Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в восемнадцатилетнем ресурсе (1980-1997 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

34

 

ПАРНОЕ НАУЧНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО

КАК ОДНА ИЗ ФОРМ «ТВОРЧЕСКОЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТИ»

 

Н. Л. ГИНДИЛИС, Б. М. КЕДРОВ

Институт истории естествознания и техники АН СССР, Москва

 

I. ОБЩАЯ ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

 

1. Введение. К истории вопроса. Прежде всего следует хотя бы кратко вспомнить о том, каким путем была поставлена данная проблема. Ее поиск прошел три стадии.

а)   Первоначально нами для целей анализа в качестве чего-то единичного был выбран конкретный случай парного научного сотрудничества — содружество Д. И. Менделеева и чешского химика Б. Браунера в области дальнейшей разработки периодического закона. Перед нами стояла задача психологического исследования данного научного сотрудничества как уникального, неповторимого явления, каковым является деятельность каждого отдельного ученого, совместная деятельность двух ученых и коллективная работа целой научной группы.

б)  Проведенный нами анализ данного единичного парного научного сотрудничества и выделение в нем его характерных особенных сторон привели к рассмотрению других случаев парного же научного сотрудничества. Это позволило сопоставить различные случаи парного сотрудничества в науке и выявить в них сходные черты и различия между ними. В зависимости от того, чем продиктована необходимость образования парного научного сотрудничества, все такого рода случаи отличаются друг от друга предметом и методом исследования, психологическими характеристиками самих ученых и другими особенностями. Сходство же различных случаев парного научного сотрудничества определяется наличием особого рода дополнительности по тому или иному признаку в каждом из них, а также некоторыми другими моментами, о которых речь пойдет ниже. Б итоге появилась возможность провести классификацию различных типов парного научного сотрудничества.

в) Наконец, анализ различных случаев парного сотрудничества в науке привел нас к мысли подвести все их под общее положение Н. Бора — принцип дополнительности. Бор подчеркивал общегносеологический характер этого принципа и приводил примеры его проявления в различных областях действительности, в том числе и научного сознания. Конкретизация действия принципа дополнительности в этих различных областях должна проводиться, разумеется, соответствующими специалистами. Одним из нас (Н. Л. Гиндилис) было выдвинуто понятие «творческой дополнительности» как проявление общегносеологического принципа дополнительности Н. Бора. Это понятие стало стержнем всего нашего исследования.

Итак, в данной работе мы двигались от единичного — анализа

 

35

 

конкретного случая парного научного сотрудничества — к особенному — выделению характерных черт различных случаев парного сотрудничества в науке — и пришли к всеобщему — принципу «творческой дополнительности», охватывающему весь данный круг явлений.

2. Три аспекта анализа парного сотрудничества в науке. Краткая история генезиса нашего, замысла показывает, что сама структура данного исследования определилась в ходе разработки его плана.

а) Прежде всего мы выделяем как нечто единичное отдельные случаи парного сотрудничества в истории науки. На этой самой первой ступени исследования типичен историко-научный и научно-биографический подход к изучаемому материалу. В соответствии с этим здесь пока что можно ограничиться описательным, чисто фактологическим методом, позволяющим, собирать фактический материал, устанавливать факты. Для этой первой ступени характерно, выявление многообразия индивидуальных, неповторимых особенностей каждого случая такого сотрудничества, которые различаются между собой и по времени образования, и по способу функционирования, и по месту действия, и по объектам самого исследования, и по психологическим качествам ученых — участников сотрудничества, и по многим другим признакам. Каждое из условий, в которых формировались и развертывались конкретные случаи парного научного сотрудничества, определяет особенности этого сотрудничества, что в совокупности приводит к своеобразию, неповторимости каждого его отдельного случая. Специфические задачи, которые встали перед данными двумя учеными и которые вызвали необходимость их сотрудничества, определяются избранной ими областью исследования и уровнем ее развития в данный момент, т. е. той исторической обстановкой, в которой сформировалось данное сотрудничество. Во всем этом есть много случайного, неожиданного. Иногда кажется очень странным, что такие два очень различных по характеру человека, подобно тургеневским героям — Хорю и Калинычу,— случайно встретились, сблизились и объединились для решения какой-то существенно важной научной задачи, которую порознь нельзя было бы решить ни тому, ни другому. Однако тщательное изучение такого рода чистых «случайностей» позволяет найти и здесь, как и в других аналогичных случаях, что за внешней случайностью таких событий кроется их внутренняя необходимость и что, следовательно, и здесь случайность выступает как форма проявления необходимости и как дополнение к ней.

б) На второй ступени изучения парного научного творчества на передний план выступает сравнительный анализ изученных уже порознь отдельных случаев парного сотрудничества в науке. Такой анализ позволяет выделить как нечто особенное — некоторые особые черты, характерные для изучаемого феномена. В частности, можно выделить психологический аспект парного сотрудничества. При этом, типичным для исследования становится аналитический подход, позволяющий группировать изучаемые явления по их особенным признакам и вычленять у них ту или иную интересующую нас сторону, в данном случае психологическую.

Очевидно, что ученых, которые формируют сотрудничество, друг с другом должна объединять прежде всего общность их научных интересов. Если интересы ученых сконцентрированы на разных научных проблемах, которые друг с другом не пересекаются, то научное содружество таких ученых в данный момент их творческой деятельности сложиться не может.

Важным психологическим фактором для научного сотрудничества является совместимость партнеров по их психическому складу. Психологическая совместимость предполагает взаимное приятие партнерами

 

36

 

друг друга в целом, как человеческих индивидуальностей. Она зависит не столько от особенностей, объективно присущих каждому as обоих ученых, сколько от субъективного преломления этих особенностей в сознании того и другого партнера данного сотрудничества. Существуют типы людей, которые изначально являются психологически несовместимыми, например из-за полнейшего несходства темпераментов. Иногда психологическая несовместимость обнаруживается или складывается в процессе совместной деятельности в силу тех или иных причин.

Общность интересов и необходимость образования сотрудничества, диктуемая стоящей перед исследователями задачей, которую они не могут решить каждый в отдельности, при наличии психологической совместимости могут привести к образованию сотрудничества. При этом важным фактором для плодотворности научного сотрудничества является взаимное уважение его участников, которое способствует созданию здорового «климата» сотрудничества. Партнеры по сотрудничеству чаще всего уважают и ценят друг друга как раз за те деловые качества, которых не хватает им самим. Интересный факт приводится в статье М. Г. Ярошевского и В. П. Карцева по исследованию сотрудничества в научной группе [14]. Были выделены различные научно-социальные роли, которые, распределяются между членами научного коллектива. Обнаружилось, что носители «дополнительных ролей» находят друг у друга больше положительных качеств, чем независимые эксперты, тогда как носители «конкурирующих» ролей, которые выполняют в коллективе одни и те же функции, оценивают друг друга по личным качествам ниже, чем независимые эксперты. Таким образом, уважение деловых качеств сказывается и на общем отношении к партнеру по сотрудничеству. Разумеется, взаимное уважение основывается не только на отношении к деловым качествам партнера, но также к его личностным особенностям и его - научным идеалам. В плане идеалов, очевидно, уважение будет строиться не на противоположной, а на общей основе; не сможет один ученый уважать другого, если тем руководит жажда собственной выгоды, а не научные интересы.

Итак, анализ отдельных случаев парного научного сотрудничества позволяет выделить особые случаи, когда парное сотрудничество специально строится на основе «психологической дополнительности» его участников. Сюда можно отнести те случаи, когда один ученый дополняет другого либо по типу своего мышления, либо по направленности к разработке анализируемой проблемы с различных сторон и т. д.

Но те сотрудничества, где основой являлось творческое дополнение ученых лишь по тем областям научного знания, в которых они специализировались, нельзя отнести к особому случаю «психологической дополнительности» в парном сотрудничестве. Точно так же и парное сотрудничество, которое осуществляют ученый-теоретик и ученый-экспериментатор, т. е. построенное на основе дополнения одного метода исследования другим — экспериментального теоретическим, не относится к психологическому типу дополнения. В том и другом случае ученые дополняют друг друга не по своим психологическим характеристикам, а по специальностям, знаниям и умениям.

в) Переходя от анализа единичных случаев через особенное к всеобщему как высшей (третьей) ступени исследования творчества, можно констатировать, что всякое парное сотрудничество основано на «творческой дополнительности» его участников, т. е. в общем случае на дополнении одной противоположности другой, на их соединении в нечто целое, единое.

 

37

 

Принцип «творческой дополнительности» является конкретным выражением в области парного сотрудничества общегносеологического принципа дополнительности Н. Бора. В том виде, в котором этот принцип получил свое выражение в работах самого Бора, он может быть истолкован и понят двояко. В одном случае его можно неправильно толковать — в эклектическом смысле, как возможность сочетания противоположных сторон, чисто внешнее, якобы приводящее к некоторой целостности. Такое толкование встречается иногда и у самого Бора: так, он считал, что объединение феноменов национализма и космополитизма даст некоторое истинное целое промежуточного характера, содержащее части и первого и второго. В другом случае принцип дополнительности Бора представляет возможность его диалектического понимания как выражения диалектического единства противоположностей. Развитие взглядов Бора на идею дополнительности шло именно в этом направлении. Именно понятый диалектически принцип дополнительности имеет глубокое научно-познавательное значение. В нашем исследовании понятие «творческой дополнительности» выступает как конкретизация диалектической сути принципа дополнительности Бора, т. е. как выражение внутреннего единства противоположностей в изучаемом нами феномене.

Типичным господствующим подходом на этой высшей ступени исследования является синтетический, опирающийся на анализ; сам же предмет исследования приобретает философский характер в научном отношении и рассматривается с позиций категорий диалектической логики.

Из вышеизложенного выступает единство трех моментов: единичного, представленного историко-научным описанием конкретных случаев парного научного сотрудничества; особенного, выступающего в виде психологического аспекта этого сотрудничества; и всеобщего, лежащего в основе общефилософского принципа дополнительности, конкретизированного для данного круга явлений в понятии «творческой дополнительности». Итак, здесь налицо трехаспектный подход к феномену парного научного сотрудничества.

3. Детализация психологического аспекта парного сотрудничества. Образование парного сотрудничества требует наличия трех условий, в которых можно проследить единство трех аспектов, выражаемых категориями единичного, особенного и всеобщего. Это их единство обусловлено тем, что диалектически понятое всеобщее заключает в себе особенное и единичное и позволяет их раскрывать как содержащиеся во всеобщем. В. И. Ленин называл прекрасной формулу: «Не только абстрактно всеобщее, но всеобщее такое, которое воплощает в себе богатство особенного, индивидуального, отдельного» [2; 90]. И Ленин добавлял: «(все богатство особого и отдельного!)!! Ires bien!» Подробнее он раскрывал диалектику общего и отдельного как единства противоположностей [2; 318], причем под общим и всеобщим имелась в виду закономерная связь или общее понятие, охватывающее собой многообразие отдельных вещей.

Пока общее (или всеобщее) еще не найдено, не познано, исследовательская мысль ученого движется к нему, начиная от единичного (отдельных фактов) через особенное (их группировку) к раскрытию их всеобщей связи. Но когда всеобщее открыто и установлено, можно далее идти от него к особенному и единичному, дедуктивно выводя их из всеобщего. так мы теперь и поступим.

Если до сих пор мы строили свое изложение, поднимаясь от единичного через особенное к всеобщему, то сейчас мы напротив, начнем рассмотрение общего условия, необходимого для образования парного научного сотрудничества.

 

38

 

а) Момент всеобщего. Главным условием для этого является общность основных научных интересов ученых. При отсутствии этого условия формирование научного сотрудничества становится невозможным, каким бы типом «творческой дополнительности» ни обладали ученые по отношению друг к другу. В данном случае именно общность интересов, направленность на решение одной и той же научной проблемы, а не сама по себе дополнительность являются главной общей предпосылкой для образования парного научного сотрудничества. Таким образом, наличие общих научных интересов у двух ученье обеспечивает возможность формирования парного сотрудничества.

Общность научных интересов ученых обеспечивает возможности образования парного сотрудничества даже при наличии у них некоторых различий по части мотивов научной деятельности. Такими мотивами могут быть интерес к объекту исследования, к самому процессу научного творчества, а также внешние по отношению к научной деятельности моменты: материальное вознаграждение, получение признания, наград и т. п. Частичное несовпадение мотивов, если оно не заострено до коллизии, а тем более до конфликта, может не препятствовать возникновению научного сотрудничества, если, во-первых, в нем имеется объективная необходимость и, во-вторых, возможность образования сотрудничества в виде общности научных интересов у обоих ученых. Для успешного научного сотрудничества вполне достаточно наличия у исследователей общей цели, в качестве которой может выступать разработка какой-либо важной научной проблемы, решение определенной задачи и т. д. Но, без сомнения, сотрудничество является наиболее плодотворным, если научная деятельность ученых побуждается общим для них мотивом — идеей служения делу науки во имя раскрытия новых истин. Так представлен здесь момент всеобщего.

б) Момент особенного. Как же здесь выступает этот момент? Он заключен в особом характере самой творческой дополнительности, а именно в том, чем собственно один ученый «дополняет» другого в их парном научном сотрудничестве.

Если совпадение общих научных интересов составляет общее условие и создает возможность образования парного научного сотрудничества, то необходимость в нем диктуется теми особыми задачами, которые ставит перед исследователями сама наука. Именно требования науки диктуют образование такого парного сотрудничества, в котором бы ученые дополняли друг друга по тем или иным параметрам. Не может быть полной дополнительности  учеными друг друга (да этого и не нужно). «Творческая дополнительность» должна состоять в главном, т. е. в том, что определяет успех дальнейшего сотрудничества. Так, если перед наукой встает задач» решение которой не может быть осуществлено специалистом только в одной области, то требуется совместное участие в ее решении специалистов двух областей. Отсюда становится необходимым образование парного сотрудничества, основанного на дополнении ученых по их специальностям. Наличие другого типа дополнительности у этих ученых не будет тогда играть существенной, роли. Но могут встать другие научные задачи, способные решаться учеными одинаковой специальности, но требующие дополнительности методов исследования же дополнительности ученых способами мышления, стилем научной деятельности и другими параметрами.

в) Момент единичности. Этот момент выступает как третье условие образования парного сотрудничества; он заключается в психологи ческой совместимости ученых друг с другом. Она обеспечивает отсутствие препятствий для образования данного единичного парного научного сотрудничества. Психологическая совместимость невозможна без

 

39

 

взаимного понимания между участниками научного сотрудничества. Речь идет не об их абсолютно полном взаимопонимании, которое в принципе вряд ли возможно, но о таком, которое бы обеспечивало совместную, в данном случае научную, деятельность. Взаимопонимание является не только предпосылкой научного сотрудничества, но и само» развивается в процессе научного творчества.

Психологическая совместимость устраняет препятствия для образования парного научного сотрудничества. Благоприятные условия для творческой атмосферы в таком сотрудничестве во многом создаются личной близостью между учеными. В этом случае научное сотрудничество перерастает в нечто большее, чем совместная деятельность: у партнеров по сотрудничеству возникают дружеские отношения, основанные на духовной близости, переходящие нередко в сердечную привязанность. Это, в свою очередь, сказывается на всей атмосфере сотрудничества, которая становится все более теплой, непринужденной, все более творческой.

Итак, мы проследили единство единичного, особенного и всеобщего как единство условий формирования парного сотрудничества в науке. Совпадение основных научных интересов ученых выступает как общее условие, обеспечивающее возможность формирования парного сотрудничества. Особая задача, встающая в определенный период научного развития, решение которой требует участия двух, дополняющих друг друга ученых, создает необходимость формирования парного сотрудничества, основанного на принципе «творческой дополнительности». Наконец, наличие психологической совместимости ученых в каждом единичном случае научного сотрудничества устраняет препятствия для его образования. Анализ каждого случая парного сотрудничества в науке позволяет выделить то существенное, что определило его плодотворность и результативность, его прочность и продолжительность.

Остановимся на некоторых конкретных случаях парного научного сотрудничества, причем выделим три типа или три их группы: во-первых, когда имело место парное мужское содружество представителей разных научных специальностей (химиков и физиков); во-вторых, когда научное сотрудничество представителей разных специальностей сочеталось с семейными отношениями супругов; в-третьих, когда сотрудничали два представителя одной и той же науки (теоретической физики или общей химии), но их совместная работа была вызвана тем, что один ученый был способен давать новые идеи, а другой — их разрабатывать вглубь и вширь или их формулировать и излагать в систематическом виде.

 

II. АНАЛИЗ КОНКРЕТНОГО МАТЕРИАЛА

 

4. Соединение представителей различных специальностей — физиков и химиков. История науки знает немало случаев парного сотрудничества ученых, которые построены на основе дополнительности ученых по областям знания. Для второй половины XIX века и даже начала XX века необходимость парного научного сотрудничества нередко была обусловлена тем, что специалист одной отрасли знания, например один химик или один физик, без активной помощи специалиста в смежной отрасли знания не мог решить задачу, которая возникала на стыке этих наук. Такие задачи были, строго говоря, не физическими и не химическими, а вместе с тем и физическими и химическими одновременно. Они оказывались под силу только совместному сотрудничеству физика и химика. Поэтому когда развитие науки подвело к постановке такого рода задач («стыкового» характера), то

 

40

 

уже в силу этого объективного обстоятельства создавались условия для парного сотрудничества в науке физика и химика.

Но чтобы возможность и необходимость такого сотрудничества реализовались, нужно было, конечно, чтобы оба участника будущего парного сотрудничества осознали его значимость для науки или, по крайней мере, почувствовали в себе потребность объединиться друг с другом с целью проведения данного научного исследования. Но на это далеко не все ученые оказывались способны. Так, в начале 80-х гг. XIX в. Ф. Энгельс писал в «Диалектике природы» в фрагменте «Электрохимия», посвященном как раз стыковой области между химией и физикой: «При изложении действия электрической искры на процесс химического разложения и новообразования Видеман (физик. — Авторы) заявляет, что это касается, скорее, химии. А химики в этом же случае заявляют, что это касается уже более физики. Таким образом, и те и другие заявляют о своей некомпетентности в месте соприкосновения науки о молекулах и науки об атомах (т. е. физики и химии. — Авторы), между тем как именно здесь надо ожидать наибольших результатов» [1; 607].

Подчеркнутые Ф. Энгельсом слова свидетельствуют о том, что он ясно уловил основную тогда тенденцию научного развития в сторону сближения физики с химией. Хотя многие химики и физики сами еще не понимали этой тенденции, однако в главе «Электричество» Энгельс называет целый ряд ученых, которые стали уже более ясно осознавать тесную связь между химизмом и электричеством, и это понимание, по словам Энгельса, «приведет к крупным результатам в обеих этих областях исследования» [1; 485].

Рассмотрим несколько случаев парного сотрудничества химиков и физиков. Заметим, что кроме основного, объективного стимула к возникновению такого сотрудничества каждый раз имелся налицо целый комплекс обстоятельств субъективного характера, которые делали совместную работу именно этих двух ученых возможной и желательной, вплоть до возникновения между ними сердечных отношений, когда сотрудничавшие друг с другом ученые были разного пола.

а)    Создание спектрального анализа. Объективное развитие физики, химии и астрономии вплотную подвело к этой задаче в конце 50-х годов прошлого века. Сама задача находилась на стыке физики, изучавшей световые явления (излучение и поглощение световых лучей), и химии, изучавшей химический состав различных веществ и свойств химических элементов. Открытие было сделано в Германии физиком Г. Кирхгофом и химиком Р. Бунзеном. Их взаимная творческая дополнительность распространялась не только на их специальности, но и носила характер ярко выраженной «психологической дополнительности». Не имея возможности изложить этот вопрос более подробно, отсылаем читателей к другим нашим работам [15], [7; 285—308].

б)   Создание теории спонтанного радиоактивного распада. Такая теория была создана в 1902 г. двумя английскими учеными — физиком Э. Резерфордом и химиком Ф. Содди. К моменту образования их сотрудничества Резерфорд был одним из ведущих ученых в области  изучения радиоактивности и имел самую передовую лабораторию для экспериментальных исследований в этой области. У него уже сложилась идея распада .радиоактивного веществ; но с явно ошибочным упором на молекулярный характер радиоактивности. А. Н. Кривомазов, реконструировавший и подробно исследовавший это сотрудничество, отмечает, что данную ошибочную установку Резерфорда мог вскрыть только химик [9; 195]. Он же указывает на то, что биографы, знавшие Резерфорда лично, одинаково оценивали его познания в химии, и приводит высказывания некоторых из них: «В химической стороне

 

41

 

радиоактивности Резерфорд, конечно, нуждался в помощи» [Eve, 1939, с. 74]; «Он не знал очень многого о химической стороне дела» [Roroland, 1954, с. 50]; вот почему уже весной 1900 г. Резерфорд заходил в химический корпус, но не выбрал партнера. Осенью он предложил сотрудничество Содди, но их совместная работа началась лишь в первых месяцах 1901 г. [Howorfh, 1958, с. 65, 75] [9; 195, примеч.]. Таким образом, для проведения дальнейших исследований Резерфорду стало необходимо сотрудничество химика.

Содди в то время был начинающим химиком, не имевшим опыта в области радиоактивности. Он сумел быстро ознакомиться с тогда еще немногочисленными работами по этой теме и успешно вошел в курс дела. Как химик он скоро понял ошибочность мнения Резерфорда о молекулярном характере радиоактивности. На его долю пала химическая сторона исследований.

Распределение ролей в этом сотрудничестве не было фиксированным, и оба его участника пользовались одинаковой свободой в отношении творческого вклада в проводившееся исследование. Анализ оригинальных статей, проведенный Кривомазовым, показал, что большая часть сделанной работы носила экспериментальный характер, причем большинство экспериментов были химическими. Это определяло важную роль химика в данном сотрудничестве. С другой стороны, при обсуждении результатов проведенных экспериментов и планов будущих исследований знания и опыт Резерфорда в области физических исследований радиоактивности должны были играть ведущую роль.

Таким образом, в совместное исследование радиоактивности Содди вносил знания химической стороны дела, а Резерфорд — идеи и накопленный опыт физических исследований радиоактивности. Именно такой тип сотрудничества, в котором ученые дополняли друг друга областями знания, был необходим для успешного проведения данного исследования. Необходимость такого типа сотрудничества вполне понятна. Она вытекает из сложности и многогранности самого исследуемого объекта. Только диалектический, по существу, подход к объекту исследования позволяет раскрыть его с различных сторон. Сотрудничество, участниками которого являются ученые различных специальностей, обеспечивает наиболее полное раскрытие сущности изучаемого объекта.

Психологические особенности ученых, составляющих парное научное сотрудничество, определяют возможности образования и функционирования сотрудничества (психологическая совместимость), «климат» сотрудничества и его дальнейшую судьбу. Так, вероятно, именно в силу отрицательного психологического фактора плодотворное сотрудничество Резерфорда и Содди продолжалось только около трех лет — 1901 —1903 гг. — и в дальнейшем прекратилось, взаимоотношения же самих ученых стали более чем холодными.

5. Объединение представителей разных специальностей как ученых и как супругов. Рассмотрим теперь парное сотрудничество двух поколений семейства Кюри. Это были ученые, изучавшие явление радиоактивности. Старшее поколение — химик Мария Кюри-Склодовская и физик Пьер Кюри открыли в 1898 г. радий, младшее — радиохимик Ирен и радиофизик Фредерик Жолио-Кюри — открыли в 1933 г. явление искусственной радиоактивности. Таким образом, и здесь имело место дополнение специальностями: мужчины были физиками, а женщины — химиками. Но наряду с этим огромное значение имел психологический фактор, фактор духовной близости в каждой супружеской паре, благодаря чему научное сотрудничество в каждом из обоих случаев имело особенно большой успех.

 

42

 

а)  Старшее поколение Кюри. Открытие радия. Сотрудничество супругов Пьера и Марии Кюри является одним из ярчайших примеров парного сотрудничества в науке. Их супружеские отношения предшествовали образованию сотрудничества. Духовная близость супругов способствовала тому, что они интересовались научными интересами друг друга. Более старший и опытный Пьер был духовным наставником Марии. Заинтересовавшись ее проблемой и полученными ею результатами, он присоединился к ее исследованиям. Чувство духовной близости не только способствовало образованию творческого содружества этих ученых, но и помогало им в трудные минуты исследования, которых было немало.

Ученые работали в ужасных условиях, практически без помощников. Они работали «день и ночь», затрачивали огромные усилия для того, чтобы получить чистый радий. Все это подорвало силы Пьера Кюри, и он готов был отказаться от получения чистого радия, с тем чтобы продолжать изучение его физических свойств. И в этот трудный момент исследования проявился характер Марии Кюри: Она решила получить чистый радий во что бы то ни стало. Деятельная, решительная, упорная, обладающая огромной волей, М. Кюри решила продолжать начатые исследования по получению радия. Этот элемент был получен только благодаря настойчивости и упорству М. Кюри. Направленность Марии Кюри на продолжение этих экспериментов была обусловлена не только ее характером, но и специальностью — как химик она стремилась получить вещественное доказательство сделанному открытию и выделить чистый радий. Напротив, Пьер Кюри, как физик, к тому же совершенно другой по характеру — мягкий, мечтательный, больше интересовался исследованием физических свойств радия.

Этих ученых, беззаветно преданных науке, объединял общий мотив бескорыстного поиска истины. М. Кюри писала в своих воспоминаниях о П. Кюри: «Эта совершенно бескорыстная страсть к научному исследованию привела к тому, что он не особенно заботился о докторской диссертации и не использовал для нее свои первые работы» [10; 28]. Пьер Кюри был против всяких внешних отличий и наград за научные достижения; точно такого же мнения придерживалась и Мария Кюри. Они единодушно отказались запатентовать способ получения радия, считая, что научное открытие не должно приносить никаких материальных выгод.

б)   Младшее поколение Кюри. Открытие искусственной радиоактивности. Парное научное сотрудничество Ирен и Фредерика Жолио-Кюри началось в 1925 г., когда Ф. Жолио приступил к работе в Парижском институте радия. Он был новичком в области исследования радиоактивности и первоначально оказался учеником И. Кюри, которая обладала большим опытом и знаниями и считалась одним из лучших радиохимиков. Ф. Жолио специализировался в области радиофизики. В основе их научного содружества лежала явно выраженная «психологическая дополнительность» типами мышления.

Ф. Жолио обладал богатым научным воображением, легкостью и смелостью мысли. Б. Понтекорво писал об исследовательских качествах Ф. Жолио, позволивших ему вместе с И. Кюри сделать выдающееся открытие: «Мне кажется, что таких качеств у него было два: могучая научная фантазия и, как говорят итальянцы, «спрежюдикатецца» — способность признавать возможным даже самый невероятный и странный факт. ...Можно даже сказать, что в Америке и Англии явление искусственной радиоактивности наверняка наблюдалось, но не было открыто из-за отсутствия той способности, которой обладал Жолио,— считать возможным самое невероятное» (см. [8; 69,70]).

 

43

 

Ирен Жолио-Кюри, напротив, был свойствен строго аналитический и критический ум. Он являлся антиподом художественному типу мышления Ф. Жолио и давал возможность трезво оценивать плоды его могучей научной фантазии. Подобное сочетание качеств ученых в совместной научной деятельности во многом обеспечивало ее плодотворность.

Эти ученые различались не только складом ума, но и стилем деятельности. Фредерик был очень энергичен, порывист, во все привносил элемент фантазии, эмоционально воспринимал окружающее, что во многом способствовало его успеху как ученого. Ирен была сдержанна, методична. Ее методичность играла большую роль как при проведении экспериментов, так и при упорядочивании результатов.

Таким образом, научное сотрудничество И. и Ф. Жолио-Кюри может служить образцом того, как участники научного сотрудничества дополняют друг друга по нескольким параметрам: складу ума, стилю научной деятельности, накопленному опыту исследований, не говоря уже о специальностях. Для данного сотрудничества, как нам кажется, наиболее характерным было дополнение ученых способами мышления — художественного типа Ф. Жолио логическим типом И. Кюри. Это дополнение приводило, с одной стороны, к смелости замыслов проводимых экспериментов, с другой — к логической продуманности хода их осуществления.

У И. Кюри и Ф. Жолио в процессе совместной деятельности сложились дружеские отношения, которые привели их к образованию семьи, что не могло не отразиться на сотрудничестве этих ученых; теперь, основанное на общности не только научных, но и личных интересов, оно стало более крепким.

Творчество Ирен Жолио-Кюри побуждалось мотивом научных поисков. Она писала: «Я люблю поиски ради них самих. Есть некоторые незначительные опыты, которые доставили мне удовольствия больше, чем те, что сулили громкие успехи» [8; 26]. Точно такую же бескорыстную любовь к процессу творческих поисков проявлял и Ф. Жолио-Кюри. Высокая научная идейность и чистейшая бескорыстность выступает как фамильная черта семейства Кюри.

Заметим, что страна, представителями которой являются участники научного сотрудничества, в определенной степени также влияет на выбор проблемы и метода исследования. Это влияние обусловлено теми традициями в науке, которые сложились в данной стране. Так, не случайно открытие искусственной радиоактивности было осуществлено французскими учеными — супругами Жолио-Кюри (1933). Это объясняется, в частности, тем, что открытие и изучение естественной радиоактивности зародилось и развертывалось именно во Франции, так что в деле исследования этих явлений Франция оказалась на переднем крае науки. Однако эти же самые ученые (И. и Ф. Жолио-Кюрн). вплотную подойдя к открытию нейтрона, не сумели его осуществить, поскольку находились в плену традиций «электромагнитной картины мира».

6. Соединение творчества идей с талантом их обработки, разработки и дополнительной проверки. «Творческая дополните ученых в этих случаях может проявляться весьма многообразно, но все время в одной и той же области науки. Прежде всего это можно наблюдать на примере учителя и ученика, который продолжает дело своего учителя, работая совместно с ним и двигаясь вперед по пути, который он ему указал и продолжил. Затем речь может идти о дополнении друг другом теоретика, выдвигающего идею, и экспериментатора, проверяющего ее на опыте, т. е. о соединении «головы с руками». Особым случаем той же дополнительности может быть сотрудничество

 

44

 

крупного специалиста-ученого с опытным журналистом, пишущим на научные темы. Целью такого содружества является создание строгой по форме и увлекательной по содержанию научно-популярной литературы. Это стало необходимым потому, что такие популяризаторы науки, каким был, например, акад. А. Е. Ферсман, соединявший в себе оба таланта, встречаются крайне редко. Часты и такие случаи, когда в пределах одной и той же отрасли науки научное сотрудничество осуществляется благодаря «психологической дополнительности» ученых.

а) Органический синтез. Открытие новых химических элементов. Успехи школы Резерфорда. Перечислим вкратце несколько случаев парного сотрудничества в химии, основой которого нередко была «психологическая дополнительность» его участников. Так, длительное тесное научное сотрудничество в области синтетической органической химии между химиками Ю. Либихом и Ф. Вёлером сложилось в Германии XIX в. [7; 181—194]. Такое же крепкое научное содружество можно наблюдать во Франции в середине XIX в. между химиками Ш. Ф. Жераром и О. Лораном [7; 181—194].

В самом конце XIX в. благодаря, правда, кратковременному парному научному сотрудничеству в Англии между физиком Рэлеем и химиком У. Рамзаем был открыт первый благородный газ [6, ч. 1; 140—152]. Несомненно, что здесь имело место прежде всего дополнение по специальностям, и это сказалось в том, что Рэлей, как физик, обнаружил отклонение в плотности азота, полученного из воздуха и выделенного химическим путем из его соединений, а Рамзай, как химик, получил аргон из воздуха. Но в не меньшей степени здесь имело значение дополнение теоретического предположения о присутствии в воздухе неизвестной примеси экспериментальной проверкой этого предположения.

Аналогичная ситуация сложилась и при открытии еще одного химического элемента — гафния. Прежде всего здесь имела место дополнительность теоретического предсказания его экспериментальной проверкой: Н. Бор на основании своей квантово-электронной трактовки менделеевской периодической системы элементов предсказал, что не открытый еще элемент № 72 должен быть аналогом циркония (но не редкоземельных элементов, как это считалось ранее). Находившиеся тогда в Дании голландский физик Д. Костер и венгерский химик Г. Хевеши полностью подтвердили на опыте правильность боровского предвидения, обнаружив гафний в 1923 г. [6, ч. 1: 213]. Здесь можно говорить о двоякой творческой дополнительности: Костер и Хевеши дополняли Бора как экспериментаторы теоретика, а друг друга — как физик и химик.

Можно привести еще случай открытия рения в 1925 г. в Германии. К этому открытию привели совместные геохимические исследования В. Ноддака и И. Такке [6, ч. 1; 213—222]. Это сотрудничество может служить примером того, как при наличии не только психологической совместимости, но и духовной близости совместная научная деятельность может привести к образованию личных отношений, — Ноддак и Такке впоследствии вступили в брак.

Замечательным образцом парного научного сотрудничества была школа Резерфорда. Это сотрудничество включало в себя, с одной стороны, самого Резерфорда как руководителя н вдохновителя школы, с другой — его отдельных сотрудников и учеников. Таково было его кратковременное сотрудничество с приехавшим в Англию из Дании Н. Бором. Еще в 1911 г. Резерфорд экспериментально открыл атомное ядро. Из этого открытия вытекала идея о планетарном строении атома. Но теоретически Резерфорд не мог объяснить, почему электрозаряженная частица (электрон), двигаясь в поле ядра, не теряет своей

 

45

 

энергии непрерывно и не падает на ядро, как это должно было быть согласно классической электродинамике. Эту проблему в 1913 г. решил Бор как теоретик, опираясь на теорию квантов. Таким образом, здесь мы видим опять-таки дополнение эксперимента теорией.

В то же время под руководством Резерфорда в его лаборатории молодой английский физик Г. Мозели выполнял исследование зависимости характеристического рентгеновского спектра элементов от их места в периодической системе элементов. В результате было открыто порядковое число элемента, позволившее узнать величину положительного заряда атомного ядра. Здесь налицо творческая дополнительность учителя и ученика. Открытие Мозели, со своей стороны, дало возможность Н. Бору на основе грандиозного теоретического синтеза создать первую планетарную модель атома.

И еще один интересный эпизод из истории той же школы Резерфорда. В 1920 г. он выдвинул идею электронейтрального соединения протона с электроном, которая воплотилась в 1932 г. в нейтрон. Его открыл английский физик Чадвик, работавший в русле идей школы Резерфорда, «подготовивших» его к данному открытию [13].

Мы не имеем возможности более подробно осветить историю и характер приведенных выше случаев парного научного сотрудничества и вынуждены отослать читателей к соответствующей историко-научной и научно-биографической литературе.

б) Разработка периодического закона. Четверть века, начиная с 1881 г., продолжалось плодотворное научное сотрудничество двух славянских химиков — Д. И. Менделеева и Б. Ф. Браунера (Чехия). В 1879 г., спустя десять лет после открытия периодического закона, Менделеев писал: «Сейчас я поглощен другими интересами и должен предоставить заботу о развитии этого вопроса будущему и новым силам, которые, надеюсь, постараются дать первым обильным плодам периодического закона новое философское обобщение, оперев его на устои, подкрепленные новыми опытами, которые придадут еще большую прочность начатому зданию» [12; 394].

Не прошло и двух лет, как ожидавшиеся Менделеевым «новые силы» заявили о себе в лице молодого энтузиаста чешской химии Браунера, который выступил в защиту взглядов Менделеева против нападок на него со стороны ряда химиков. 17 января 1881 г. он написал Менделееву первое письмо, на которое последний ответил так: «...не форму, не внешность одну периодической зависимости взяли Вы, как берут многие, а само существо, и я счастлив тем, что судьба этого закона теперь находится в Ваших руках... Радуюсь, что в защиту, для распространения принципа периодичности явился такой ученый, как Вы, свежий и противу русского не предубежденный» [5; 78]1. Здесь сквозит еще один существенно важный мотив, способствовавший сближению обоих химиков: то, что на Менделеева нападали некоторые западноевропейские химики как на русского ученого, а Браунер защищал его как чех, страна которого находилась под гнетом австрийской монархии и тяготела к России. В конце 1901 г., т. е. 20 лет спустя, Браунер говорил, что он почти 25 лет работал «для разрешения загадок системы Менделеева... работал с энтузиазмом, преисполненный любви и преданности блестящей идее величайшего славянского химика...» [5; 80]. «Я видел,— вспоминал он,— что эта великая идея оставалась без внимания, по всей вероятности, потому, что принадлежала русскому химику» [5; 76].

 

46

 

Так чувство национального родства сыграло немаловажную роль в духовном сближении обоих химиков. Вместе с тем это было сближение учителя, каким Браунер всегда именовал Менделеева, и ученика, каковым он считал самого себя. Но кроме того, тут была дополнительность глубочайшего теоретика, каким был Менделеев, и скрупулезнейшего экспериментатора, каким был Браунер, которого называли «королем атомных весов» (о его работах см. в [6; I, II, III]).

Возможность образования научного сотрудничества обусловливалась в данном случае наличием у обоих его участников общих научных интересов к проблемам, связанным с периодическим законом. Необходимость образования этого сотрудничества состояла в том, что экспериментально подтвердить теоретические выводы, сделанные им на основе периодического закона, одному Менделееву, во-первых, было не под силу, так как работа была огромной, во-вторых, он был более склонен к решению общих задач, нежели частных, таких, как определение атомных весов ряда элементов, получение их соединений и т. п. Напротив, Браунер был направлен на решение частных экспериментальных задач, объединенных общей идеей. Так осуществлялось творческое содружество этих двух ученых.

в) Соединение творчества идей с талантом их изложения в теоретической физике. Ярким случаем парного сотрудничества в науке была длительная работа Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшица. Результатом ее явился семитомный курс «Теоретической физики», который переведен на многие языки мира и стал настольной книгой для всех физиков-теоретиков.

Секрет плодотворности сотрудничества Ландау и Лифшица многие видят в том, что эти ученые очень удачно дополняли друг друга. П. Л. Капица писал: «Жизнь показала, что Лифшиц и Ландау исключительно хорошо дополняли друг друга в работе по созданию курса теоретической физики» [4; 214]. В. Л. Гинзбург отмечал: «И вот Ландау и Лифшиц, дополняя друг друга...» [3; 18].

«Курс теоретической физики» отличается необыкновенной широтой охватываемых в нем вопросов и характеризуется глубиной содержания и изложения мысли. Такой подход был под силу лишь ученому, обладающему великолепной эрудицией и способно: в глубокому анализу сути проблем. Именно таким ученым и был Л. Ландау. Он обладал потрясающей эрудицией и умел очень легко переходить от одного раздела теоретической физики к другому. Предметом своего исследования Ландау считал всю теоретическую физику. В. Гинзбург писал о нем: «...большинство теоретиков работает в отдельных областях и редко один человек в состоянии охватить все сразу. Именно таким редким человеком является Л. Д. Ландау» [3; 18].

Однако написать такой курс один Ландау не мог. Он был прекрасным докладчиком, хорошим лектором, но ему плохо удавалось излагать научные работы в письменном виде. Нелюбовь Ландау к написанию различного рода научных работ широко известна: «Вы, возможно, слышали, что я совершенно не способен к какой-либо писательской деятельности, и все, написанное мной, всегда связано с соавторами», — сказал он одному корреспонденту [11; 70].

Лифшиц так объяснял нелады Ландау с пером: «Ему было нелегко написать даже статью с изложением собственной (без соавторов) научной работы, и все такие статьи в течение многих лет писались для него другими. Непреодолимое стремление к лаконичности и четкости выражений заставляло его так долго подбирать каждую фразу, что в результате труд написания чего угодно — будь то научная статья или личное письмо –– становился мучительным» [11; 70].

 

47

 

Напротив, Е. М. Лифшиц помимо глубоких знаний в области физики обладал также прекрасным даром изложения научных мыслей. Строгий к соавторам Ландау, требовавший от них четкости и лаконичности изложения, не мог найти себе более подходящего сотрудника, обладавшего способностью оформлять и письменно излагать (фиксировать) научный материал.

Таким образом, плодотворность сотрудничества Ландау и Лифшица была обусловлена дополнительностью их склонностей — склонность Ландау к продуцированию идей сочеталась с отсутствием склонности к литературному изложению мыслей, которая была ярко выражена у его партнера по сотрудничеству, Лифшица, и это оказалось необходимо для их общей работы.

В заключение отметим, что парное научное сотрудничество представляет как бы элементарное звено всякого научного сотрудничества и общения, т.е. деятельности всякого научного коллектива, его «ячейку» или «клеточку». Эта проблема составляет предмет наших дальнейших исследований.

 

1.         Энгельс Ф. Диалектика природы.— Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.— 2-е изд., т. 20.

2.         Ленин В. И. Философские тетради. — Полн. собр. соч. — 5-е изд., т. 29.

3.         Гинзбург В. Л. Фундаментальный труд по теоретической физике. — В сб.: Научное творчество Л. Д. Ландау. М., 1963, с. 17—23.

4.         Капица П. Л. Эксперимент. Теория. Практика — М., 1974. — 287 с.

5.         Кедров Б. Ж., Ченцова Т. Н. Браунер — сподвижник Менделеева. — М., 1955.—127 с.

6.         Кедров Б. М. Прогнозы Д. И. Менделеева в атомистике. I. Неизвестные элементы. М., 1977. — 263 с; II. Атомные веса и периодичность. 1978; 198 с; III. За гранью системы элементов. М., 1979. —184 с.

7.         Кедров Б. М. Энгельс о развитии химии. М., 1979. — 496 с.

8.         Кедров Ф. Б. Ирен и Фредерик Жолио-Кюри. М., 1973.— 143 с.

9.         Кривомазов А. Н. Научное сотрудничество и его психологическая реконструкция.—  сб.: Человек науки. М., 1974, с. 189—203.

10.     Кюри М. Пьер Кюри. — М„ 1968.— 176 с.

11.     П. Ливанова А. М. Л. Д. Ландау. — М., 1978.— 192 с.

12.     Менделеев Д. И. Периодический закон. — Серия «Классики науки». — М., 1958.— 830 с.

13.     Нейтрон. Сб. статей. — М., 1975.— 173 с.

!4. Ярошевский М. Г., Карцев В. П. Социальная психология научного коллектива. — Вопросы психологии, 1977, № 1, с. 14—27.

15. Kedrow В. М. Spectralanalyse, Berlin, 1961, 86 р.



1 В начале 1981 г. будет отмечаться советскими и чехословацкими химиками и историками науки и техники 100-летие со дня возникновения научного сотрудничества Менделеева и Браунера.