представителей теории, в основе выявленного Гергеном [12] негативного отношения ряда народов к «бескорыстной» помощи

 

161

 

США, оказываемой в отсутствии встречных обязательств.

Теория «справедливого обмена» Е. Уолстер, Дж. Уолстера и Бершейд ассимилировала центральные положения многих психологических теорий. Сами авторы пишут, что их концепция «пытается объединить открытия теорий подкрепления, когнитивного диссонанса, психоанализа, обмена и т. д.» [7; XI]. Трудно судить, в какой мере теория «справедливости» объединяет именно «открытия» этих теорий, поскольку нет однозначного представления о том, в чем они заключаются, однако сходство в логике построения, безусловно, существует. Теории подкрепления, обмена, да и вообще все теории бихевиористской и необихевиористской ориентации основаны на предположении, хотя и не всегда явно формулируемом, об эгоистической природе человека, его стремлении к удовлетворению своих потребностей в ущерб другим людям. Именно таково содержание первого постулата теории «справедливого обмена». Основное доказательство его истинности, по мнению Е. Уолстер, Дж. Уолстера и Бершейд, заключается в том, что бихевиористские теории, служащие образцом «научности» в психологии, оперируют аналогичными представлениями. При этом широко известные случаи альтруистического поведения также объясняются эгоистическими мотивами, и опровержение постулата об эгоистической природе человека чисто логическими средствами, впрочем, как и его доказательство, оказывается вообще невозможным.

Второй постулат — утверждение о сдерживающем воздействии общества на эгоистические устремления отдельных индивидов — весьма логичен, если признать справедливость первого, и по своему содержанию мало отличается от сформулированной на современном психологическом языке основной схемы теории государства, разработанной Гоббсом [3]. Механизм негативного санкционирования обществом девиантного поведения и поощрения поведения, соответствующего нормам, исследован на материале самых различных психологических феноменов. Он лежит в основе многих социально-психологических теорий, и в постулировании социальной природы сохранения справедливости в обществе теория «справедливого обмена» также обнаруживает преемственность с существовавшими ранее теоретическими построениями.

Третий и четвертый постулаты теории Е. Уолстер, Дж. Уолстера и Бершейд фактически воспроизводят концепцию Адамса, хотя более универсальная формулировка и введение в социальном контексте, созданном предыдущими постулатами, придают ему несколько иное звучание. Очевидно сходство заключительной части теории «справедливого обмена», предметом которой является восприятие индивидом несправедливых отношений и поведение, направленное на их устранение, с теорией когнитивного диссонанса Фестингера. Осознание несправедливости вызывает «чувство неудобства», аналогично тому как когнитивный диссонанс вызывает переживание неудовлетворенности, по теории Фестингера. Величина «чувства неудобства» пропорциональна мотивации к восстановлению справедливости, как и величина диссонанса пропорциональна мотивации восстановить консонанс. Путями восстановления справедливости являются ее реальное и воображаемое восстановление — точно так же, как и восстановление консонанса [11]. Даже традиционная критика теории диссонанса — неубедительность исходных постулатов при хорошей внутренней логике — распространяется на теорию «справедливого обмена».

Однако часто констатируемая связь теории «справедливого обмена» с другими психологическими теориями, считающаяся ее достоинством, не распространяется дальше логического подобия: положения иных теоретических построений никоим образом не используются в теории Е. Уолстер, Дж. Уолстера и Бершейд; экспериментальные исследования, выполненные в рамках иных теоретических ориентации, мало релевантны положениям теории «справедливого обмена». Эта теория, в соответствии с установившимся в американской психологии значением термина «теория», представляет собой не теорию в собственном смысле слова — не совокупность взаимосвязанных утверждений, а связанную общей проблематикой ориентацию, включающую значительное количество экспериментальных исследований. Их целью помимо дальнейшего развития проблематики является доказательство истинности исходных постулатов. Обычно считается, что основные положения концепции «справедливого обмена» получили достаточное эмпирическое подтверждение. В действительности же, когда речь идет о доказательствах адекватности этой теории, приводятся только доказательства соответствия ее третьего постулата эмпирически наблюдаемым фактам.

Экспериментальные исследования, выполненные в рамках теории «справедливого обмена», обычно строятся в соответствии с общей схемой: введение испытуемых в некоторую вербально описанную или игровую ситуацию с нарушением принципа справедливого взаимодействия и исследование определенных, зависящих от цели исследования, характеристик восприятия или поведения субъектов, оказавшихся участниками несправедливых отношений. Степень несправедливости оценивается по одной из наиболее распространенных психологических шкал, обычно по шкалам измерения установок; о реакции испытуемых на нарушенную справедливость судят по их ответам на требования вербальной ситуации либо по их поведению в ситуации игровой.

Центральными вопросами экспериментального исследования данной проблематики являются: влияние избыточной или недостаточной оплаты на восприятие отношений [15], [25], [26], [33], [36], воздействие принципа справедливого взаимодействия на различные формы распределения [18], [20], [23], роль этого принципа в регуляции отношений между детьми [8], [16], [22], [27],

 

162

 

способы реального и воображаемого восстановления справедливых отношений [19], [21] и др. В последнее время затрагивается связь проблемы справедливого взаимодействия с такими факторами, как степень близости отношений [9], индивидуальные различия [17]. Получены безусловно интересные и важные для изучения самых различных типов человеческих отношений результаты. Однако адекватность данных, полученных в лабораторных условиях, реальным человеческим отношениям имеет ограничения. Во-первых, восприятие несправедливости в абстрактной — вербальной или игровой — ситуации и реакция на нее могут существенно отличаться от поведения человека в условиях значимых для него реальных ситуаций. Во-вторых, если даже и существует значительное подобие в реакции на несправедливость в реальных и искусственных условиях и лабораторная «модель несправедливости» является адекватной, сохранение количественного соотношения между размерами несправедливости и мотивацией ее устранения в лабораторных условиях весьма сомнительно. Сомнительно прежде всего потому, что мотивация является функцией значимости ситуации, экспериментальная же ситуация заведомо менее значима для участников, чем реальная. Помимо этих недостатков экспериментальных исследований проблемы справедливости частой является взаимная противоречивость их результатов. В итоге сами сторонники теории приходят к выводу о том, что «теория «справедливого обмена» плохо подготовлена к использованию в решении социальных проблем, хотя многие проблемы экономики, правовых, межличностных и межгрупповых отношений, безусловно, релевантны ей» [7; 47]. Адаме и Фридман считают, что в ближайшем будущем центральными направлениями исследования, определяемыми необходимостью решения соответствующих практических задач и внутренними потребностями теории, будут изучение природы «чувства неудобства» и его конкретных форм в различных ситуациях, повседневное использование людьми принципа справедливого взаимодействия в своих целях, динамические аспекты восстановления справедливых отношений, изучение возможностей количественного определения несправедливости.

Критика теории «справедливого обмена» изнутри (ее сторонниками) и извне (представителями других теоретических направлений и исследователями, не придерживающимися каких-либо четко выраженных теоретических ориентации) существенно различается по своей направленности; различны и недостатки двух видов критики. Критика изнутри носит в основном прагматический характер и ставит своей целью не дискредитацию основных положений теории, а стимуляцию ее дальнейшего развития. Так, например, Маккордейл и Мил пишут: «Наиболее часто встречающееся понятие теории — понятие «чувство неудобства» — скорее гипотетический конструкт, чем промежуточная переменная» [7; 44]. Понятие же «чувства неудобства» имеет слишком абстрактный характер и неопределенное значение: отсутствию средств количественного измерения, традиционно считающемуся в прагматически ориентированной американской психологии главным недостатком любого теоретического конструкта, сопутствует качественная неопределенность — в большинстве случаев неясно, какой характер носит переживаемое человеком «чувство неудобства»: гнев ли это, вина, страх или что-то еще. По мнению Адамса и Фридмена, экспериментальное доказательство возникновения «чувства неудобства» при нарушении «справедливого обмена» и выявление его качественных особенностей в различных ситуациях явилось бы важной проверкой жизнеспособности теории «справедливого обмена» в целом.

Более принципиальный характер носит критика теории «справедливого обмена» представителями иных теоретических направлений. Так, Хоманс, сам бывший создателем одной из первых теорий обмена [13] и хорошо знакомый с данной проблематикой, критикует новую теорию за неоправданную генерализацию основных положений, неосторожное использование «моральных» слов. Характерным для теории «справедливого обмена», по мнению Хоманса, является то, что «формулируются общие положения... верные лишь при частных обстоятельствах» [7; 233]. Таково, например, утверждение: «ценность взаимных выигрышей возрастает с ростом глубины диадических взаимоотношений», положенное Хаусманом и Левингером в основу компьютерной модели человеческого поведения. Хоманс считает известным из житейских источников И психологических исследований, что далеко не во всех случаях это так, и формулировку данной и подобных ей тенденций, проявляющихся лишь при специфических обстоятельствах, нельзя возводить в ранг универсальной закономерности и строить на ее1 основе теорию.

«Я не думаю, — пишет также Хоманс, — что теория «справедливого обмена» нуждается во втором постулате» [7; 235]. Неверно, с его точки зрения, считать, что группа поддерживает справедливость, поскольку справедливые отношения между ее членами повышают эффективность группы в целом. Наоборот, сохранение справедливости во многих случаях, например при внедрении технических нововведений, снижает эффективность. Имеется в виду, и Хоманс иллюстрирует это историческими примерами, что технические усовершенствования неизбежно нарушают установившиеся «справедливые» формы отношений. С этим утверждением нельзя согласиться, поскольку нарушаемые формы отношений не всегда справедливы, а если и нарушаются справедливые отношения, то происходит это не вследствие технических нововведений.

Не вполне правомерна и критика Хомансом теории «справедливого обмена» за неосторожное использование «моральных» слов: «наносящий ущерб», «жертва», «эксплуататор» и т. д. Эти «моральные» слова вводятся в понятийный аппарат теории

 

163

 

«справедливого обмена» всегда именно как термины данной теории, имеющие специфическое содержание. Например, «наносящий ущерб» определяется как «человек, поступки которого приводят к падению выигрышей партнера ниже уровня его собственных выигрышей» [7; 8]. При таком определении не возникает интерференции значения данного термина, как и подобных ему, с общепринятым «моральным звучанием».

Часто критика теории «справедливого обмена» строится с позиций соотнесения ее претензий с ее возможностями. Е. Уолстер, Дж. Уолстер и Бершейд пишут: «Теория справедливого обмена была разработана в надежде заложить основы общей теории, которая так нужна социальной психологии» [7; XI]. Действительно необходимость общей социально-психологической теории все более осознается традиционно «атеоретично» настроенной американской социальной психологией [1], [2], [4], [5]. Претензии теории «справедливого обмена» на этот статус основаны на том, что, по мнению ее сторонников, основные типы человеческого поведения и большинство видов социальной мотивации человеческих поступков можно объяснить нарушением «формулы справедливости», в конечном счете сведя все остальные социальные феномены к этому — основному. Контраргументом на упреки в невозможности такого сведения в настоящий момент служит указание на недостаточный уровень развития теории «справедливого обмена», которая по мере своего расширения и ассимиляции иных теоретических построений обретет способность объяснения и прогнозирования любых социальных явлений. В свете этого контраргумента трудно оценивать претензии теории на определенный статус в будущем на основе ее возможностей в настоящем. Однако сама возможность построения общей теории социальной психологии на основе частного феномена проблематична, и об этом свидетельствует судьба прежних теорий, построенных на основе частного психологического механизма и претендовавших на объяснение всех видов человеческого поведения: теории когнитивного диссонанса, теории каузальной атрибуции и др., так и оставшихся частными психологическими теориями, или теориями «среднего ранга» (по терминологии Мертона).

Серьезным недостатком теории «справедливого обмена», ограничивающим ее объяснительные и прогностические возможности, является полная абстракция от нормативно-ценностной сферы сознания человека, в реальности оказывающей существенное влияние на его поведение. Кроме общих указаний на то, что понятие «справедливое» у каждого человека зависит от его культурных особенностей, изучение этого вопроса в рамках теории «справедливого обмена» отсутствует. Между тем и конкретное наполнение этого понятия, и реакция на нарушение справедливости зависят от норм и ценностей человека, обусловленных его принадлежностью к определенным социальным группировкам и, главное, в условиях антагонистического общества — его классовой принадлежностью. В результате теория «справедливого обмена» оказывается неспособной к объяснению таких существенных социальных явлений, как феномены, специфические для неформальных малых групп, и межгрупповые отношения. Причем в данном случае вполне можно говорить не о временной неспособности к объяснению, связанной с недостаточным уровнем развития теории, а о неспособности принципиальной, вызванной развитием в неверном направлении: ассимиляция теорией «справедливого обмена» неформальных отношений в рамках малых групп и явлений межгруппового взаимодействия возможна только при пересмотре основных положений этой теории, равнозначном ее гибели.

Одним из основных достоинств теории Е. Уолстер, Дж. Уолстера и Бершейд является обоснование необходимости поддержания справедливости в обществе как условия эффективности групповой деятельности. Такой подход дает возможность конкретно изучать генезис принципа справедливости, его социальную обусловленность и взаимосвязь с другими социальными явлениями. Однако его характер, абстрагированный от нравственно-ценностной сферы, и попытки объяснить все виды социальных отношений нарушением справедливости и мотивацией ее восстановления ведут к явным расхождениям объяснений, даваемых в рамках теории «справедливого обмена», с реальностью.

В неформальных группах эффективность совместной деятельности обычно не имеет большого значения, поскольку такие группы, как правило, ориентированы на общение, а не на совместную деятельность. В результате «неработающей» оказывается применительно к неформальным группам логика теории «справедливого обмена», построенная на объяснении всех социальных феноменов через феномен поддержания справедливости, а поддержание справедливости — через необходимость обеспечения высокой эффективности групповой деятельности. Хоманс верно замечает, что во многих случаях поведение человека, внешне направленное на восстановление справедливости, имеет своей целью поддержание статуса [7]. Иллюзию существования мотивации сохранения справедливых отношений может создавать поведение, мотивированное установлением определенного уровня межличностных отношений, желаемой сферы коммуникации, изоляцией индивидов, вызывающих отрицательные эмоции, и т. д. Формальная трактовка справедливости взаимодействия приводит в таких случаях к искусственному сведению всех видов мотивации, специфической для взаимодействия в малой неформальной группе, к мотивации сохранения справедливости, всех видов неформальных межличностных отношений — к отношениям, развивающимся на ее основе.

Межгрупповые отношения, элементы которых содержатся фактически во всех видах человеческих взаимоотношений (поскольку люди всегда репрезентируют нормы и ценности определенных групп), также являют

 

164

 

собой пример нарушения одного из основных принципов теории «справедливого обмена» — негативного санкционирования группой несправедливого поведения отдельных индивидов. На протяжении почти всей истории антагонистических обществ официально поощрялись люди, соблюдавшие сословную, расовую, классовую и другие виды дискриминации — относившиеся к другим «несправедливо». Исповедующие дискриминативную мораль и поступающие в соответствии с ее предписаниями действуют «справедливо» в системе нравственных ценностей своих группировок и, в результате, поощряются за явное нарушение справедливости в масштабах общества в целом. На основе положений теории «справедливого обмена» подобные, весьма типичные в реальности, случаи негативного санкционирования соблюдения справедливости и позитивных санкций, даваемых ее нарушениям в соответствии с интересами частных группировок и в ущерб продуктивности группы в целом, необъяснимы. В результате попыток адаптации формального аппарата теории к подобного рода явлениям общее и единое для всех случаев понятие «справедливое отношение» — а оно считалось одним из ее главных достоинств — вытесняется понятием «различные формы справедливости», что является одной из главных тенденций развития теории «справедливого обмена» в настоящее время.

Хоманс считал, что для психологического изучения проблемы справедливости взаимодействия достаточно различения двух основных ее форм: справедливости процедуры и справедливости результата. Справедливость результата он понимал как распределение, пропорциональное затратам, т. е. в соответствии с общей формулой «справедливого обмена» в теории Е. Уолстер, Дж. Уолстера и Бершейд. Справедливость процедуры — это равенство возможностей участников взаимодействия; например, капиталистическая конкуренция, по мнению Хоманса, — типичный пример справедливости процедуры: результаты далеко не всегда пропорциональны затратам, однако каждая из сторон располагает «равными» возможностями, определенными законом [7]. В экспериментальных исследованиях справедливости используется близкая к справедливости процедуры модель, называемая WTA, согласно которой в игровых по своему характеру ситуациях справедливо является распределение по принципу «победитель берет все». По данным Ларвуда, Каваны и Левина, «модель справедливого взаимодействия», предпочитаемая человеком в той или иной ситуации, зависит от целого ряда факторов и никогда не является универсальной [17]. Под влиянием подобных экспериментов механизм регулирующего воздействия категории справедливости на человеческие отношения был существенным образом пересмотрен. Согласно современному варианту теории «справедливого обмена», еще не получившему четкого категориального оформления, «чувство справедливости» свойственно всем людям и оказывает значительное влияние на их поведение. Однако то, что понимается под «справедливым», зависит от ситуации и индивидуальных особенностей человека. Экспериментальные исследования проблемы справедливого взаимодействия сейчас в основном направлены на выявление связи «предпочитаемого типа справедливости» с личностными особенностями и его зависимости от ситуации взаимодействия. По мере распространения сферы анализа на все более широкий класс ситуаций выявляются все новые типы «справедливых» отношений. Проблема «справедливого обмена» исследуется в таких разнообразных областях, как супружеские отношения [35], антропология [29], динамика изменений индивидуального статуса. Экспериментальные исследования дают интересные в практическом отношении результаты. Например, на основе данных Е. Уолстер, Дж. Уолстера и Траупмана [35], перестраивается практика брачных консультаций. Однако, оценивая современный статус теории «справедливого обмена» в целом именно как теории, следует признать, что она растворилась в индивидуальных и ситуативных различиях, не только не став общей теорией социальной психологии, но и вообще утратив характер теории в собственном смысле слова. Первоначальные обобщения, сформулированные в виде постулатов и импонировавшие своей четкостью и универсальностью, не выдержали проверки реальностью и были не подтверждены, как надеялись создатели теории, а дискредитированы практикой конкретных экспериментальных исследований.

Однако дискредитация постулатов теории «справедливого обмена» ни в коей мере не означает дискредитации самой проблематики. Вполне жизнеспособной оказалась и общая для всех психологических теорий «справедливого обмена» логическая схема: человеку свойственно «чувство справедливости», оказывающее существенное влияние на регуляцию человеческих отношений; восприятие несправедливости взаимодействия вызывает сильную внутреннюю неудовлетворенность и детерминирует поведение, направленное на восстановление индивидуально понимаемой справедливости. Механизмы восприятия несправедливости, так же как и механизмы реакции на нее, необходимо изучать ввиду открывающихся перспектив понимания многих аспектов социально-психологической динамики. В рамках теории «справедливого обмена» как направления исследований выявлены важные закономерности регуляции человеческих отношений категорией справедливости. Однако эти закономерности не носят столь общего характера, чтобы, на их основе формулировать теорию, претендующую на объяснение всех видов социальных взаимодействий. Теории, подобные теории Адамса, адекватно описывавшие некоторый фрагмент социальной реальности, были переформулированы в общую теорию «справедливого обмена», якобы описывающую всю социальную реальность, искусственным добавлением двух постулатов — о стремлении человека к монополизации ресурсов общества и

 

165

 

сдерживающем действии групп — ложных в философском и методологическом отношении и имеющих весьма косвенное отношение к психологическому аспекту проблемы справедливости. В результате такая искусственно генерализованная теория — очередная общая теория, построенная на основе частного феномена — пришла в конфликт не только с результатами конкретных исследований, но и с теми теоретическими обобщениями, которые составляли главный позитивный итог психологического изучения проблемы справедливого взаимодействия. При отсутствии адекватной методологической платформы, которое значительно замедляет развитие американской социальной психологии [1], [2], подобное явление внутритеоретического конфликта вполне закономерно.

На примере теории «справедливого обмена» в ее современном виде выявилась невозможность изучения проблемы справедливости в абстрактном виде — вне нормативно-ценностной сферы человека. Нормативно-ценностное сознание, в классовом обществе обусловленное принадлежностью индивида к определенным социальным группировкам, определяет различное содержательное наполнение категории «справедливое» у разных людей. Именно это обстоятельство, не учитывающееся авторами теорий «справедливого обмена», ведет к растворению сформулированных с претензией на универсальность объяснительных схем в индивидуальных различиях, представляющих собой различия в идейно-политических ориентациях и классовой принадлежности. Кроме того, теорию «справедливого обмена» еще и потому нельзя рассматривать как универсальную, что она, по существу, является интерпретацией в психологических терминах экономических принципов, характерных только для капиталистического общества.

Развитие теории «справедливого обмена» продемонстрировало невозможность абстрактно-психологического изучения этой проблемы, которое неизбежно основано на определенных этических и идеологических представлениях о справедливости, обусловленных классовой принадлежностью исследователей и их социальным мировоззрением.

 

1. Андреева Г. М. Методологические проблемы развития социально-психологических исследований в США. — В кн.: Методологические проблемы социальной психологии. — М., 1975, с. 269—293.

2. Андреева Г. М., Богомолова Н. Н., Петровская Л. А. Современная социальная психология на Западе. — М., 1978. — 269 с.

3. Гоббс Т. Избранные произведения: в 2-х т. Т. 2. — М., 1964. — 583 с.

4. Шихирев П. Н. Современная социальная психология США. — М., 1979. — 229 с.

5. Рощин С. К. Западная психология как инструмент идеологии и политики. — М., 1980. — 303 с.

6. Adams J. S. Wage inequities, productivity and work quality. — Industrial Rel., 1963, N 3, p. 9--16.

7. Advances in experimental social psychology. N. Y.: Academic Press., 1976, v. 9. 263 p.

8. Benton A. A. Productivity, distributive justice and bargaining among children. — J. Pers. and Soc. Psychol., 1971, v. 18, p. 68—78.

9. Campbell D. The effects of psychological closeness and type of exchange situation on perceived inequity. — Academy of Management Journal, 1978, v. 21, N 2.

10. Deutch M., Krauss R. Theories in social psychology. N. Y.: Academic Press, 1965. 244 p.

11. Festinger L. A theory of cognitive dissonance. N. Y. Academic Press, 1963, 291 p.

12. Gergen G. Altruism from the recipient's viewpoint: Individual and international perspectives. Swarthmore College: Author, 1968.

13. Romans G. S. Social behavior: It's elementary forms. N. Y., Harkourt: Brace & World, 1961. 404 p.

14. Jacques E. Equitable payment. N. Y.: Willey, 1962.

15. Klein S. M. Pay factors as predictors to satisfaction: A comparison of reinforcement equity and expectancy. — Academy of Management Journal, 1973, v. 13 p. 598—610.

16. Lane J. M., Coon R. C. Reward allocation in preschool children. — Child De-vel., 1972, v. 43, p. 1382- 1989.

17. Larwood L., Kavanagh M., Levine R. Perceptions of fairness with three alternative economic exchanges. — Academy of Management Journal, 1978, v. 21, N. 1.

18. Legant P. Equity theory and the law: Suggestions for future research. Symposium presented at the meeting of the American Psychological Association. Montreal August, 1973.

19. Lerner M. G. The desire for justice and reactions to victims. — In: Altruism and helping behavior. N. Y.: Academic Press, 1970, p. 205—229.

20. Levenlhal G. S. Reward allocation in social relationships. Paper presented at the meeting of the Southeastern Psychological Association. Atlanta, April, 1972.

21. Macaulay S., Walster E. Legal structures and restoring equity. — J. Soc. Issues, 1971, v. 27., p. 173—188.

 

166

 

22. Masters J. S. Effects of social comparison upon subsequent self-reinforcement behavior in children. — J. Pers. and Soc. Psychol., 1968, v. 10, p. 391—401.

23. Messe L. A., Dawson J. E., Lane I. M. Equity as a mediator of the effect of reward level on behavior in the prisoner's dilemma game. — J. Pers. and Soc. Psychol., 1973, v. 26, p. 60—65. .

24. Messe L. A., Litchman R. J. Motivation for the reward as the mediator of the influence of work equality on allocation behavior. Paper presented at the meeting of the Southeastern Psychological Association. Atlanta, April, 1972.

25. Moore L. M., Baron R. M. Effects of wage inequities on work attitudes and performance. — J. Exp. Soc, Psychol., 1973, v. 9, p. 1 — 16.

26. Morris S. C., Rosen S. Effects of felt adequacy and opportunity to reciprocate on help seeking. — J. Exp. Soc. Psychol., 1973, v. 9, p. 265—276. ,

27. Nelson S., Dweck C. S. Motivation and competence as determinants of young children's reward allocations. — Devel. Psychol., 1977, v. 13, N 3.

28. Patchen M. The choice of wage comparisons. Englewood Cliffs, New Jersey: Prentice-Hall, 1961. 123 p.

29. Рое D. The giving of gifts: Anthropological data and social psychological theory. — Cornell J. Soc. Rel., 1977, v. 12, N 1.

30. Pritchard R. Equite theory: A review and critique. — Organizational behavior and Human Performance, 1969, c. 4, p. 176—211.

31. Shaw M. E., Constanzo P. R. Theories of social psychology. N. Y.: Academic Press, 1970. 414 p.

32. Thibaut J., Kelley H. H. The social psychology of groups. N. Y.: Academic Press, 1959. 313 p.

33. Valenzi E. R., Andrews J. R. Effects of hourly overpay and underpay inequity when tested with a new induction procedure. — J. Appl. Psychol., 1971, v. 55, p. 22—27.

34. Vroom V. H. Work and motivation. N. Y.: Willey, 1964.

35. Walster E., Walsier G. M., Traupmann I. Equity and premarital sex. — J. Pers. Soc. Psychol., 1978, v. 36, N 1.



1 По данным Адамса и Фридмена, в 1973 г. над проблематикой справедливости взаимодействия работали 170 психологов [7].

2 Смысл понятия «справедливое отношение» в данном случае тот же, что и в теории Адамса: отношения справедливы, когда доходы и вклады участников пропорциональны. Однако в теории Адамса это понятие определено менее четко и, сводясь, по существу, к выражению Oa/Ia = Ob/Ib, во многих ситуациях «не работает».