57

 

ЛИЧНОСТЬ В ПСИХОЛОГИИ С ПОЗИЦИЙ СИСТЕМНОГО ПОДХОДА1

 

А. В. ПЕТРОВСКИЙ

 

Являющееся фундаментальным психологическим понятием и фигурирующее в исследованиях и теоретических трудах как объяснительное, понятие «личность» само нуждается в объяснении и выявлении его собственных характеристик.

Личность как философское понятие, имеющее в виду целостного человека в единстве его индивидуальных способностей и выполняемых им социальных функций, продукта и вместе с тем субъекта общественных отношений, сущность которого «не абстракт», присущий отдельному индивиду», а «совокупность всех общественных отношений», получает глубокое развитие в историческом материализме и раскрывается в нем во всей полноте своих определений. Оно является в буквальном смысле слова объяснительным, обусловливая марксистский, конкретно-исторический подход к пониманию психологических проблем взаимоотношений человека и общества. На это философское понимание опираются психологи, разрабатывая проблему личности.

Как же обстоит дело в самой психологии? Речь идет не о том, что психологи не могут объяснить и понять личность человека с помощью тех методов, которыми располагают, — с большим или меньшим успехом они это делают, а в том, что, признавая априори категориальный характер понятия «личность», они испытывают значительные трудности в теоретическом применении его именно как категории общей психологии. По всей вероятности, не случайно, что у нас нет общепринятой дефиниции личности как предмета психологического исследования.

Казалось бы, спасением от всех теоретических ловушек, связанных с необходимостью осмысления личности именно как психологической категории, является путь перечисления того, что образует личность как некую психологическую реальность. В этом случае личность выступает как набор качеств, свойств, черт, характеристик, особенностей психики человека. Этот подход к проблеме мог бы быть назван коллекционерским — личность превращается в некоторое вместилище, емкость, принимающую в себя черты темперамента, характера, преобладающие потребности и интересы, способности, склонности и т. п. Задача психолога в этом случае сводится к каталогизации всех этих богатств и выявлению индивидуальной неповторимости их сочетаний для каждого отдельного человека. Здесь мог бы быть назван ряд работ, главным образом относящихся к 50-м — началу 60-х гг., для которых характерен именно такой «коллекционерский» подход.

Представление о личности как коллекции личностных черт, разумеется, никакого криминала в себе не содержит, но оказывается удивительно

 

58

 

неэвристичным, уже хотя бы потому, что стирает грань между понятиями «личность» и «индивид», дробит личность на составляющие, рядоположенные друг другу, и лишает понятие «личность» его категориального содержания, той «высшей степени обобщенности», о которой писал М.Г. Ярошевский (1973), характеризуя категории психологии, и среди них личность.

Есть основания полагать, что психологами уже тогда — в 60-е гг. — была более или менее осознана неудовлетворенность результатами, достигнутыми при реализации «коллекционерского» подхода. Быстро обнаружились затруднения, связанные с переходом от общепсихологического понимания личности к рассмотрению проблем ее формирования в возрастной и педагогической психологии, реабилитации ее в медицинской психологии и патопсихологии, наконец, изучения ее в системе межличностных отношений и социальной психологии. Все это поставило в повестку дня вопрос о необходимости структурирования многочисленных личностных качеств (число которых, как было уже тогда подсчитано, равнялось полутора тысячам, а то и большему числу). С середины 60-х гг. предпринимаются усилия выяснить общую структуру личности. Бесспорно, это было шагом вперед по сравнению с преобладавшими в прошлом перечислительными трактовками психологии личности.

Однако очень скоро выяснилось, что общая структура личности интерпретируется главным образом как некая контаминация биологически и социально обусловленных ее особенностей. Проблема соотношения биологического и социального с этого момента приобретает едва ли не центральное положение в психологии личности. Всесоюзный симпозиум по проблемам личности (1969) во многом проходил под знаком понимания личности как биосоциального существа и структурного подхода к личности. Один из главных докладов на симпозиуме был начат словами: «Сейчас нет, пожалуй, ни одного советского психолога или социолога, который, говоря о личности, не употреблял бы слова «структура» [1; с. 51]. И хотя понимание структуры личности вызывало споры, все больше утверждалось мнение о том, что в личности должна быть выделена «исключительно социально обусловленная подструктура» и «биологически обусловленная подструктура». Правда, иногда указывалось на наличие еще двух подструктур — опыта и индивидуальных особенностей форм отражения, но отнесение их к сфере социального или биологического не уточнялось, а глухо отмечался их промежуточный, маргинальный характер.

Было бы понятно, если бы речь шла о человеке, индивиде. Биосоциальная природа человека и его индивидуальности спора вызвать не может. Но личность, являющаяся субъектом и продуктом общественного развития, превратившего биологическую особь в творца исторического процесса, явно не могла сохранить биологическую подструктуру, рядоположенную подструктуре социальной. Нельзя ставить знак равенства между понятиями «личность» и «человек», «личность» и «индивид» и тем более забывать об этом, когда речь идет о проблеме соотношения социального и биологического.

Индивид — существо биосоциальное; его сома, его эндокринная система, преимущества и дефекты его физической организации властно влияют на течение его психических процессов, формирование его психологических особенностей. Но из этого не следует, что четверть или треть его личности — как особая подструктура — должна быть отдана в ведение биологии. Биологическое, входя в личность человека, становится социальным, переходит в социальное, испаряется в социальное, если можно так выразиться. Так, например, мозговая патология порождает в индивиде, в структуре его индивидуальности биологически обусловленные психологические черты, но личностными чертами, конкретными

 

59

 

особенностями личности они становятся или не становятся в силу социальной детерминации. Остался ли этот индивид как личность просто умственно неполноценным, или он стал почитаемым юродивым, блаженным, — т. е. своего рода исторической личностью, — к пророчествам которого в давние времена прислушивались люди, зависит от исторической среды, в которой эти его индивидуально-психологические черты сформируются и проявятся. Природные, органические стороны и черты выступают в структуре личности как социально обусловленные ее элементы. И для них нет необходимости выделять специальные, несоциальные подструктуры. Биологическое существует в личности в превращенной форме как социальное.

К концу 70-х гг. ориентация на структурный подход к проблеме личности со всеми его сильными и слабыми сторонами сменяется тенденцией применения системного подхода. Можно ли здесь говорить о каком-либо новом этапе развития психологической теории? Этот вопрос уместен, если учесть, что не так просто уловить разницу в использовании понятий «структурный подход» и «системный подход». Не случайно это, вообще часто пишется через дефис (системно-структурный подход). И все-таки есть определенные основания для выделения нового этапа теоретического развития. Дело в конечном счете не в фактическом сближении (а, быть может, и неразличимости) понятий «структура» и «система», а в том, что на самом деле лежит за обращением к каждому из этих понятий в плоскости конкретно-психологического исследования. Методологическая и экспериментальная работа, протекавшая под знаменем структурного подхода, сосредоточила внимание психологов на классическом вопросе (хорошо известном со времен увлечения гештальтизмом) как относится часть к целому и целое к части — целостная структура личности к различным ее подструктурам, и наоборот. И все в основном вращалось вокруг этого. Несколько раньше было показано, к чему ведет подобное сопоставление структур и подструктур и каким образом могли быть преодолены соблазны механистических их интерпретаций. Но главное, очевидно, в том, что «структуралистические» декларации не были в свое время обоснованы и поддержаны предварительной методологической проработкой; философский анализ понятия «структура личности» не предшествовал анализу психологическому. И это не могло не сказаться на итогах.

Иная ситуация характеризует применение системного подхода к разработке психологической теории личности. За его подключением к психологии стоит длительная и эффективная работа специалистов-«системников», лежат известные труды Э.Г. Юдина, И.В. Блауберга, В.П. Кузьмина, В.Н. Садовского и многих других. Это была именно та обязательная методологическая проработка, без которой нельзя было всерьез приниматься за решение конкретных психологических проблем. Необходимо было усвоить общие принципы системного анализа, после чего можно уже было переносить его в психологию личности. Однако нельзя сказать, что так уж легко и просто осуществить этот перенос. К примеру, принципы системного анализа, обязательные для построения теории личности, требуют выделения «системообразующего признака» личности как системы, но этот «системообразующий признак» должен быть обнаружен не в общих системных представлениях, а в ткани самой психологической реальности. Сделать это непросто, и сделать это могут только сами психологи. Сделано это может быть по-разному и на разных уровнях соответствия общепринятым критериям науки.

Вот почему серьезной теоретической задачей — и ни в коем случае не простой декларацией — должен стать анализ существующих концепций личности с позиций именно системного подхода. Здесь могут быть

 

60

 

сделаны лишь некоторые попытки высветить отдельные проблемы и объекты возможного аналитического рассмотрения.

Надо сказать, что в последние годы в советской психологии сложилось несколько достаточно развитых концепций личности, отмеченных признаками системности в подходе к их построению и интерпретации их предмета. Сюда может быть отнесена в первую очередь уже давняя теоретическая конструкция, созданная в научной школе Д.Н. Узнадзе и усматривающая в установке, и прежде всего в фиксированной установке, модус целостной личности. Затем — близкая к первой диспозиционная концепция личности В.А. Ядова, представляющая личность в качестве своего рода установочной диспозиционной иерархизированной системы, с помощью которой осуществляется поуровневая регуляция социального поведения. Мог бы быть упомянут и ряд других концепций. Однако все они достойны не упоминания, а серьезного рассмотрения, которое не представляется возможным для небольшой статьи.

Сравнительно недавно были сделаны новые заявки на создание системной теории личности. Имеется в виду, в частности, попытка, предпринятая группой учеников и сотрудников А.Н. Леонтьева, сформулировать концепцию смысловых образований личности [4].

Основываясь на идеях А.Н. Леонтьева [1], они подчеркивают невозможность поставить знак равенства между понятиями «личность» и «индивид» ввиду того, что личность — это «особое качество», которое приобретается индивидом в общественных по своей природе отношениях, в которые индивид оказывается вовлечен. По А.Н. Леонтьеву, «личность есть системное и поэтому «сверхчувственное» качество, хотя носителем этого качества является вполне чувственный, телесный индивид со всеми его прирожденными и приобретенными свойствами» [4; 35]. Эти свойства составляют лишь условия (предпосылки) формирования и функционирования личности, как и внешние условия и обстоятельства жизни индивида. И далее формулируется задача психологического изучения личности: «исследование того, что, ради чего и как использует человек» [4; 35] из фонда врожденного ему и приобретенного им.

В качестве инструмента анализа используется введенное А.Н. Леонтьевым понятие «личностный смысл» (отражение в сознании личности отношения мотива к цели) как особое, «сверхчувственное» качество индивида. Личностные смыслы интегрируются в виде их «связной системы», обозначенной термином «смысловые образования личности». При этом подчеркивается, что существенное продвижение в разработке проблемы личности может быть достигнуто лишь в том случае, если во главу угла конкретных исследований личности будет поставлен принцип, учитывающий прежде всего такую особенность смысловых образований, как производность от реального бытия субъекта, а именно принцип деятельностного опосредствования. Чтобы исследовать и трансформировать смысловые образования, необходимо выйти за рамки самих этих образований и изменить систему деятельностей, их порождающих. С этим нельзя не согласиться. Но при этом нельзя забывать, что сама деятельность социальна и потому прежде всего совместна.

Как это известно, принцип деятельностного опосредствования получил свое развитие в так называемой стратометрической концепции. Здесь вновь следует обратить внимание на закономерно возникающие на почве марксистской психологической науки межпредметные связи. В данном случае психологическая теория личности приходит в соприкосновение с психологической теорией коллектива, пересекаясь как раз в центральном и для той и другой пункте — в выявлении системообразующего принципа, которым оказывается принцип деятельностного опосредствования. Это никак не является случайным — такая стыковка не могла не произойти рано или поздно хотя бы потому, что общепсихологическая

 

61

 

теория деятельности, ставшая фундаментом для концепции смысловых образований личности, была уже давно опрокинута в социальную психологию коллектива и стала ее теоретической основой [5]. С позиций стратометрической концепции, подобно тому как индивид в предметной деятельности изменяет себя, становясь личностью, социальная группа в своей совместной социально значимой деятельности преобразует окружающее и посредством этого преобразования конструирует и изменяет систему межличностных отношений, становясь коллективом.

Концепция деятельностного опосредствования межличностных отношений, как и концепция смысловых образований личности, отвечает предложенному А.Н. Леонтьевым пониманию задач психологии личности, которое заключается в «новом психологическом измерении» [4; 35], ином, чем измерение, в котором ведутся исследования тех или иных психических процессов, отдельных свойств и состояний человека. Это исследование его места, позиции в системе, которая есть система общественных связей, общений (еще раз напомним: исследование того, что, ради чего и как использует человек, включая в деятельность, свои психические, индивидуальные черты и качества). Но это возвращает нас как к исходному пункту к точке зрения, высказанной еще в 30-е гг. Л.С. Выготским, о первичности интерпсихологических отношений и вторичности интра-психологических. По Л.С. Выготскому, как известно, психические функции складываются первоначально в социальном плане между людьми как интерпсихологическая категория, а затем как интрапсихологическая. Отсюда очевидна роль первичных групп, в которые включен ребенок, в формировании его личности. Высшие психические функции сначала складываются в этих группах в виде отношений детей, а затем, интериоризуясь, становятся свойствами личности, посредством которых преобразуется поведение.

С точки зрения стратометрической концепции, личность может быть понята только в системе устойчивых межличностных связей, которые опосредствуются содержанием, ценностями, смыслом совместной деятельности для каждого из ее участников. Эти межличностные связи практически нерасторжимы, они вполне реальны, но по природе своей сверхчувственны. Они заключены в конкретных индивидных свойствах, но к ним несводимы, они даны исследователю в проявлениях личности каждого из членов группы, но они вместе с тем образуют особое качество самой групповой деятельности, которое опосредствует эти личностные проявления, т. е. смысловые образования личности, связную систему личностных смыслов, определяющую особую позицию каждого в системе межиндивидных связей, шире—в системе общественных отношений.

В настоящее время в школе А.Н. Леонтьева это «самодвижение» деятельности получило новые развития, и «трансформации субъекта» интерпретируются в терминах динамической парадигмы как детерминированные содержанием деятельности переходы от состояний временной стабильности, в силу сложившихся относительно устойчивых установок и диспозиций личности, к взламывающей эту стабильность «над-ситуативной активности» объекта, выводящей личность на новые уровни решения ее жизненных задач, которые, в свою очередь, возможны лишь в условиях относительной стабильности ее диспозиций [3]. При всех этих динамических переходах от «стабильности» к «мобильности» личности в ее реальной предметной деятельности личность сама по себе остается устойчивой инвариантной структурой.

Ориентировка на устойчивость личности позволяет предвидеть поведение человека, внутренним условием осуществления которого является данная устойчивая структура его личности. Но вместе с выяснением сущности устойчивости личностных структур важно понять сущность относительности рассматриваемой устойчивой инвариантной

 

62

 

структуры личности. В этой связи проблема структуры личности представляется нам не столько индивидуально-психологической, сколько социально-психологической.

Преимущественно западной психологией выявлены многочисленные психологические феномены личности (конформность, агрессивность, эмпатия, аффилятивность, уровень притязаний, тревожность и т. п.), в совокупности обеспечивающие ее индивидуальное своеобразие. Указанные личностные психологические явления по существу своему соотносительны — явно или неявно предполагается некое социальное окружение, по отношению к которому личность проявляет конформность, агрессивность, тревожность, эмпатию и т. п.

Тогда как особенности личности различных людей выступают в этих исследованиях как гибкие, изменчивые, многообразно-содержательные, социальная среда имплицитно представляется как неизменная, аморфная, бессодержательная (социальная среда вообще). Эта ставшая традиционной фактически механистическая трактовка социального окружения в диаде личность — среда оставляет за последней функции либо точки приложения сил для активной личности, либо силы группового давления на личность. Представление об активном характере взаимодействия личности и ее социального окружения не оказалось вплетено ни в ткань теоретических конструкций психологии личности, ни в построение экспериментальных психологических методик исследования личности в группе. Однако подход к социальному окружению как к среде вообще вольно или невольно порождал теоретическое представление о личности вообще, безотносительно к системе социально-детерминированных взаимоотношений, в которых она существует, действует и развивается. На эту аморфную социальную среду, между прочим, ориентируют фактически все личностные тесты, опросники и т. п., которые приняты на вооружение традиционной западной психологией личности.

Между тем в условиях конкретной социальной группы личностные качества, как мы предполагаем, существуют в форме феноменов межличностных взаимоотношений. Феномены индивидуальной психологии личности в действительности существенно преобразуются в условиях совместной предметной деятельности и общения, характерных для данного уровня развития группы, в которую включена личность.

Индивидуально-типическое в личности выступает как социально-психологическое. Эта гипотеза в настоящее время проверена и подтверждена в ряде конкретных исследований наших сотрудников. Так, в задачу одного из этих исследований (Л.А. Глазова) входила проверка указанной выше гипотезы применительно к внушаемости как свойству личности и во всем ей противоположному явлению — коллективистическому самоопределению как феномену межличностных отношений в группе.

Гипотеза конкретизировалась в следующей экспериментальной процедуре. Ряд реально существующих групп образует иерархию уровней группового развития — от диффузной (аморфной) группы до подлинного коллектива. Около трети испытуемых в каждой группе независимо от уровня ее развития, по данным эксперимента, обнаруживали в незначимой ситуации тенденцию к конформности. Вопрос состоял в том, как эти испытуемые поведут себя в условиях эксперимента на выявление феномена коллективистического самоопределения (КС) в группах разного уровня развития (напомним, что коллективистическое самоопределение по своим характеристикам противоположно внушаемости и конформности [5; 65—73]). Экспериментальные данные подтвердили, что индивиды, входящие в группу высшего уровня развития, по отношению к которым при использовании незначимых воздействий был сделан вывод об их податливости групповому давлению, обнаруживали подлинное коллективистическое самоопределение, т. е. способность не поддаваться групповому

 

63

 

давлению, защищая коллективные ценности. Другими словами, такое индивидуално-психологическое качество, как внушаемость, обнаруживает себя преобразованным.

В другом экспериментальном исследовании (Е.В. Романина) выявлялось наличие одной из хорошо известных личностных черт, которой посвящена солидная персонологическая литература, — экстрапунитивности.

Экстрапунитивность, по определению, лежит на противоположном полюсе по отношению к различным модификациям эмпатийного поведения. В том числе, разумеется, и к хорошо изученному качеству эмоциональной идентификации. Каков же был результат? В высокоразвитых группах спортсменов лица, по всем данным экстрапунитивные, обнаруживают себя как способные к осуществлению действенной эмоциональной идентификации, проявляют черты коллективистической идентификации, т. е. демонстрируют высокогуманные личностные проявления.

Применительно к проблеме психологии личности предложенный подход к вопросу об относительной устойчивости личностных черт противостоит как бескрайнему релятивизму теории социальных ролей, так и представлению об устойчивости личности как своего рода интеграле составляющих ее ригидных качеств.

Знаменательно, что к подобным, во многом совпадающим выводам и итогам пришли независимо друг от друга наша социально-психологическая лаборатория2 и дифференциально-психологическая школа профессора В.С. Мерлина, пробивавшие «штольни» к этому пласту общепсихологической теории каждая со своего конца.

Конституирующие личность в коллективе межличностные связи внешне, т. е. на поведенческом уровне, выступают либо как субъект-субъектное отношение (общение), либо как субъект-объектное отношение (предметная деятельность), и личность является субъектом этих отношений. Однако опосредствование остается центральным звеном и тех и других отношений, именно на нем оказывается «завязано» и общение, и деятельность как целостная система связей индивида и его социального окружения. При ближайшем рассмотрении выясняется, что непосредственные субъект-субъектные связи существуют как опосредствованные субъект-объект-субъектные отношения. Отношение индивида к другому индивиду опосредствуется объектом деятельности, деятельностным содержанием, смысловыми образованиями, порождаемыми их совместной деятельностью. В свою очередь, то, что на поведенческом уровне выглядит как простая субъект-объектная связь, как прямой акт предметной деятельности индивида, на самом деле является актом опосредствования, причем опосредствующим звеном для личности является уже не объект деятельности, не ее смысл, а личность другого человека как соучастника деятельности, как преломляющего устройства, через которое он может отразить объект деятельности, лучше его воспринять, понять, почувствовать. Субъект-объектная связь оборачивается субъект-субъект-объектным отношением.

Все сказанное позволяет понять личность — и в этом одна из граней ее сверхчувственной природы — в качестве целостного (совокупного) субъекта относительно устойчивой системы субъект-объект-субъектных и субъект-субъект-объектных отношений, в деятельности и общении складывающихся и оказывающих воздействие на других индивидов.

Представив личность как часть относительно устойчивой системы субъект-объект-субъектных и субъект-субъект-объектных отношений, мы снимаем противопоставленность личности ее социальномуокружению,

 

64

 

группе, что позволяет рассматривать личность в подлинном смысле этого слова с позиций системного подхода, т. е. в единстве чувственной сущности ее конкретного носителя — индивида — и условий социальной среды, в которой она развивается и обнаруживает себя в качестве субъекта взаимоотношений с предметным содержанием ее деятельности и другими людьми. Сверхчувственные качества личности индивид приобретает как носитель характеристик устойчивых субъект-субъект-объектных и субъект-объект-субъектных отношений. В этом контексте единство индивида и личности только подчеркивает несводимость личности к индивиду.

Л.С. Выготский писал: «...через других мы становимся самими собой...» (выделено мной. — А. П.). И далее продолжал: «Личность становится для себя тем, что она есть в себе, через то, что она предъявляет для других» (выделено мной. — А. П.) [6; 196]. Важнейшие характеристики личности, которые традиционно пытались усмотреть в наборе имманентных качеств индивида, видимо, следует искать не только в нем самом, но и в других людях, выявляя те изменения, которые он произвел в них своею деятельностью. В рамках теории деятельностного опосредствования этот подход выдвинут и разрабатывается В.А. Петровским. Личность выступает как интегральная характеристика реальных вкладов, которые она сделала в других людей, как субъект этих активно осуществляемых преобразований. Следуя этой логике, можно предположить, что если бы мы сумели зафиксировать существенные изменения, которые данный индивид произвел своей реальной предметной деятельностью и общением в других индивидах и в частности в самом себе как «другом», что формирует в других идеальную представленность первого — его «личностность», то мы получили бы наиболее полную его характеристику именно как личности. Достигнуть ранга исторической личности индивид как личность может в определенной социально-исторической ситуации, охарактеризованной в марксистской концепции роли личности в истории, и только в том случае, если эти изменения затрагивают достаточно широкий круг людей, получая оценку не только современников, но и истории, которая на своих весах имеет возможность эти личностные вклады достаточно точно взвесить. Напомним, что, изменяя других, личность тем самым изменяет себя и ее вклады в других, есть изменение и преобразование ее собственных личностных характеристик («через других мы становимся самими собой»).

Если подлинную личность метафорически можно характеризовать как источник некой мощной радиации, преобразующей связанных с нею в условиях деятельностного опосредствования людей (радиация, как известно, может быть полезной и вредоносной, может лечить и калечить, ускорять и замедлять развитие, становиться причиной различных мутаций и т. д.), то индивида, обделенного личностными характеристиками, можно уподобить нейтрино, гипотетической частице, которая пронизывает любую, сколь угодно плотную среду, не производя в ней никаких, ни полезных, ни вредных, изменений. Безличность — это характеристика индивида, безразличного для других людей, человека, от которого «не жарко и не холодно», чье присутствие или отсутствие ничего не меняет в их жизни, не преобразует их поведение, их не обогащает и не обездоливает и тем самым лишает его самого личности.

В настоящее время в указанном направлении предпринимается экспериментальное исследование (М.Ю.Кондратьев). Исследователь предполагает, что в жестко иерархизированной системе межличностных отношений, которая характерна для сообщества с отрицательной направленностью (несовершеннолетние правонарушители), восприятие личностных качеств тех, кто принадлежит к нижележащему слою, будет характеризоваться тем, что может быть условно названо «нисходящей слепотой». Другими словами, при восприятии «сверху вниз» индивидов, отнесенных к

 

65

 

нижележащему слою, представителями верхнего уровня данного сообщества у последних «личностное видение» отсутствует, индивид воспринимается не в богатстве своих проявлений, а лишь как носитель видовых функционально-ролевых примет данного слоя. Он в точном смысле этого слова безразличен (и потому безличен) для «аристократии» сообщества правонарушителей, т. е. его личностные проявления лежат ниже порога различения, ввиду ничтожно малого значения его преобразующих воздействий на субъекта межличностного восприятия. В противоположность этому восприятие «снизу вверх» (как, впрочем, и «по горизонтали» в пределах любого слоя) характеризуется «личностным видением». Индивид, способный оказать модифицирующее воздействие на субъекта восприятия, обнаруживает себя как личность (в данном случае речь идет о личности с антиобщественной направленностью) и в достаточной степени воспринимается и осознает себя как личность. Есть основания полагать, что в коллективе личность остается личностью для его членов вне зависимости от ее роли и функции, места в системе связей «по вертикали» или «по горизонтали», официального или неофициального статуса и т. д. Таким образом, именно в коллективе в силу активной преобразующей жизненной позиции индивид получает все возможности утвердить себя именно как личность в полном и лучшем значении этого слова.

Все эти предположения нуждаются, разумеется, в проверке и доказательствах. Не исключено, что результаты этого исследования позволят не только уточнить теоретические аспекты проблемы «личность и индивид», но и прояснить достаточно сложный и мистифицированный западной социальной психологией вопрос о соотношении социальной роли и личности конкретного индивида, являющегося носителем данной роли.

Все сказанное дает возможность представить личность как репрезентирующее начало, как своего рода порождаемую деятельностью и общением инфраструктуру межличностных отношений, которые фиксируются, откладываются в личности в виде ее важнейших характеристик и особенностей. В некоторых последних работах, выполненных на основе стратометрической концепции, достаточно отчетливо выявляется тот факт, что многие, казалось бы, важные индивидуальные черты в том случае, если они не представлены в ведущих для данной группы формах деятельности и соответственно в системе отношений, оказываются несущественными для оценки личности (к примеру, руководителя), другими словами, внутригрупповые отношения в этом случае не выступают в превращенном виде как характеристики личности (М. И. Фролова). Складывается впечатление, что как собственно личностные «работают» только те качества индивида, которые в наибольшей степени втянуты в ведущую для данной социальной общности деятельность; что касается других индивидных особенностей, то они до поры до времени остаются «немыми» (во всяком случае, до той поры, пока они не станут необходимыми компонентами системы субъектных отношений), другими словами, пока они не окажутся посредством деятельности представленными как «вклады» в личность окружающих его людей.

Личность себя формирует, проявляет и изменяет прежде всего (хотя и не исключительно) в ведущей для данной социальной ситуации деятельности, во всяком случае, именно здесь могут быть зафиксированы ее (личности) сущностные характеристики.

Применительно к коллективу определяющую роль здесь должны играть процессы, характеризующие ядерный слой его стратометрической структуры, т. е. базовые ориентации, в которых закрепляется нравственная позиция личности в коллективе по отношению к содержанию и ценностям коллективной деятельности и ее участникам.

Нетрудно увидеть, что предлагаемая трактовка личности сближается с принятой в советской возрастной и педагогической психологии проблемой

 

66

 

формирования личности в условиях ведущей для данного этапа возрастного развития социально значимой деятельности, она опирается на эту позицию и подкрепляет ее. Единство общепсихологической, социально-психологической, психолого-педагогической трактовки личности получает еще одно и далеко не последнее подтверждение.

Убедившись в очевидной продуктивности системного подхода в разработке общепсихологической теории личности главным образом на материале, который дает применение принципа деятельностного опосредствования, отнюдь не следует делать вывод, что именно теория деятельностного опосредствования — это и есть уже определившийся магистральный путь основных ее теоретических и экспериментальных решений. Так считать нет оснований, тем более, что работа в этом направлении находится на начальной стадии.

Можно было бы продемонстрировать эффективность системного подхода на материале ряда других интересных и несомненно продуктивных концепций личности (В.А. Ядова, Н.И. Непомнящей и др.). Важными для разработки общепсихологической проблематики личности представляются не столько различия в построении различных системных концепций, сколько то общее, что их объединяет, — ориентация на марксистское понимание деятельностной сущности человека.

Несомненно, общепсихологическая теория личности, построение которой является делом будущего, окажется в состоянии интегрировать данные, накопленные на нынешнем этапе развития психологии, при условии сохранения адекватных этой исключительно важной задаче методологических ориентаций.

 

1. Проблемы личности: Материалы симпозиума. — М, 1969.

2. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975.

3. Асмолов А. Г., Петровский В. А. О динамическом подходе к психологическому анализу деятельности. — Вопросы психологии, 1978, № 1, с. 70—80.

4. Асмолов А. Г., Братусь Б. С., Зейгарник Б. В., Петровский В. А., Субботский Е. В., Хараш А. У., Цветкова Л. С. О некоторых перспективах исследования: смысловых образований личности. — Вопросы психологии, № 4, с. 35—45.

5. Психологическая теория коллектива / Под ред. А. В. Петровского. — М., 1979. —240 с.

6. Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. — М., 1960.