155

 

ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

 

ПРОБЛЕМА ИСХОДНОЙ ЕДИНИЦЫ АНАЛИЗА ПСИХИЧЕСКОГО В ИСТОРИИ СОВЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ (1920—1940 гг.)

 

А. Н. ТКАЧЕНКО

Киевский госуниверситет им. Т. Г. Шевченко

 

Одним из методологических  требований, вытекающих из диалектико-материалистического подхода к изучению психического, является требование вычленения исходной единицы («клеточки», «ячейки») анализа психики. Его значение определяется тем, что правильное выделение исходной единицы и раскрытие ее концептуального «окружения» сказывается в методологии санирования научно-теоретических и прикладных разработок, выборе оптимального способа построения системы психологических знаний; определении наиболее эффективного метода изложения этой системы в практике преподавания психологии; выборе критериев оценки истинности историко-психологических концепций. Раскрытие на основе характеристики исходной синицы психики изначальной взаимосвязи психических функций позволит успешно противодействовать замаскированным формам функционализма и редукционизма.

Непревзойденный образец вычленения в системном объекте исходного звена анализа, исходной «клеточки» дал К. Маркс. «У Маркса в «Капитале»,— писал В. И. Левин,— сначала анализируется самое простое, обычное, основное, самое массовидное, самое обыденное, миллиарды раз встречающееся, отношение буржуазного (товарного) общества: обмен товаров. Анализ закрывает в этом простейшем явлении (в этой «клеточке» бужуазного общества) все противоречия (respective зародыш всех противоречий) современного общества» [2; 318].

На значение для психологии Марксового метода обращал внимание еще Л. С. Выготский, который подчеркивал, что у классиков марксизма следует искать «не решение вопроса, даже не рабочей гипотезы, потому что они создаются на почве данной науки, а метода ее построения» [5; 219]. Образец такого метода он прозорливо усматривал в методе К. Маркса: «Капитал» лолжен нас научить многому,— и тому что настоящая социальная психология начинается за «Капиталом», и тому что психология сейчас — есть психология до «Капитала [5; 219]. Хотя ни Выготскому, ни другим видным советским ученым не удалось в достаточной мере реализовать поставленную задачу, все же представляет значительный интерес историко-теоретический анализ вставшего при создании диалектико-материалистических основ советской психологии вопроса об исходном звене построения системы психологии.

Наиболее плодотворные и поучительные попытки выделения исходной «клеточки» анализа психического предпринимались в 1920—1940-х гг. М. Я. Басовым, Л. С. Выготским, С. Л. Рубинштейном, Д. Н. Узнадзе. Еще К. Н. Корнилов в связи с решением поставленной им задачи создания особой психологии — реактологии в основу своего учения берет унитарную единицу: «реакцию». Рефлексология В. М. Бехтерева строилась в опоре на первокирпичик — психорефлекс. В психологической части «Общих основ педологии» М. Я. Басова (1928), представляющей по сути от дельный курс психологии, в качестве исходной «клеточки» построения системы знания привлекается «акт поведения». При объяснении психологической природы организма как целого Д. Н» Узнадзе в своем труде «Общая психология» (1940) исходит из понятия «установка»; для анализа специфики психики человека им привлекается понятие «акт объективации». Л. С. Выготский в связи с изучением специфики собственно человеческого уровня организации поведения в качестве единицы исследования брал «знак» — значение слова; при анализе социальной ситуации развития ребенка — «переживание» (1934). В «Основах общей психологии» (1940) при обсуждении вопроса об элементарной «ячейке» и ее генетических модификациях С. Л. Рубинштейн предлагает в качестве таковой «действие», а на более высоких уровнях организации поведения — «поступок». В его поздней работе «Бытие и сознание» конкретной единицей психического (сознания) является «целостный акт отражения объекта субъектом» [19; 264].

Понятно, что дело не в термине, предлагаемом тем или иным исследователем, а в конкретном содержании понятия (термина) и концептуальном «окружении», раскрывающем подлинный смысл исходной единицы анализа.

Задачей настоящей статьи является рассмотрение позитивного вклада советских

 

155

 

психологов в постановку и обоснование проблемы исходной единицы анализа психики в период 1920—1940-х гг., когда интенсивно разрабатывались общепсихологические теории, ставшие теоретическим достоянием и сегодняшнего дня психологической науки.

В решении этой проблемы, непосредственно связанной с вопросом о природе и критерии психического, идеалистическая и вульгарно-материалистическая психология начала XX в. пришла к ряду альтернативных вопросов: «клеточка» психического является объективным или субъективным, внешним или внутренним образованием; представляет она собой или свойство, или состояние, или процесс; моно- или полифункциональна «клеточка»; гомогенна или гетерогенна; континуальна или дискретна природа единицы психики на разных уровнях активности поведения человека.

Опираясь на диалектико-материалистическую методологию и широко используя достижения отечественной объективной психологии, в особенности идеи И. М. Сеченова и И. П. Павлова, советские психологи успешно преодолевали искусственные альтернативы, сложившиеся в домарксистской психологии. Так, в трудах М. Я. Басова, Л. С. Выготского, С. Л. Рубинштейна, Д. Н. Узнадзе, опирающихся на диалектико-материалистическое понимание принципов монизма и взаимодействия, дилемма «субъективное — объективное», «внешнее — внутреннее» преодолевалась черев раскрытие монистической природы «клеточки». Взаимодействие — вот первое, что выступает перед нами, когда мы рассматриваем движущуюся материю... Так, естествознанием подтверждается то... что взаимодействие является истинной causa finales (конечной причиной) вещей. Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади него нечего больше познавать» [1; 546].

Приведенное марксистское положение имело глубочайший смысл для разработки методологии проблемы начала в психологии, хотя его конкретно-научная интерпретация в исследовательских программах видных психологов заметно разнилась. Так, в концепции Басова поведение рассматривалось как процесс, представляющий продукт взаимодействия организма и среды, как процесс деятельности, в котором в единстве представлено объективное и субъективное. В процессе поведения организм и среда проецируются «в возникающий процесс деятельности и, трансформируясь здесь особым образом, определяют собой организацию самого процесса, в которой обе взаимодействующие стороны вступают как бы в синтез друг с другом. Поэтому организация процесса деятельности является всегда интегральным выражением обеих породивших ее организаций» [3; 270].

Басов подчеркивал детерминированность акта поведения взаимодействием двух элементов системы (организма и среды) и ратовал за целостное видение предмета психологии, выступал против его редукции к отдельным граням психического: «Предмет психологического исследования мы должны усмотреть и определить в его всеобщности, а не только в какой-либо частной, особенной его форме» [3; 218].

Именно таким «всеобщим», является процесс взаимодействия организма со средой, процесс поведения. «Активность, выявляющаяся во взаимоотношениях человека со средой, процесс его поведения... составляет истинный объект психологического изучения» [3; 53]. Однако причинные взаимоотношения акта поведения с порождающими его образованиями (организм и среда) в этой концепции скорее линейные, однонаправленные, так как недостаточно учитывается обратное воздействие результатов деятельности. Басов недостаточно раскрывает «порождаемость», саморазвитие в этом взаимодействии исходных структурных образований. Ведь акт поведения есть не только объективирование свойств организма и среды, но и их формирование, выступающее как преобразование предметной действительности.

Линию единства внешнего и внутреннего, субъективного и объективного (к сожалению, не всегда выдерживаемую современными исследователями) четко проводит Д. Н. Узнадзе в вопросе об исходной единице анализа психики, в качестве которой он рассматривает установку. Последняя имеет «биполярную» природу, поскольку она возникает из двух факторов: субъективного (потребности) и объективного (ситуации). В установке отражается в единстве субъект деятельности и объект, в силу чего она рассматривается как динамическое образование, в котором в единстве представлены внешнее и внутреннее, субъективное и объективное.

Выделенная Л. С. Выготским единица анализа развития психики ребенка также характеризуется нерасторжимым единством субъективного и объективного, внутреннего и внешнего: «Переживание есть единица, в которой в неразложенном виде представлены, с одной стороны, среда... с другой стороны представлено то, как я переживаю это, т. е. все особенности личности и все особенности среды, которая представлена в переживании» [6; 63]. В процессе развития личности ребенка меняется и значение, смысл среды, т. е. изменяется социальная ситуация развития. «Одно и то же событие, падая на различные возрасты ребенка, отражаясь в его сознании совершенно по-разному, имеем для ребенка совершенно различное значение» [6; 66]. Явления внешней среды (физические, биологические, социальные прежде всего) составляют обстановку (условия) жизнедеятельности ребенка, превращаются в социальную ситуацию его развития благодаря активности самого ребенка. Ситуация понимается Выготским не как что-то внешнее по отношению к ребенку, а как фактор и продукт его жизнедеятельности. Психическое рассматривается не только как порождаемое во взаимодействии среды и ребенка, но и как определяющее смысл, значение

 

157

 

средовых воздействий и детерминирующее на основе механизма обратной связи личностные особенности ребенка1. Отсюда открывалась методологическая канва разработки теоретических основ формирующего эксперимента.

Рассмотрение психического как продукта взаимодействия субъекта с объектом стадо для советских психологов опорным пунктом в преодолении дуализма идеального и материального. «Раскрытие за статическим отношением образа и вещи диалектики взаимоотношений субъекта и объективной реальности снимает... всякое выведение идеального за пределы материального мира, его обособление и диалектическое противопоставление материальному миру; оно утверждает материалистический монизм» [12; 18]. Диалектико-материалистическое единство, монизм организма и среды; индивида и группы, личности и общества — исходный пункт в объяснении психического как неотрывного компонента и существенного фактора этого единства. Работы Басова, Выготского, Рубинштейна, Узнадзе подводят к мысли об основном диалектическом противоречии, присущем уже простейшему звену психического: оно существует, проявляется и объясняется через свою противоположность — непсихическое (физическое) как отражение последнего. Психическое определяется характеристиками, ему противостоящими (апсихическим), его собственное содержание определено во взаимодействии субъекта с объектом.

В освещении одного из аспектов обсуждаемой проблемы — процесс ли, состояние или свойство является исходным в анализе «клеточки» психики? — советские психологи, основываясь на диалектико-материалистическом принципе практики, с самого начала- нашли правильный подход к его разрешению, тогда как психологи-идеалисты исходили из ложной дихотомии: в качестве изначального звена исследования ими предлагается или процесс (акты суждения сознания у Ф. Брентано, акт поведения у Д. Кантора), или состояние (элементы сознания у В. Вундта), или свойство (черта у Г. Олпорта, тема у Г. Меррея, привычка, обычай у К. Гольдштейна).

В истории советской психологии исходная единица анализа психики рассматривалась как выражающая актуальную связь человека (субъекта) и внешней среды (объекта), которая концентрированно представлена именно в психических процессах, тогда как в психических состояниях и свойствах выражается определенное следствие (итог, результат) актуального взаимодействия субъекта и объекта. Так, М. Я. Басов писал: «Для нас же отправным пунктом служит момент взаимодействия организма со средой, впервые порождающей подлежащее нашему исследованию явление — отдельный акт или целый процесс поведения организма» [3; 271]. «Акт поведения» (М. Я. Басов), «акт объективации» (Д. Н. Узнадзе), «акт отражения» (С. Л. Рубинштейн) — понятия, которые подчеркивают процессуальную природу начального звена изучения психического. Хотя в определении понятия «установка» и содержится термин «состояние», она выражает актуальную (в особенности первичная установка) связь организма (субъекта) и среды (объекта).

Признание процессуальности психического — это только выбор общего направления решения вопроса. Лишь посредством углубленной разработки принципа единства психики и деятельности была показана активная (не просто процессуальная) природа психического. В этом и выразилось принципиальное отличие понимания психического как процесса в советской и в субъективно-идеалистической психологии.

В советской психологии утвердилось понимание психического как существующего объективизирующегося и развивающегося е качестве процесса, в качестве деятельности. При диалектической взаимосвязи психического процесса, состояния и свойства исходная «клеточка» психического выступает именно как процесс. Она, как показывает опыт ее исследования в советской психологии, должна характеризоваться как имеющая активную деятельностную, процессуальную природу, ибо психика изначально дана в конкретных актах взаимодействия субъекта с объектом. Психическое не извне включается во взаимосвязь явлений материального мира, оно изначально и существует в ней. И постигается оно в процессе теоретического анализа как включенное в эту взаимосвязь. Исходным в анализе психики должно быть не состояние, не свойство субъекта, а момент (процесс) взаимодействия субъекта с объектом, в котором актуально (а не только потенциально) представлена связь психического и физического, выражающая основное диалектическое противоречие психологической науки.

В объяснении деятельностно-процессуальной природы единицы анализа психики на собственно человеческом уровне (знак — значение) Л. С. Выготский использует понятия, имеющие принципиальное значение для понимания человеческой деятельности как общественно-исторической: орудие и сотрудничество. Он отмечал, что в развитии значений (единицы анализа мышления и речи, сознания в целом) решающую роль имеет использование орудий и знаков, осуществляемое ребенком в сотрудничестве со взрослым, ибо «путь от . вещи к ребенку и от ребенка к вещи лежит через другого человека».

Так складывались в истории советской психологии представления об орудийном и коллективном (социальном) характере деятельности ребенка, конкретизирующие историко-

 

135

 

материалистический подход к истолкованию категории деятельности в психологии. Исходное противоречие психического и физического выступило у Л. С. Выготского как противоречие интрапсихического — интимные психические свойства социального индивида и интерпсихического — психические качества, порождаемые и функционирующие в совместной коллективной деятельности.

Новаторский смысл сложившегося в истории советской психологии подхода к решению одного из аспектов «проблемы начала» — отдельная ли сторона, грань психического или определенное целостное образование следует рассматривать базовым, исходным? — можно глубже понять, если его сравнить с современными методологическими разработками в зарубежной психологии капиталистических стран. Дизъюнктивный подход — либо ощущение, восприятие, представление (когнитивная психология в связи с анализом познавательного аспекта психики), либо действие, навык (бихевиористская психология, объективистская психология П. Жане, концепция Ж. Пиаже в связи с анализом регулятивного аспекта психики), либо эмоция, аффект, мотив (гормическая психология М. Дауголла и различные разновидности фрейдизма в связи с анализом аффективно-побудительной стороны психики) — является доминирующим в процессе обсуждения проблемы исходной «клеточки» в зарубежной психологии. Точнее, эти суждения составляют как бы методологическую подоплеку ее решения: мысль теоретиков «забивается»: в один из углов классического психологического треугольника: интеллект — чувство — воля. Обозначения «углов», (термины) меняются в зависимости от моды на определенный тип терминологии: физиологическую, кибернетико-информационную, архаико-психологическую. Иногда находят и четвертый «угол» — конкретные формы проявления мнемической функции («мнемизм»).

Содержащиеся в трудах Басова, Выготского, Рубинштейна, Узнадзе идеи относительно исходной «клеточки» психического очерчивают путь к анализу ее как изначально полифункционального образования.

Характеристика Басовым реакции в двух отношениях: а) в отношении формы организации и б) в отношении качества содержания — позволила избежать редукции исходного элемента психики к одному из ее аспектов. Анализ реакции в отношении формы ее организации выступает как предварительное вычленение всеобщих (абстрактных) признаков акта поведения, присущих всем конкретным формам его содержания. Изучение «абстрактных» характеристик предшествует в концепции М. Я. Басова анализу конкретного содержания психических функций, единица анализа психического выступает в единстве своих «абстрактных» и «конкретных» характеристик. Именно отвлечение от анализа конкретных сторон психики стало предварительным условием раскрытия в этой единице их органического единства, данная Басовым характеристика которой в одинаковой мере относится к разным граням психики — познавательной, регулятивной, побудительной, мнемической.

Линия единства абстрактного и. конкретного в характеристике «клеточки» проводится и в работах по теории установки. Установка у Д. Н. Узнадзе полифункциональна, как и. акт у Басова: «Она должна представлять собой, скорее, некоторое общее состояние, которое касается не отдельных каких-нибудь органов субъекта, а деятельности его как целого» [14; 176]. Узнадзе интересует прежде всего «вопрос об изучении активности живого организма как целого» (14; 170]. Отсюда и вытекает поставленная задача отыскания такой единицы анализа, которая позволила бы найти путь к раскрытию природы не только отдельных функций психики субъекта, но и их единства. Эта единица не должна выводиться из отдельной изолированной функции. Установка — это целостное образование, в котором заданы интегрированными все функции психики, т. е. установка изначально полифункциональна.

И в концепции С. Л. Рубинштейна «клеточка» рассматривается не как монофункциональное, а как сложное по составу образование. Исходя из выделенного им ключевого принципа единства психики и деятельности, Рубинштейн предлагает в «Основах общей психологии» в качестве исходной «ячейки» действие и подчеркивает, что «в действии, как «клеточке» или «ячейке» представлены зачатки всех элементов или сторон психики» [10; 175].

Выбор иного ведущего принципа психологии приводит к изменению представлений об исходной «клеточке» психического: выдвижение в книге «Бытие и сознание» принципа детерминизма в качестве ключевого в структуре психологических знаний ведет к утверждению, что «подлинной конкретной «единицей» психического (сознания) является целостный акт отражения объекта субъектом. Это образование сложное по своему составу: оно всегда в той или иной мере включает единство двух противоположных компонентов — знания и отношения, интеллектуального и «аффективного»... из которых то один, то другой выступают в качестве преобладающего» [9; 264]. Продолжая мысль о сложности состава акта отражения, скажем, что он включает помимо отмеченных еще, по крайней мере, регулятивно-действенный (праксический) и мнемический (в расширительном смысле слова как наличный опыт субъекта) компонент. Так, психорефлексы или сочетательный рефлекс (В. М. Бехтерев), реакция (К. Н. Корнилов), акт поведения (М. Я. Басов) в своей характеристике имеют отзвук ассоциации в том смысле, что в содержание предложенных понятий включается представление о психике как фиксирующей связь прошлого, настоящего и будущего, т. е. определенное понимание мнемической функции как изначально присущей психическому уже в самых исходных, элементарных формах его проявления.

 

159

 

Общий положительный смысл обсуждения вопроса об отношении абстрактного и конкретного в единице психического заключается в следующем: все ее функции — ориентировочно-познавательная, тонически-побудительная, регулятивно-практическая, миемическая — исходят из одного корня и имеют отражательную у природу. Ведь диалектико-материалистический принцип отражения распространяется не только на познавательную сферу психики, а на все ее стороны и грани: универсальная отражательная природа психического служит основой изначального единства всех психических функций.

Простейшая единица (а не элемент, сегмент) психики является воплощением этого единства: «Один и тот же процесс может быть и обыкновенно бывает и интеллектуальным, и эмоциональным, и волевым» [10; 506]. И ее анализ, как показывает опыт становления советской психологии, должен начинаться с изучения «абстрактных», всеобщих свойств, характеризующих это единство. Таким образом, в истории советской психологии преодолевался надуманный вопрос: какая грань, сторона психики должна браться в качестве исходной в анализе простейшего образования психики? Идеи Басова, Рубинштейна, Узнадзе, позволяющие судить о единице психического как полифункциональном образовании, сыграли существенную роль в борьбе с функционализмом. Все же эти идеи не нашли широкой концептуальной реализации. И этим, по-видимому, объясняется спорадическое появление в современной советской психологической литературе суждений о первичности то ощущения, то эмоции, то действия.

Так, К. К. Платоновым высказано суждение, что первичной формой отражения является эмоция [8; 43]. И можно объяснить причины его появления. Ведь если правомерно признавать «элементарной формой психики ощущение, отражающее внешнюю объективную действительность» [7; 9], то в такой же мере правомерно и признание эмоции генетически исходным психическим явлением. Однако как возникновение эмоционального отношения к объекту невозможно без его отражения посредством ощущений, так и возникновение ощущений происходит не автономно от эмоционально-побудительной сферы, а «пристрастно». Это не два процесса, а две стороны единого акта: «Всякий конкретный психический акт, всякая подлинная «единица» сознания включает оба компонента — и интеллектуальный, или познавательный, и аффективный» [9; 7]. Не на пути выделения отдельной грани психики в качестве исходной в теоретическом исследовании следует искать ключ к решению обсуждаемого аспекта проблемы. Классический треугольник (интеллект — чувство — воля) действительно порочен. Истина не внутри его, а за пределами. Ибо «клеточка» не изолированное внутрипсихическое образование, а простейшее, элементарнейшее выражение изначального единства жизненных функций психического, осуществляемых во внешней предметной действительности.

Важным для последующих разработок обсуждаемой проблемы является понимание единицы анализа психики как выражающей качественно специфический уровень развития психики и «снимающей» характеристики нижележащих уровней. Этот аспект, намечен в трудах советских психологов в самых общих чертах. Но и имеющийся небольшой опыт способен послужить важным подспорьем в дальнейшем изучении единиц анализа уровней детерминации психики, выделенных в советской психологии.

Развитие советскими психологами таких положений об исходной единице анализа психики, как суждения о ее монистической (субъектно-объектной) и деятельностно-процессуальной природе, о единстве абстрактного и конкретного в характеристике ее содержания, о качественных ее модификациях на различных уровнях детерминации поведения, несомненно, составляет существенный подготовительный этап в исследовании проблемы исходной «клеточки» в психологии. Общая экспозиция этой проблемы и ее предварительный историко-критический анализ, надеемся, дослужат необходимым материалом для дальнейшей ее научной разработки на основе новейших достижений психологической науки.

 

1.       Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20.— 827 с.

2.       Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29.— 782 с.

3.       Басов М. Я. Избранные психологические произведения. — М., 1975. — 432 с.

4.       Выготский Л. С. Избранные психологические произведения. — М., 1956. — 519 с.

5.       Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса. — М., 1929.— 245 с. Рукопись.

6.       Выготский Л. С. Основы педологии. Стеклограф. — Л., 1935. — 126 с.

7.       Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. — М., 1972. — 575 с.

8.       Платонов К: К. О системе психологии. — М., 1972. — 216 с.

9.       Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. — М., 1957. — 328 с.

10.    Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. — М., 1946. — 704 с.

11.    Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. — М., 1973. — 423 с.

12.    Рубинштейн С. Л. Пути и принципы развития психологии. — М., 1959. — 354 с.

13.    Смирнов А. А. Развитие и современное состояние психологической науки в СССР. — М., 1975. — 352 с.

14.    Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. — М., 1966. — 451 с.

15.    Understanding other Person. Ed. by Т. Mishel. — N. Y., 1974.—266 p.