40

 

К ПОНИМАНИЮ ЛИЧНОСТИ В ПСИХОЛОГИИ

 

В. А. ПЕТРОВСКИЙ

 

Будущий историк советской психологии, обращаясь к 70—80-м гг. XX века, вероятно, с должной беспристрастностью аналитика отметит признаки особой приверженности исследователей к проблеме личности человека. Подметит возрастающий интерес не столько к чертам, особенностям, проявлениям, качествам и свойствам личности (которые, как это было в предшествующие годы, питали многочисленные эмпирические исследования), сколько стремление охватить и осмыслить в собственно психологических понятиях саму личность как особый социальный феномен. Очевидно, при этом будут точно указаны конкретные социально-экономические причины этого интереса, описаны и объяснены его детерминанты в жизни общества, подчеркнута острота постановки вопроса о «формировании активной жизненной позиции личности» [3]. Историк сумеет сопоставить волну интереса к личности в 70-е и 80-е гг. (Б.Г. Ананьев, В.М. Мясищев, Л.И. Божович, В.С. Мерлин, К.А. Абульханова-Славская, И.С. Кон и др.) с периодом 30—40-х гг., когда в центре внимания советской психологии оказалось сознание (Л.С. Выготский, Д.Н. Узнадзе, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, С.Л. Рубинштейн), и периодом 60—70-х гг. с его пристрастностью к изучению деятельности (А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, А.В. Запорожец, П.Я. Гальперин, Д.Б. Эльконин, В.В. Давыдов и др.). Возможно, будет показан не только теоретический, но и историко-психологический смысл названия рубежной для психологии книги А.Н. Леонтьева «Деятельность. Сознание. Личность» [10], в которой нашли отражение все три основные парадигмы советской психологической науки.

Современный психолог вправе почувствовать себя очевидцем и участником исключительно важного процесса — интеграции двух генеральных направлений в разработке проблем психологической науки: общей психологии, с ее вниманием к порождению, строению и функционированию индивидуального сознания в связи с исследованием предметной деятельности, и социальной психологии, раскрывающей деятельностно опосредствованные связи между людьми, в которых они проявляют себя как личности. Взаимное сближение, тяготение друг к другу общепсихологической и социально-психологической мысли есть логически и исторически необходимый процесс в развитии психологии как науки о человеке, сущность которого «не есть абстракт, присущий отдельному индивиду», а есть в своей действительности, как писал К. Маркс, «совокупность всех общественных отношений» [1; 3]. В истории советской психологии — это движение от теории социогенеза сознания Л.С. Выготского через разработку общепсихологической теории деятельности А.Н. Леонтьева к построению теории деятельностного опосредствования межличностных отношений [16].

 

41

 

Это необходимое движение теоретической мысли знаменуется постановкой проблемы логического, онтологического и методологического соотнесения понятий индивид и личность, обсуждение которой образует лейтмотив последних по времени публикаций по проблеме личности.

Поддерживая эту традицию, мы также считаем целесообразным рассмотреть принципиально возможные способы решения вышеназванной проблемы и в этой связи определить подходы к выделению собственного предмета психологии личности, который бы не совпадал с традиционным предметом общепсихологической или, говоря точнее, дифференциально-психологической ориентации в психологии — индивидом и не растворялся бы в межиндивидных связях как предмете социально-психологических исследований.

Понятие «индивид» является логически исходным для всего дальнейшего обсуждения проблемы. Вслед за большинством авторов, мы понимаем под индивидом отдельного представителя человеческой общности. Личность характеризует индивида в аспекте его включенности в социальное целое, в систему связей с другими индивидами. Термином «индивидуальный субъект» («субъект») мы описываем индивида в аспекте его единичности, т. е. в качестве «элемента» социальной системы. Наконец, мы говорим о личности индивида («личностном») как о специфическом качестве, которое характеризует индивида именно как личность: со стороны его связей с другими индивидами, общностью, к которой он принадлежит, т. е. его «системное качество» (см.: А.Н. Леонтьев [10]).

Выделив и различив понятия «личность индивида» и «индивидуальный субъект», мы оказываемся перед проблемой описания и соотнесения реальных предметов, соответствующих этим понятиям, и главное — перед вопросом о том, как личностное вписывается в сферу бытия индивида. Иногда этот вопрос формулируется и так: «Где (в каком пространстве) существует личность?» (Э.В. Ильенков [9]).

Так как личность индивида есть системное его качество, то открывается возможность неоднозначного решения вопроса о том, каким образом оно соотносится с социальной системой как целым. Нами выделяются три типа атрибуции (приписывания) собственно личностного аспекта бытия индивида элементам социальной общности — самим индивидам и предметно-определенным связям между ними.

Интраиндивидная личностная атрибуция. Личность индивида при данном способе интерпретации рассматривается как качество, присущее самому индивидуальному субъекту, как его собственное свойство. Личностное оказывается погруженным непосредственно в пространство бытия индивида, и он сам выступает перед нами как полноправный представитель и носитель своей личности. Если мы хотим остенсивно, т. е. прямой демонстрацией интересующего нас объекта, определить черты индивида как личности, то при данном способе понимания мы должны непосредственно указать на индивида, сказав: «Вот перед нами — личность». Но такой способ определения не раскроет, конечно, как именно мыслить личность и какова форма ее представленности во внутреннем плане бытия индивида. Здесь перед нами открывается широкое поле многообразных психологических интерпретаций. Это — представление о личности в аспекте ее индивидуальности, индивидуальных различий; социально-культурные варианты изображения личности, в которых культурное начало рассматривается как социально предпосланное, заданное индивиду и, подобно декалькомани (переводной картинке), проступающее в его поведении и сознании; понимание личности как субъекта активности (см., в частности: В.А. Петровский [12]).

В каждой такой интерпретации перед нами своеобразное решение проблемы связи единичного и всеобщего в индивиде. В идее индивидуальных

 

42

 

различий1 индивид выступает в своей нетождественности всеобщему, через свое неслияние с ним, и в этом смысле как личность. Напротив, в идее присвоения индивидом, трансформации и трансляции им элементов материальной или духовной культуры (предметного бытия общественно целого) личность как системное качество индивида выступает позитивно: через утверждение индивидом своей общности с социальным целым. Наконец, в идее активности индивид как личность оказывается как бы поверх барьеров своей природной или социально-нормативной ограниченности, выступает как свободное существо. «...Свободная воля как свободная не связана с определенностью и единичностью, благодаря которым один индивид отличается от другого; напротив, она представляет собой всеобщую волю, и всякий отдельный человек, согласно его чистой воле, есть всеобщее существо (подчеркнуто мной. — В.П.)», — отмечал Гегель [6; 10].

Но здесь связь единичного и всеобщего продолжает рассматриваться как погруженная во внутреннее пространство бытия индивида — как свойство самого индивидуального субъекта. Однако, как это очевидно, нельзя в достаточной мере полно охарактеризовать личность исключительно в пределах интраиндивидной личностной атрибуции. Требуется перейти к анализу актуально реализуемых, предметно развернутых связей между людьми в общении и деятельности.

Интериндивидная личностная атрибуция. Перед нами такой способ понимания личности, когда областью ее определения и существования считается пространство межиндивидных связей. Не сам по себе индивид, лишь способный к общению и деятельности, а непосредственно сами эти процессы, в которые включены по меньшей мере два индивида, рассматриваются в качестве носителей личности каждого из них.

Из этого принципа понимания личности вытекает, что личность как бы приобретает свое особое «телесное» бытие, отличающееся от «телесного» бытия индивида. «Философ-материалист, понимающий «телесность» личности не столь узко, видящий ее прежде всего в совокупности (в «ансамбле») предметных, вещественно-осязаемых отношений данного индивида к другому индивиду (к другим индивидам), опосредствованных через созданные и создаваемые их трудом вещи, точнее через действия с этими вещами (к числу которых относятся и слова естественного языка), будет искать разгадку «структуры личности» в пространстве вне органического тела индивида и именно поэтому, как ни парадоксально, — во внутреннем пространстве личности» [9; 216].

В социально-психологическом аспекте рассмотрения принцип интерсубъективной личностной атрибуции, на наш взгляд, наиболее основательно представлен теорией деятельностного опосредствования межличностных отношений [16]. Уже в постановке вопроса о соотношении индивидуально-психологического и социально-типического в личности со всей отчетливостью проступила проблема несводимости личностного к интраиндивидному. Является ли «коллективистическое самоопределение» качеством личности или групповым феноменом? Подобно явлениям, возникающим при восприятии двойственных изображений («фигура и фон» и т. п.), изучаемый феномен появляется перед исследователем то как часть контекста групповых процессов, то как качество личности. Аналогичная ситуация возникала в связи с другими (личностными? групповыми?) феноменами: ДГЭИ [15], атрибуцией ответственности [18], проявлениями мотивационного ядра выбора в межличностных отношениях [13], референтностью [20], авторитетом [7] и т. д.

 

43

 

В напряженности дихотомии «либо личность, либо группа», как теперь можно заметить, открывалась перспектива решения этой проблемы, но лишь при условии перевода понятия «личность» в плоскость интериндивидного понимания. То были феномены собственно личности, однако не укладывающиеся в прокрустово ложе традиционного понимания. «С точки зрения стратометрической концепции личность может быть понята только в системе устойчивых межличностных связей, которые опосредствуются содержанием, ценностями, смыслом совместной деятельности для каждого из ее участников. Эти межличностные связи и их носитель — конкретный индивид — практически нерасторжимы, они вполне реальны, но по природе своей сверхчувственны. Они заключены в конкретных индивидных свойствах, но к ним несводимы, они даны исследователю в проявлениях личности каждого из членов группы, но они вместе с тем образуют особое качество самой групповой деятельности, которое опосредствует эти личностные проявления...» [11; 61].

Но уже в рамках рассматриваемого продуктивного принципа намечается необходимость иного подхода, как бы замыкающего ряд анализируемых способов личностной атрибуции. При всем богатстве путей психологического анализа соответствующего круга явлений интериндивидная ориентация характеризуется определенными ограничениями и побуждает к постановке новых вопросов, значимых для продвижения всей проблематики в целом.

Первое ограничение. Индивиды, о личности которых заключает исследователь, рассматриваются как включенные в психологически единую ситуацию — совместной деятельности и общения (психолог левиновской школы сказал бы о существовании общего «поля» или о совпадении «жизненных пространств» индивидов). Продолжает ли, однако, личность как системное качество индивидов, пребывавших в ситуации взаимодействия, «существовать» и за пределами общей для них ситуации? «Живет» ли она и «по ту сторону» актуального взаимодействия?

Второе ограничение. В рамках интериндивидной атрибуции бытие личности рассматривается как развертывающееся и фиксирующееся прежде всего в объектной (предметно-вещной или функционально-позиционной) стороне связи между индивидами. Существуют ли и в каких гипотетических формах выступают собственно субъектные фиксации бытия данного индивида в других людях?

Третье ограничение. Интерсубъектные представления о личности исходят из имплицитного допущения тождества социальной активности и эффектов воздействия одного человека на другого. Но это не всегда справедливо. Так, например, факты содействия индивида другим людям, их индивидуальному развитию, относясь к существенно важным обнаружениям личности данного индивида (И.М. Палей), могут быть психологически осмыслены весьма по-разному. В одном случае может идти речь о «содействии» как о проявлениях активности, отвечающей исходному намерению индивида оказать помощь людям. В другом случае могут иметься в виду значимые для, скажем, второго лица изменения, вызванные в нем первым, однако от собственных побуждений первого лица прямо не зависящие, возникающие как бы помимо и даже вопреки его воле и желанию. В «Фаусте» Гёте читаем: «...Так кто ж ты наконец? — Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Возможно и противоположное: активность, направленная на других, напоминает порой «семена, брошенные на асфальт». В этой связи не следует ли эффекты воздействий (как позитивные, так и негативные) выделить в особую категорию психологических явлений, хотя и связанных, но не отождествимых с проявлениями социальной активности воз» действующих лиц?

 

44

 

Ответом на три поставленных вопроса служит мысль о существовании еще одного способа атрибуции личности как системного качества индивида.

Метаиндивидная личностная атрибуция. Личность индивида на этот раз выносится не только за рамки самого индивидуального субъекта, но и перемещается за пределы его актуальных связей с другими индивидами, за пределы его совместной деятельности с ними. Здесь как бы вновь происходит погружение личностного в пространство бытия индивида, но на этот раз — в «другого» («других»). Речь идет о преломленности моих воздействий именно в другом индивиде, выступающем в своих отличиях от меня самого. Вместе с тем это и вклады субъекта в себя как в известном смысле «другого» (сравни — Э.В. Ильенков: «Личность и есть совокупность отношений человека к самому себе как к некоему «другому» — отношений «Я» к самому себе как к некоторому «Не-Я» [9; 195]).

Следовательно, конкретно охарактеризовать личность, исходя из принципа метаиндивидной атрибуции, — это значит ответить не только на вопрос о том, кто из других людей и каким образом представлен (интериоризирован) во мне как личности, но и как я сам и в ком именно состою в качестве значимого «другого», вначале извне, далее как бы изнутри, определяя чье-либо сознание и поведение (см. об этом [14]).

По существу перед нами новая проблема — каким образом индивид обусловливает свое «присутствие» в других индивидах. Рассматривая вопрос о том, что представляет собой данный индивид для других и в других индивидах, как и вопрос, что они представляют для него и в нем, мы в первую очередь сталкиваемся с эффектами «зеркала», когда некто как бы отражается в восприятии, суждении и оценках окружающих его индивидов. Данная линия исследований превосходно представлена во множестве социально-психологических исследований по социальной перцепции (Г.М. Андреева, А.А. Бодалев и др.). Значительный интерес представляет анализ феноменов «субъектного» и «объектного» восприятия других людей (А.У. Хараш).

Особый путь, практически не проложенный, ориентирует на анализ феноменов и механизмов реальной представленности данного индивида как субъекта активности в жизнедеятельности других индивидов. На этом пути исследования — «для-других-бытие» индивида выступает как относительно автономное («отщепленное», «независимое») от него самого. По существу перед нами проблема инобытия индивида, или иначе его идеального бытия (см. о категории «идеального» [8]). И речь тут, понятно, идет не столько об образе кого-либо в сознании других людей: образ выступает лишь частным возможным фрагментом «представленности», скорее — об изменении «смысловых образований» [5] другого индивида; в них как бы записаны эффекты воздействия первого (условно обозначим их термином «вклад»). Необходимо особо подчеркнуть, что вклады не сводятся к любым, пусть даже существенным с точки зрения первого индивида изменениям поведения и сознания второго. Это только те изменения, которые существенны для второго, выявляют свою значимость для его самоопределения, для постановки и решения его собственных проблем и задач. При такой постановке вопроса в качестве специального предмета анализа выступает не «зеркальный эффект», а эффект присутствия индивида в «Зазеркалье» общения с другим индивидом.

Но тогда вырисовывается и проблема «возврата» индивиду его инобытия в других индивидах. Эта проблема может формулироваться также двояким образом. В первом случае речь может идти о самосознании, т. е. о раскрытии того, каким он представляется другим в зеркале их сознания и поведения (проблема соотношения реальной и ожидаемой

 

45

 

оценок, самооценки и т. д.). Очевиден, кстати, драматизм возможного несоответствия его «для-себя-бытия» и «бытия-для-других». Второй случай — прослеживание того, как происходит экстериоризация идеального бытия индивида, присутствующего в других индивидах. Возвращенное субъекту бытие может быть как адекватно, так и неадекватно его действительным вкладам в окружающих; возможен даже факт возвращения вкладов совсем не тому индивиду (в гротескной форме это описано в новелле Т. Гофмана «Крошка Цахес»).

И наконец, наиболее интересный и сложный вопрос — о самой форме и механизме идеального присутствия индивида в другом индивиде. Мыслить ли его идеальное присутствие как что-то статическое или, также, быть может, как находящееся в динамике (подобно известному в психологии делению на «статическое» и «динамическое» бессознательное)? Статическая идеальная представленность означала бы относительно неизменные, не развивающиеся во времени отпечатки, оставленные субъектом в жизнедеятельности другого. Простая аналогия: мы многократно прибегаем к одному и тому же тексту, который предписывает нам определенную направленность и содержание активности. В таком случае идеально присутствующий в ком-либо индивид выступает, например, в качестве советчика, референта и т. п. Динамическое идеальное присутствие — это как бы вторая жизнь субъекта в другом человеке. Инобытие (идеальная модель) рассматривается как обладающая собственным движением. Иначе говоря, субъект «продолжает жить» в другом индивиде, образуя в нем инстанцию идеально совершаемого движения (изменения), в котором настоящее его инобытие перетекает в будущее. Не в том ли состоит подлинная внутренняя цель общения человека с окружающими его людьми, что он стремится приобрести свое инобытие в других людях: свою запечатленность и «вторую жизнь» в них?

Итак, личность индивида выступает в трех аспектах ее психологического понимания: интраиндивидной, интериндивидной и метаиндивидной атрибуции. Каждая задает свой предмет психологического изучения личности. Однако лишь в единстве отмеченных аспектов личность раскрывается со стороны своего строения, своей структуры. Она выступает как обнаруживающаяся и опосредствуемая социальной деятельностью идеальная представленность индивида в других людях, в его связях с ними, наконец, в нем самом — как представителе социального целого. Определяющей характеристикой личности является ее активность, которая в интраиндивидном плане выступает в явлениях выхода за рамки ситуативных требований и ролевых предписаний, т. е. в феноменах «надситуативной», «сверхнормативной», «надролевой» активности (см., в частности, [12], [14]); в интериндивидном плане — в поступках, социальных актах [19]; в метаиндивидной плане — в деяниях2, т. е. реальных вкладах в других людей.

Предложенный подход, на наш взгляд, заключает в себе предпосылки для разработки стратегии психологического исследования личности и определения предмета психологии личности. Перед исследователем открываются перспективы постановки многих новых проблем, старые проблемы получают новое освещение, намечается решение вопросов, стоящих на повестке дня. Это проблемы: личность и «роли»; реальной структуры личности; потенциального и актуального в личности; выделенная в свое время Л.С. Выготским проблема соотношения «в-себе» — «для-других» — и «для-себя-бытия» личности; персонализации (как полагания своего бытия в других) и социализации индивида; индивидуально-типического

 

46

 

и социально-психологического в личности; персонификации и деперсонификации личности; самоутверждения и социального признания личности; «группового» в личности и «личностного» в групповом и т. д. Достраивается и во многом перестраивается методический аппарат исследования. '

При этом оказывается, что определяющий принцип и основная формула решения проблем психологии личности, в экспериментальном плане, необходимо следует диалектическому приему анализа: отойти, чтобы вернее попасть (см.: В.И. Ленин [2]), т. е. в данном случае — возвратиться к личности индивида, идя от исследования осуществляемых в деятельности и общении его реальных вкладов в других людей и идеального присутствия в людях.

 

1. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 3.

2. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29.

3. Материалы XXV съезда КПСС. — М, 1976.

4. Асмолов А. Г., Петровский В. А. О динамическом подходе к психологическому анализу деятельности. — Вопросы психологии, 1973, № 1, с. 70—80.

5. Асмолов А. Г. и др. О некоторых перспективах исследования смысловых образований личности. — Вопросы психологии, 1979, № 4, с. 35—46.

6. Гегель Г. Работы разных лет. — М., 1971, т. 2.

7. Зозуль В. А. К проблеме авторитета подчиненного. — В сб.: Психология возрастных коллективов. М., 1978.

8. Ильенков Э. Идеальное. — Философская энциклопедия, т. 2.

9. Ильенков Э. Что же такое личность. — В кн.: С чего начинается личность? М., 1979, с. 183—237.

10: Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975.

11. Петровский А. В. Личность в психологии с позиций системного подхода.— Вопросы психологии, 1981, № 1, с. 57—66.

12. Петровский В. А. К психологии активности личности. — Вопросы психологии, 1975, № 3, с. 26—38.

13. Петровский В. А. Мотивационное ядро выбора в системе межличностных взаимоотношений. — В сб.: Проблемы индустриальной психологии. Ярославль, 1972, вып. 1.

14. Петровский В. А. Предпосылки психологии личности в трудах Л. С. Выготского: Тезисы конференции, план 1981.

15. Петровский В. А. Эмоциональная идентификация в группе и способ ее выявления. — В сб.: К вопросу о диагностике личности в группе. М, 1973.

16. Психологическая теория коллектива / Под ред. А. В. Петровского. — М., 1979.

17. Рубинштейн Л. С. Проблемы общей психологии. — М., 1973.

18. Сухинская Л. А. Возложение и принятие ответственности за успех и неудачи в группах разного уровня развития. — Вопросы психологии, 1978, № 2.

19. Сэв Л. Марксизм и теории личности. — М., 1972.

20. Щедрина Е. В. Исследование явления референтности в системе межличностных отношений. — М., 1979. — 21 с.